Гарем - Патриция Грассо

— Ты ее приковал? К чему? — изумился Мурад. — Надеюсь, не к стенке в сыром подземелье?

— Пока лишь к своей кровати. Мурад расхохотался.

— А она что, кусается? — развеселилась и Нур-Бану, любимая из женщин султана, а Михрима, угадав, что сын не шутит, а говорит правду, посоветовала:

— Если ты ее приковал, то выброси ключ от оков подальше в море, чтобы не было соблазна ее освободить.

Халид пожалел, что был так откровенен, но, однако, не посмел лукавить с матерью. Он поделился своими горестями:

— По ночам ее мучают кошмары. Ее крики не дают мне спать, и тогда я обнимаю ее, чтобы успокоить.

Он выдал себя и тотчас это понял, потому что все уставились на него с удивлением.

— Я бы тоже не отказался утешать ее по ночам, — заявил Мурад. — И хотел бы увидеть женщину, которая смогла увлечь нашего Халида! Ведь он…

Халид прервал его на полуслове. Это было невежливо — даже хуже, это было нарушением этикета, но раз он попал в ловушку, то надо было из нее выбираться.

— Мы, кажется, собрались здесь, чтобы обсудить важное государственное дело. Прежде всего, Мурад, советую тебе не покидать дворец и не посещать многолюдные сборища.

Совещание продлилось долго, и когда наконец Халид оказался на свежем воздухе, крупные сияющие звезды усыпали черный бархатный свод над Стамбулом.

Мурад своими неосторожными намеками вонзил занозу в сердце Халида, хотя Халид-бек и отрицал, расставаясь с пленной англичанкой, что у него есть сердце. Правда ли, что он желает неукротимую Эстер держать при себе, прикованной к кровати, и гладить ее нежное тело, избавляя от ночных кошмаров? Что за глупая трата времени для воина, прозванного Мечом Аллаха?

Ведь цель его яснее ясного — выманить Форжера из логова и убить его.

Но тут сомнения охватили опытного воина, племянника султана, знакомого с дворцовыми интригами. Что, если Хорек специально подставил ему эту добычу — корабль, свою невесту? И все это — хитроумный план, сочиненный Хорьком, чтобы каким-то особо коварным способом избавиться от последнего и самого опасного врага? Нет, это смешно! Ни один мужчина не пожертвует такой красавицей ради осуществления подлого замысла.

Халид желал обладать телом своей пленницы. Лгать самому себе было бессмысленно. Но на торгах девственницы ценятся гораздо дороже. Придется Халиду воздержаться, чтобы цена на англичанку не упала. Ведь проверяющие на аукционе бдительны и неподкупны.

Слишком много проблем обрушилось на усталый мозг Халида — и ехидство его озлобленной матери, и покушение на Мурада, и устройство ловушки для Хорька. И что делать с Эстер — дразнить ее по-прежнему ласками и поцелуями или лишить невинности?

Сейчас не время думать о своих личных делах. Если Мурада убьют, позор ляжет на его голову. «А во всем будет виновата эта зеленоглазая ведьма», — решил Халид, и, преисполнившись ярости, ворвался в каюту и скинул с постели хрупкое тело спящей пленницы.

— Убирайся отсюда! — прорычал он, но так как это было произнесено по-турецки, она ничего не поняла.

Оказавшись на полу и не совсем еще проснувшись, Эстер неожиданно спросила:

— Мы вернулись домой?

— Твой дом в Англии, а не здесь! — рявкнул Халид. — Очнись!

Внезапно Эстер полностью пришла в себя и задала резонный вопрос:

— Значит, теперь ты со мной согласен? Халид отвернулся от нее и, укоряя себя за оговорку и чтобы избежать ее взгляда, прильнул к круглому отверстию иллюминатора. За стеклом была чернота, точно такая же, как в его душе. Встречи и разговоры с Михримой, источавшей ядовитые намеки, постоянно нагнетали грозу, и теперь молнии полыхали в мозгу сына, неизвестно чем провинившегося перед матерью. Но девочка, только что сладко спавшая в его постели, чем она провинилась?

— Ну ответь мне, — настаивала Эстер.

— Затни свой рот! — раздраженно бросил Халид. — И спи дальше.

— Ты зачем-то сбросил меня с кровати, а теперь требуешь, чтобы я вновь уснула. Кто из нас безумен — ты или я?

Что мог Халид ответить на это? Конечно, безумен он, но сводит его с ума ее прелестное личико. Из-за легендарной Елены тысячи судов ахейцев атаковали Трою. За эту зеленоглазую девственницу он готов был отправить в поход в десять раз больше судов.

Не оборачиваясь, Халид произнес:

— У меня был трудный разговор во время встречи с родными. Я устал и не сдержался. Прости меня.

«Простить его?» