Неотразимая герцогиня - Бертрис Смолл

Жених говорил о ней как о выставленном на продажу товаре.

Да, в сущности, так оно и было.

Крошечный огонек неприязни к герцогу загорелся у нее в груди, но девушка усилием воли загасила его. Она сделала прекрасную партию и уезжает из Лондона с триумфом. Ее брак — самый блестящий за весь сезон. Да что там за сезон — за последние десять лет, если верить леди Беллингем.

— Тебя задели мои откровенные речи? — спросил герцог, заметив выражение ее лица.

— Немного, — призналась она. — Но не твоя прямота меня беспокоит. Просто я никогда не была предметом подобных бесед.

Куинтон сдержал усмешку. Аллегра поистине чистосердечна и в то же время излишне стыдлива и благонравна. Он понял, что столь молодая и невинная девушка скорее всего посчитает плотские удовольствия не только отвратительными, но и отталкивающими, если ее как следует не подготовить к первой брачной ночи. Пусть их дети не будут плодами бурной страсти, но он хочет, чтобы Аллегра по крайней мере наслаждалась нежными супружескими играми. Их брак никогда не будет счастливым, если кто-то останется равнодушным или холодным в постели. Но как ей это объяснить?

Он неожиданно понял, как мудро они поступили, решив подождать несколько месяцев до свадьбы. Ну и хитер его будущий тесть, пославший Аллегру в Хантерз-Лейр якобы присмотреть за ремонтом! Лорд Морган, очевидно, надеялся, что они за это время станут ближе, а может, и воспылают друг к другу более теплыми чувствами, что, несомненно, укрепит их супружеские отношения. Наверное, это самое большее, на что мог надеяться любящий отец.

В полдень они остановились у ручья, бегущего вдоль дороги.

Повар уложил в корзинку плотный завтрак, и слуги, ехавшие в отдельной карете, расстелили на траве скатерть и расставили блюда с жареным цыпленком, ветчиной, хлебом, сыром и большой кистью винограда. Не было забыто и вино. После завтрака леди Морган пригласила Аллегру к себе в карету, но девушка отказалась.

— Спасибо, тетя-мама, но я терпеть не могу тряску и по возможности предпочитаю ехать верхом. День сегодня чудесный, и я нахожу общество Куинтона достаточно интересным.

Они снова отправились в путь.

— Раньше ты не говорила, что мое общество тебе интересно, — шутливо пожаловался герцог. — Для меня это приятный сюрприз.

— Ни за что не поеду вместе с ними! — капризно буркнула Аллегра. — Неужели ты не видел, как они за обедом смотрели друг на друга? Просто стыд! Они вели себя куда хуже, чем утром.

— Но почему это так тебя волнует? Что плохого в том, что твой отец и мачеха любят друг друга? — удивился герцог.

— Ничего подобного, — возразила Аллегра.

— Ты расстроена. И сама знаешь почему, дорогая. Ты вдруг увидела в отце мужчину, желания и чувства которого не имеют к тебе никакого отношения. Он снова влюблен и жаждет интимной близости с женой.

Аллегра покраснела до корней волос.

— Как ты можешь говорить такое? — возмутилась она. — Они ведь старики! Подумай сам, Сирена сказала, что ее матери сорок один год, а папе уже далеко за пятьдесят.

— Они зрелые, взрослые люди, вполне имеющие право и позабавиться немного, — усмехнулся герцог. — Мне кажется, тут ничего странного нет.

— Кажется, ты неплохо разбираешься в подобных вещах! — съязвила Аллегра.

— А ты чересчур наивна, — парировал он. — Супружеские отношения между твоим отцом и его женой, да и всеми женатыми людьми, должны быть приятными и вызывать только сладостные ощущения, даже если брак заключен не по любви.

Ведь и друзья могут испытывать страсть друг к другу.

— Ты сейчас говоришь не о моем отце и Олимпии, верно, Куинтон? — тихо спросила Аллегра.

— Верно. Через несколько месяцев мы будем делить одну постель, и я хочу, чтобы и ты познала восторги взаимных ласк.

Не желаю, чтобы ты заранее ненавидела наших будущих детей. Можешь ты это понять?

— Но ты ни разу не поцеловал меня с самой ночи бала! — выпалила она и, ощутив, как ей в лицо бросился жар, испугалась, что в эту минуту похожа на вареную свеклу.

— А тебе нравится целоваться?

— Пока трудно сказать: у меня слишком маленький опыт.

— А мне показалось, что у тебя на этот счет было довольно твердое мнение, — напомнил он. — Кажется, ты хотела знать, достаточно ли я опытен в поцелуях, и требовала рекомендаций. , 1 — Вздор! Никаких свидетельств по этому поводу я не требовала, — фыркнула она. — Всего лишь спросила, считают ли дамы, что ты хорошо целуешься. Совершенно резонный вопрос, учитывая, что меня раньше никогда не целовали. Не пойму, что тут крамольного и почему это так тебя раздражает?

— Хочешь сказать, что даже праведный Руперт Таннер к тебе не прикасался? Трудно в это поверить, — отпарировал герцог.

— С чего это вдруг Руперту меня целовать? — возмутилась девушка. — Мы друзья, и только. И почему ты называешь его праведным?!

— Потому что, насколько я понимаю, он решил принять сан, и, когда старый викарий в отцовском имении уйдет на покой, Руперт займет его место.

— Откуда ты знаешь? — взвилась Аллегра.

— Он сам сказал. Помнишь, во время сезона он жил вместе с нами в Пикфорд-Хаусе? И несколько раз намекал на то, что вы поладили, — объяснил герцог, и в его голосе впервые за время их знакомства прозвучали гневные нотки.

— Что?! — ахнула Аллегра. — Да как смеет Руперт говорить такое?

— Очевидно, он пытался меня отпугнуть, — пояснил герцог, чье настроение явно улучшилось. — И нужно быть в самом деле святым, чтобы ни разу не попытаться поцеловать тебя, моя прелесть.

Вместо ответа Аллегра послала коня в галоп и ускакала далеко вперед. Ее трясло от негодования. Да, она говорила, что хотела бы выйти замуж за Таннера, но лишь потому, чтобы не ехать в Лондон. Отец, однако, и слышать ничего не пожелал. Между ними ничего не было! Да, они росли вместе, но и только!

— Никогда больше не заговорю с Рупертом, — бормотала она себе под нос. Как ему в голову пришло такое?! Вероятно, он пытался спасти ее на правах старого друга. Да что это он о себе вообразил? И все лишь потому, что они росли вместе?

Никто не знает ее лучше Руперта.

Герцог не стал догонять невесту. Пусть немного остынет.

У этой девушки есть характер. Это открытие. Натура у нее куда более сложная и глубокая, чем он предполагал.

На ночь они остановились в уютной гостинице. Чарлз Трент, выехавший накануне, занял в ней целое крыло. Они поужинали в маленькой столовой, хотя аппетит, похоже, был исключительно у Аллегры и герцога. После того как убрали со стола, лорд и леди Морган принялись дружно зевать.

— Откуда вдруг такая сонливость после того, как вы весь день продремали в карете? — язвительно осведомилась Аллегра. — Папа, неужели ты не хочешь сыграть со мной партию в шахматы? Теперь, когда жизнь вернулась в прежнее русло, можно снова вспомнить о наших ночных бдениях. Приказать, чтобы принесли доску?