Космический десант (Сборник) - Кир Булычев

Она выключила телевизор на самом интересном месте, застегнула сумочку и собралась в гости к Антонине.

3

В пути Удалова укачало. Он перестал буянить и только заткнул уши, чтобы не слышать, как Ксения размышляет вслух об их будущей счастливой жизни.

Антонина не ожидала поздних гостей.

– Ксюша, – сказала она. – А я вас завтра звала.

Антонина отличалась удивительной бестактностью.

– Ничего, – ответила Ксения. – Мы ненадолго.

– А Корнелий придет? – спросила Антонина. – Мой-то дрыхнет. На футбол ходил. Вот и дрыхнет. Только пирога не жди. Пирог я на завтра запланировала. Придется кого-то еще звать на завтра вместо тебя. Как здоровье, Ксения? Ноги не беспокоят?

Ноги болели не у Ксении, а у ее двоюродной сестры Насти. Но Ксения спорить не стала, да и не было никакой возможности спорить, если ты пришла к тетке Антонине.

– Ты проходи, – пригласила Антонина, – чего стоишь в прихожей?

Ксения послушно прошла в комнату, тесно заставленную мебелью, потому что Антонина любила покупать новые вещи, но не могла заставить себя расстаться со старыми.

На тахте, зажатой между двумя буфетами – старым и новым, лежал Антонинин муж Геннадий, такой же сухой, жилистый и длинноносый, как Антонина, и, закрыв голову газетой, делал вид, что спит, надеялся, что его не тронут и уйдут в другую комнату.

– Вставай, – сказала строго Антонина. – Развлекай гостей. Я пойду чай поставлю. Нет хуже, чем гость не ко времени. А твой-то где?

– Со мной, – лукаво ответила Ксения.

– А, – согласилась Антонина, которая, как всегда, слушала плохо и была занята своими мыслями. – Никогда он ко мне не приходит. Брезгует. Ты вставай, Геннадий, вставай.

И Антонина ушла на кухню, оставив Ксению на попечение мужа, который так и не снял с лица газеты.

В другой раз Ксения, может быть, и обиделась бы, ушла. Но сейчас понимала, что явилась к людям, когда не звали, а потому сама виновата. Но желание удивить родственников подавило все остальные чувства, так что Ксения послушно уселась за стол, поставив сумку рядом с собой на скатерть.

Минут через пять, в течение которых в комнате царило молчание, нарушаемое лишь демонстративным посапыванием Геннадия, вернулась Антонина.

– Так и знала, – сказала она. – Ты, глупая, сидишь, словно клуша, а мой изображает из себя спящую красавицу. Ну, уж это слишком.

Антонина, быстро и споро накрывая на стол, выкроила секунду, чтобы потянуть мужа за ногу.

– А, племянница, – произнес Геннадий, словно и в самом деле только проснулся. – А где Корнелий?

– Здесь он.

– Ага. – Геннадий в одних носках подошел к столу и сел напротив Ксении. – Я тоже по гостям ходить не терплю. Все это сплошные бабские разговоры. Нет, меня не затянешь. А Корнелия за его упрямство даже уважаю.

Корнелий пошевелился в сумке, отчего та вздрогнула, а Ксения подвинула ее к себе.

– Шшшш! – велела она строго.

– Чего? – удивился дядя Геннадий.

– Не тебе, – сказала Ксения. – Это я Удалову.

Удалов больше не двигался. Он испугался, что его будут показывать, а это было унижение хуже смерти.

Тут Антонина принесла самовар. Сели пить чай.

– Ты сумку со стола убери, – сказала Антонина племяннице. – Не дело сумку на столе держать.

Ксения улыбнулась, но сумку убрала, поставила на пол, между туфель, чтобы кто случайно не задел, потому что очень любила своего Корнелия.

От толчка Корнелий пискнул: «Ой!»

– Все-таки, – сказала Ксения сладким голосом, чтобы заглушить крик мужа, а также навести разговор на нужную тему, – все-таки, будь моя воля, я бы мужиков далеко не отпускала. Ну, отработал, пришел домой, а дальше – никуда.

– Всю жизнь мучаюсь, – ответила Антонина в сердцах. – Всю жизнь.

– Это есть спесь и тщеславие, – рассудил дядя Геннадий. – Ты нам по маленькой не поставишь по случаю праздника?

– Молчи, – ответила Антонина. – В одиночестве пить – алкоголизм. Сам же читал в журнале «Здоровье».

– Если по маленькой – не алкоголизм, а удовольствие. Ведь и Ксения не откажется. Не откажешься, Ксюша?

Дядя Геннадий глядел на племянницу с надеждой.

– Не откажусь, – ответила Ксения. – И Корнелий не откажется.

Тут тетя Антонина не выдержала.

– Ксюша, ты здорова? – спросила она. – Если что, аспирину дам. Я же заметила, думаешь, глухая? Ты все твердишь – со мной Корнелий, рядом Корнелий. А мы-то видим, что нет его. Ты говори всю правду. Может, ушел совсем? Может, что случилось? Может, кого еще нашел?

– Ой нет, тетя Антонина. – Ксения так и лучилась удовольствием. – Только с мужем обращаться надо уметь. Вот ты всю жизнь прожила с дядей Геннадием, а он тебя избегает.

– Я бы от нее в Австралию убежал, к антиподам, – подтвердил Геннадий. – Может, еще завербуюсь на Сахалин.

– Молчи, – ответила Антонина. – Все равно выпить не дам.

Потом Антонина обернулась к племяннице и произнесла назидательно:

– Мужчину не удержишь. Мужчина – такое дикое животное, что требует свободы. Так что привыкай. К себе его не привяжешь и в сумку не положишь.

– Это точно, – сказал дядя Геннадий.

Наступил миг Ксенина торжества.

– Кто не положит, – проговорила она, – а кто и положит.

С этими словами она достала сумку из-под стола, поставила ее рядом с чашкой и сказала, расстегивая:

– Может, тетя, Корнелию чайку нальешь? А то он у меня не ужинавши.

Она извлекла из сумки сопротивляющегося нагого человечка и двумя пальцами поставила на стол.

– Вот он, мой ласковый…

Ласковый стоял согнувшись, стеснялся и готов был плакать.

– Господи, – всплеснула руками Антонина, – ты что же с мужем сделала, безобразница?

– Уменьшила его, – ответила Ксения, – до удобного размера, чтобы носить с собой и не расставаться в выходные дни. Добрые люди помогли, дали средство.

– Так нельзя, – сказал Геннадий. – Это уж слишком. Если вы, бабы, будете своих мужей приводить в такое состояние, это вам даром не пройдет.

– Не пройдет! – закричал комаром Удалов. – Я требую развода! При свидетелях!

– Не спеши, – остановила его рассудительная Антонина. – Ты у своих, не опасайся. Мы тут в семье все и уладим.

Потом она поглядела на Ксению с укоризной:

– Ну зачем ты так, Ксюша? Мужчине перед людьми стыдно. Ему на службу идти, а как он, такой жалкий, на службу пойдет? Кто его слушаться будет? А если его завтра в горсовет вызовут?

– Я требую развода! – настаивал Удалов. Он забыл о своей наготе и бегал между чашек, норовя прорваться к Ксении, а Ксения отодвигала его ложкой от края стола, чтобы не свалился.

– А ты помолчи, – сказала ему Антонина. – Прикрой стыд. Не маленький.