Черные колокола - Александр Авдеенко

Плохо было сейчас на душе у Андраша.

В партизанский период своей жизни он неоднократно бывал в зоне действия немецких карательных войск и специальных истребительных отрядов фашистского главаря Салаши, сменившего адмирала Хорти, крестного отца Муссолини и Гитлера. Много раз он видел бесчинства фашистов в оккупированном Закарпатье: Мукачеве, Берегове, Ракове, Ужгороде. Проникал и в жандармерию Ужгорода, в застенки шефа закарпатских жандармов хортистского майора доктора Ласло Аги.

Но всякий раз, даже и в двадцатый, попадая в логово врага, он не мог привыкнуть к своей, тяжелой роли, освоитъся с ней, вжиться в нее. Всегда действовал, как в первый раз.

Это очень трудно — быть не тем, что ты есть в действительности. Скрывать свою любовь к правде, справедливости. Скрывать, что ты не убийца, не грабитель, не насильник, не умеешь надругаться над малолетней и не пожалеть седую мать.

Ласло Киш подошел к Андрашу, своей коротенькой рукой схватил его сильную большую руку, строго спросил:

— Ты и есть Миклош Папп?

— Он самый, — серьезно, без всякого подобия улыбки ответил Андраш.

— Ты понимаешь, что сделал?

— Да, байтарш. Убил своих врагов.

— Слыхали? — Ласло Киш повернулся к присмиревшим «гвардейцам». — «Убил своих врагов»? Сразу троих. А все ли вы сделали то же самое?

Кто-то тут же крикнул:

— Есть и такие, что побольше сделали.

Толпа загудела.

— Я уже пятерых укокошил.

— И я.

— И я семерых.

— А я не считал и считать не буду. Сколько ни убью, все мало покажется.

— Тихо, друзья! — попросил Мальчик. — Кто убил не менее трех твердолобых, подымите руки!

Взметнулись кверху автоматы, пистолеты, зеленые гранаты. Мальчик с удовлетворением улыбнулся.

— Обижаться некому, все равны. А ты, Миклош, все-таки герой. Спасибо! — Киш раскинул руки, обнял шофера. — Благодарю и поздравляю. Как, ребята, примем Миклоша в свой отряд?

— Давай!

— Примем!

— Голосуй, байтарш!

И опять взметнулись автоматы.

Ласло Киш разыскал глазами начальника штаба, приказал:

— Стефан, зачисляйте Миклоша Паппа в наше братство. Выдать полное довольствие и мандат. Сим удостоверяется, что байтарш Миклош Папп работает в должности личного шофера у командующего центральной зоны восстания. Оказывать полное содействие. — Киш снова обнял только что окрещенного «гвардейца». — Тебе повезло, парень, в хорошее гнездо попал. Въехал сюда шофером, а вылетишь орлом. Кумекаешь?

— Понимаю.

Стефан отдал Миклошу Паппу первый приказ:

— Выбрасывай этих авошей из машины, опутай покрепче проводом или бечевкой, надежно прикрепи буксир к бамперу машины и выволоки всех троих на улицу Кошута, Ракоци. Промчись с ветерком и шиком по Кёрету от Дуная до Дуная, пусть мадьяры полюбуются «русской тройкой».

Последние слова Стефана были покрыты дружным хохотом «национал-гвардейцев».

Когда утих смех, Ласло Киш взял Стефана под руку и громко, чтобы слышали все, сказал:

— Отмени игру. Советские войска пока в Будапеште, им не понравится «русская тройка». Выдворим их, вот тогда и взыграем.

В КАЗАРМАХ КИЛИАНА

Тяжелые стальные ворота, запирающие вход в глубокий каменный двор, ставший крепостью отряда Ласло Киша, широко распахнулись. «Национал-гвардейцы» отсалютовали автоматами, и черный ЗИМ с флагом — красно-бело-зеленое полотнище с рваной дыркой в том месте, где был герб Венгерской Народной Республики, — похрустывая битым стеклом, помчался по центральным улочкам Будапешта, держа курс к бульварам Йожефа, Ференца, к знаменитым теперь казармам Килиана.

За рулем сидел Миклош Папп. На заднем сиденье расположились Ласло Киш и американский корреспондент Карой Рожа. Андраш узнал американца сразу, как только увидел. Малоприметное, обыкновенное лицо, костистые надбровные дуги, ничего не выражающий взгляд, простецкая добродушная улыбка…

Управляя машиной, Андраш прислушивался к тому, о чем говорят пассажиры.

— Карой, это правда, будто Каули вчера совершил безумную вылазку? — по-немецки спросил Ласло Киш.

Андраш понял, о чем идет речь. Вчера в «Колизее» он впервые услышал от «гвардейцев» эту фамилию — Каули. Военный атташе английского посольства полковник Джемс Н. Каули неожиданно появился на бульваре Ференца, в казарме Килиана, и публично обратился к мятежникам с речью. Призывал держаться, не терять веры в близкую и всестороннюю помощь и советовал сплотить в единую армию все разрозненные силы восставших.

