Эргоном: Восхождение берсерка - Михаил Ежов

случае принести вам кофе и бутерброды сюда, дамы, — не растерялся дворецкий.

Не знаю, чем у них там кончилось — мы с бароном и его жёнами ушли в столовую.

Накрыл был дальний конец стола. Мне отвели место справа от Самсонова — на правах дорогого гостя. Супруги расположились напротив. Пока выносили первое — тыквенный крем-суп с зеленью и поджаренными булочками — барон спросил:

— Как вы догадались использовать серебро для усиления защитных барьеров? Это замечательная идея. Даже странно, что до сих пор она никому не приходила в голову.

— Провёл маленький эксперимент.

Я рассказал, как дал гулю медальон.

— Блестяще! — искренне восхитился Самсонов. — С такими нововведениями вы вполне сможете вернуться в свои права в ближайшее время.

— Вряд ли в ближайшее. Работы ещё очень много. У меня катастрофически не хватает личного состава.

— Наберёте, — отмахнулся барон. — Люди с радостью пойдут к такому деятельному и перспективному главе рода. Конечно, речь не о паре месяцев, но думаю, за год справитесь. О, кажется, суп уже налит. Предлагаю оценить стряпню нашего повара, господин барон.

Когда вы воздали должное великолепному блюду, он спросил:

— Ну, каков будет ваш вердикт?

— Идеально, — искренне ответил я.

— Благодарю. Фёдору будет приятно услышать вашу похвалу. Я ему передам. Какие у вас планы на будущее, господин барон? Если позволите спросить, конечно.

— Восстановить обороноспособность своих земель, конечно.

— И выставить нас с Пешковым вон, — понимающе улыбнулся Самсонов. — Это правильно. Каждый должен быть на своём месте. Со своей стороны, не стану чинить вам в этом препятствий. Уберусь сразу, как появится возможность.

— А кто станет? — спросил я, отломив кусочек булочки.

— Думаю, вы в курсе планов Пешкова на ваши земли. В общем-то, это и не секрет. Когда ваш род… простите, что напоминаю, был почти уничтожен, кузен сразу заговорил о том, что готов занять удел. Единолично. Князь, конечно, этого не позволил. Поэтому я здесь. Однако предпочитаю отсиживаться в безопасности, пока другие сражаются. Так что горячо приветствую вашу активность и решимость. Но спрашивал я не про оборону. Меня интересуют ваши матримониальные планы.

— То есть, планирую ли я жениться?

— Скорее, на ком. Есть ли уже кандидатки?

— Вы так уверены, что жениться мне придётся?

Самсонов развёл руками.

— Как же без этого? Самые крепкие связи устанавливаются именно так. Плюс приданое. А вам понадобится много денег, господин барон, уж поверьте. И потом, нужны наследники. Какой смысл возрождать род, если некому передать титул и всё остальное?

— Допустим, кандидаток нет.

— Рад слышать. В таких делах спешить не следует. Надо всё взвесить и заключить самые выгодные союзы. С людьми, готовыми вас поддерживать.

Никак на себя намекает?

— Совершенно с вами согласен, господин Самсонов. Но для этого нужно время.

— И знакомства, — вставила старшая из жён. — Без них с достойной девушкой не познакомишься.

— Как и с её родителями, — добавила младшая.

— Я стараюсь принимать приглашения, но их не так много. Думаю, мало кто воспринимает меня всерьёз.

— Вы заблуждаетесь, господин Скуратов, — сказал Самсонов, дав лакеям знак сменить блюда. — Может, поначалу так и было — не спорю. Однако в последнее время вы очень ярко заявили о себе.

— Хоть и слегка скандально, — с улыбкой вставила старшая супруга.

— Сашенька, разве это плохо для молодого человека? — укоризненно проговорил барон. — И потом, господин Скуратов всего лишь защищал свою честь. Что с нами будет, если мы начнём прощать клевету? Это ведь клевета? — добавил он, повернувшись ко мне.

— Если вы про случай на приёме у барона Пешкова, когда господин Лукьянов обвинил меня в убийстве, то да, — ответил я спокойно. — Чистой воды наговор.

— А если не про это? — улыбнулся Самсонов.

— Больше, кажется, ничего скандального за мной не числится. Но в любом случае, тоже клевета.

Барон кивнул.

— Так я и думал.

— Достойного человека сразу видно, — подпела ему младшая супруга. — А вот и жаркое из ягнёнка! Умоляю, попробуйте, господин барон!

Конечно, я попробовал. С какой стати отказываться? Мясо было нежным и на вкус — отменным.

После него подали кофе с тортом. Вынесли также ликёры. Мне не предложили — видимо, по причине малолетства. Отведав сладостей, женщины откланялись, осыпав меня уверениями в том, что были счастливы познакомиться.

— Хотя выдать за вас кого-нибудь из моих дочек, — сказал Самсонов, когда они вышли, и лакей прикрыл дверь. — Но я уверен, что жену вы будете выбирать не по личной симпатии, а руководствуясь соображениями выгоды.

— Боюсь, иного выбора у меня нет.

Барон вытащил из внутреннего кармана пиджака сигару.

— Пройдём в малую гостиную? Лёня, ещё кофе.

Когда мы устроились в соседней комнате, стены которой украшали картины в багетных золочёных рамах — все на тему Дикой охоты — барон раскурил сигару и, откинувшись на спинку глубокого кресла, вперил в меня внимательный взгляд. Сейчас он уже не выглядел улыбчивым добряком, мечтающим лишь о об одном — поскорее убраться из моего удела.

— Что ж, господин Скуратов, давайте поговорим по существу. Барон Пешков приложит все усилия, чтобы здесь остаться — можете мне поверить. И говоря, все усилия, я подразумеваю даже и самые крайние меры.

— Вроде моего убийства? — уточнил я, отхлебнув кофе.

— Боюсь, он ни перед чем не остановится. Давно метил на земли вашего рода.

— Почему вы говорите мне об этом? Он ведь ваш кузен?

Самсонов выпустил густую струю дыма и кивнул.

— Кузен, да. Однако мы не в ладах с детства. Впрочем, дело совсем не в этом, конечно. Просто если до вашего удела мне дела нет, то до его — очень даже. И не в моих интересах, чтобы Пешков укрепил свои позиции за ваш счёт. Поэтому я здесь. Хотя это весьма накладно.

— Хотите сказать, что поддержите меня, если я захочу его турнуть?

— Когда захотите. Да, можете на меня рассчитывать.

— Благодарю. Я запомню ваши слова.

Самсонов кивнул.

— Сделайте одолжение. И постарайтесь не умереть. Это моя личная просьба.

Пробыл я у барона около двух часов. Вернувшись в замок, первым делом озаботил Андронову, поручив ей подобрать пилотов для шагоходов. Затем нашёл Марту и обсудил с ней символические похороны Виолетты. Тело отсутствовало, однако отдать последние почести следовало.