Сердце степи. Полёт над степью (СИ) - Иолич Ася

- Господин, о чём ты говоришь? - сипло вякнул Гарной, застывший в углу. - Мы не убивали никого… У нас чёткое распоряжение када Ивае - не затевать ссоры… Свайр же говорил тебе позавчера, господин!

- Все что-то говорят, господин Гарной, - Аслэг недобро улыбался. - Я зайду ещё. Посидите, подумайте.

Он встал и вышел, подзывая Руана следовать за ним.

- И всё? - спросил Руан, поднимая воротник халата до ушей и натягивая шапку, пока они шагали в лекарский домик.

- Интересно послушать их домыслы… Там в соседней комнате слуховое окошко, а в двери - смотровая щель. Я предупредил людей, чтобы ловили каждое слово. Но это бред умалишённого. Человек, не говорящий своего имени, что разбалтывает при этом имя нанимателя? Хотя, с другой стороны, это так абсурдно, что может оказаться правдой, в которую невозможно поверить. Видишь, как такие вещи действуют на людей? - Аслэг показал на себя пальцем. - Нет предела человеческой глупости, а беспредельное пугает и завораживает. Ненавижу не понимать что-то. Теперь последнее. Сопляк.

Очаг на втором этаже лекарского домика горел ярко, а над углями на решётке в котелках тихо булькали какие-то травы, всплывая к поверхности и снова скрываясь в мутных отварах.

- А где Алай? - спросил Руан.

- Ещё раз поплакала из-за твоего отказа, потом пошла к Оладэ. Говорит, не может успокоиться. Я дала ей каприфоли.

- Я обещал Харану, что она не увидит его прикованным, - сказал Руан, мрачнея от того, что золото потемнело.

- Господин Аслэг, я заходила к досточтимой Улхасум Гатэ. Она просила передать, что желает встречи. И ещё… Твоя наложница… Госпожа Камайя приглашала меня к ней.

Аслэг всем телом повернулся к Аулун и поднял бровь. Руан напрягся - взгляд Аслэга темнел.

- Я хотела сказать, что не смогу ей помочь, если Саурт будет опровергать мои слова. Она отравлена, а он утверждает, что девушка просто переела сладостей. Он отказался давать ей снадобье для очищения желудка. Сказал, что она и так достаточно измучена. Он дал ей травы от боли в желудке и кишечнике. Я оставила свои. Одна из девушек будет давать ей их.

- Мне сказали, у неё просто кружится голова. - Аслэг прищурился. - Чем отравлена?

- Иймэт сказала, ничего особенного она не ела.

Аслэг сжал челюсти.

- Аулун, тебе нужно идти туда. Шуул, сопроводи. Саурта держи подальше. Скажи, я отрублю ему руку, которой он дотронется до двери шатра, пока там Аулун. А-а-а, малк талдаз гыт! - рыкнул он. - Камайя предупреждала меня. Не удивлюсь, если Йерин подстроила это, и теперь подставит Камайю!

- Господин прав, - сказала Аулун, подхватывая сумку с флаконами и мешочками. - Иймэт так и сказала мне. Госпожа Йерин указала на Камайю.

- Погоди, Шуул, - остановил Аслэг слугу. - Гаук должен сбежать в ближайшие пару часов. Скажи одному из туусов, пусть ворвётся и уведёт всех под предлогом пожара в воинском дворе. Двери пусть оставят нараспашку - переполох ведь, а я безнадёжно туп. И пусть кричат, что поиски узкоглазого подождут, и что Аслэг велел бросать всё и заниматься пожаром… Искать поджигателя, это важнее. Скажем, горят заготовки для копий! Понял? Ступайте. Помашите в воинском дворе горящей паклей, чтоб дым было видно из-за ограды.

Рикад растерянно глядел то на него, то на Руана, и Аслэг показал на него пальцем.

- Ты. Теперь твоя очередь. Пошли вниз. Будешь стоять и смотреть. Сахмаал, давай, что принёс, и иди завари оол.

Руан спустился за ними на первый этаж. Аслэг молча сел перед Туром и некоторое время сидел так, сверля его недобрым взглядом, затем медленно, очень медленно сунул руку в карман и так же неторопливо вынул маленькую деревянную шкатулку.

Руан подошёл чуть ближе, чтобы рассмотреть. Аслэг бросил на него быстрый взгляд и открыл крышечку шкатулки.

Глаза Тура стали безумными, а руки затряслись. Он кинулся вперёд, на Аслэга, но Ермос схватил его, удерживая, и Аслэг отдёрнул руку со шкатулкой. Рикад вцепился в ошейник Ичима, который скалился, рычал и рвался к Туру, и вытащил пса в коридор.

- Ты ничего не получишь, пока не расскажешь всё, что знаешь, - предупредил Аслэг, сунув кулак под нос Туру. - Ни трубку, ни эту дрянь.