— Неправда, — откликнулся Карой Рожа. — То была разумная вылазка…

— Что ж тут разумного? Военный атташе Британской империи, дипломат в мундире полковника, митингует в лагере антиправительственных сил, открывает свои козыри! Глупо. Зачем он это сделал? Разве нельзя было договориться обо всем один на один с Палом Малетером?

— Не так все это глупо, Ласло, как вам кажется. Иногда надо раскрывать карты не только перед крупным, явным партнером. Теперь именно такая ситуация. И рядовые национальные гвардейцы должны понять и почувствовать, что Англия и США поддерживают восставших.

— Ах, так!.. В таком случае, пожалуй…

Пересекли площадь Кальвина, миновали улицу Юллеи, въехали на бульвар Ференца.

Во всех парках, садах, скверах, на лужайках, в цветниках зияют желтые, коричневые, темные могилы. Хоронят уже без гробов. Все запасы израсходованы, а новых не делают. Трупы заворачивают в трехцветные знамена, а когда их нет под рукой, обходятся тем, что есть, куском какой-нибудь ткани.

Выросло количество завалов. На каждой улице, на каждом перекрестке горы ящиков, вывороченных плит, камней, булыжника, земли, бревен, перевернутых машин, повозок, лотков, газетных киосков.

Исчезли с улиц люди, одетые обыкновенно. Теперь все снаряжены по-походному: тяжелые, крепкие, на толстой подошве, грубой кожи ботинки, лыжные штаны, теплая куртка, дождевик, широкополая, темного цвета шляпа. Чуть ли не у каждого прохожего на спине вещевой мешок. Все добывают продукты диким способом, кто как может.

Бульвары Йожефа, Ференца во многих местах перегорожены баррикадами. Узкие проходы для машин закрыты самоходными пушками и танками.

Перед американским паспортом Кароя Рожи, перед его корреспондентским билетом, перед заслугами всем теперь известного Ласло Киша раскрывались все пути, ведущие в казармы Килиана, в ставку мятежников.

Киш приказал Миклошу Паппу остановиться около детской клиники. Сюда не стреляли и не будут стрелять правительственные пушки.

Перед тем как выйти из машины, Киш и американец коротко посовещались. Карой Рожа сказал:

— Пал Малетер будет призывать всех командиров повстанческих отрядов объединить свои усилия под его верховным командованием. Для этого он пригласил вас и других. Не соглашайтесь сразу. Торгуйтесь. Проявите самую непримиримую самостоятельность, выдвигайте контртребования.

— Что я должен требовать?

— Ухода советских войск. Расторжения Варшавского пакта. Реорганизации правительства Имре Надя, изгнания из его кабинета государственного министра Яноша Кадара, министра Мюнниха, всех старых коммунистов. Особенно опасны Янош Кадар и Ференц Мюнних. Нападают на политику Имре Надя, поговаривают о контрреволюции. Этих требуйте устранить немедленно.

— Не рано ли, сэр? — усомнился Ласло Киш, но у самого глаза лукаво смеялись.

— В самый раз! Завтра будет поздно.

Рожа и Киш вышли из машины, пересекли бульвар и скрылись под высокой и глубокой аркой громадного дома, построенного как крепость еще в прошлом веке.

Толстые каменные стены исклеваны снарядными осколками. Стекол нет ни в одном окне. Оконные проемы заложены мешками с песком, бетонными плитами. И отовсюду торчат дула пулеметов, бронебойных ружей. В нижнем этаже, в стенных проломах видны жерла автоматических пушек. Над аркой, ведущей во внутренний двор казарм, и во многих окнах вывешены грязные, мокрые, трехцветные, с дыркой, флаги.

Казармы Килиана!.. И в страшном сне не видел ты, товарищ Килиан, верный коммунист, борец за народную Венгрию, как надругаются враги народа, предатели, отступники над твоим честным именем.

В этих казармах в течение одной недели вырос ядовитый гриб, долго вызревавший а подполье, — Пал Малетер. Впервые Пал Малетер появился на горизонте Будапешта 25 октября. Фигура одного из невидимых руководителей мятежа всем стала видимой.

В тот день он был скромным командиром, бывшим танкистом. Но он уже знал, что в ближайшем будущем, как только определится победа, он может стать тем, кем захочет. Пал Малетер захотел быть генералом, министром обороны, членом узкого кабинета Имре Надя.

25 октября полковник Пал Малетер, бывший дворянин, бывший воспитанник аристократической военной академии Людовика, бывший хортистский офицер, будущий главарь мятежников в военных мундирах, рядовых и офицеров, нарушителей присяги, получил приказ от министра обороны Иштвана Баты навести порядок в казармах Килиана и разгромить банды мятежников в переулке Корвин.