- Дай… Дай!!! - хрипло крикнул Тур, слепо шаря руками и не дотягиваясь, потому что Ермос крепко держал его. - Дай!!!

- Рассказывай. - Аслэг спокойно отсел чуть дальше и поправил волосы. - Иначе я выкину это в кадку с помоями в отхожем месте.

- Нет… - Тур хрипел, будто его душили. - Я всё скажу… Только дай… Умоляю… Что ты хочешь? Возьми всё… Я всё скажу…

Лицо Аслэга скривилось от омерзения, и Руан, внимательно наблюдавший за ними, вспомнил его слова после посещения Бутрыма. Глубочайшее презрение к зависимости от дурмана боролось в душе этого чёрта с безусловной любовью и уважением к отцу. Как же он живёт с таким надрывом в душе? Руан вспомнил и слова Аулун во время разговора о Гатэ. «Светлые воспоминания о муже разгоняют тьму настоящего», - улыбнулась тогда она, причёсывая его непокорную паклю и стараясь не хихикать, когда отдельные пряди резво вздыбливались, подскакивая над головой. - «То, что она не видит, каким он стал, бережёт эти воспоминания. Но он любит её… по-своему. Его лицо смягчается, когда я говорю о Гатэ». Вряд ли лицо Сэгил смягчится при воспоминаниях о Туре, если она видела его таким, как сейчас… Остались ли у неё светлые воспоминания о нём?

25. Руан.Я тоже клянусь

Спокойно сидевший на войлоке Аслэг явно целенаправленно доводил Тура до исступления, то приоткрывая шкатулку, то убирая её в карман. Руан нахмурился. Тур неистово, остервенело хрипел, махая руками, стеная и корча рожи, от которых к горлу подступала тошнота, и человеческого в его облике было столь же мало, сколько в дождевом черве, выползшем после дождя на серые шершавые плиты дороги вдоль Фно.

- Говори, - сказал Аслэг, двумя пальцами вынимая маленький белый шарик из шкатулки и поднося его к глазам. - Я жду.

- Он сказал… Он сказал - твоя жена у Харана… - Тура трясло, и Ермос отчаянно искал глазами Сахмаала, потому что удержать сопляка было всё труднее. - Он сказал, во всём виноват Харан! Иди и забери её, и я дам тебе ещё золотой за неё, он так сказал! Он сказал, Улкет, напои его на пиру, я хочу помириться! Трезвый он не будет говорить со мной! Хочу просить прощения, сказал! Улкет сказал, что тоже очень этого хочет! Я пошёл за золотым, то есть за женой… Харан гнался за мной и ревел, что убьёт… Ударил меня…

- Кто сказал Улкету напоить Харана? - взгляд Аслэга был тёмен, на скулах ходили желваки.

- Дай! Дай мне это!

- Говори, талдаз малк! Иначе это утонет в помоях!

- Накар! - крикнул Тур. - Накар хотел помириться!!! Дай!!!

- Говори!

- Харан побил меня… Он избил меня! Тан Дан, подари мне всепрощение, и пусть ладонь твоя укроет меня от горестей…

- А-а-ар! - крикнул Аслэг, размахиваясь, и голова Тура мотнулась набок от оплеухи. - Убью! Говори!

- Я упал… Мать Даыл… Упал. - Тур шептал, не сводя глаз со шкатулки, вырываясь, а Сахмаал с Ермосом держали его за руки. - Харан заревел и убежал… Я закрыл глаза… Открыл. Надо мной был Улкет. Он говорил - очнись… Очнись! Накар подошёл к нему и сказал, чтобы тот уходил… Тот ушёл, и Накар вынул нож. Он замахнулся надо мной… Улкет кинулся на него… Не знаю, откуда вылез… Они сцепились… Улкет кричал, что всё расскажет… Кричал, Накар, я твой брат… Не подставляй Харана... Потом перестал кричать… Дай мне это… Я больше ничего не знаю!

Аслэг встал и отошёл от него, закрывая рукой глаза.

- Ты продал жену Накару? - спросил он, не поворачиваясь.

- Он сказал, это залог… Он сказал, что просто попользуется, пока я не верну долг… От неё не убудет. - Тур вдруг распахнул глаза и расхохотался. - Что с ней станет-то? Она ж не кобыла, чтоб загнать…

- Ты всё видел? - спросил Аслэг у Рикада, который стоял, сжав кулаки, яростно дыша. - Ты понял?

- Никогда больше… - Рикада трясло, его лицо стало серым. - Клянусь своей кровью, никогда больше, ничего, кроме вина… Пусть лейпон разверзнется под моими ногами и я провалюсь под землю, пусть она сомкнётся надо мной, если я ещё раз соберусь попробовать какой-то дурман…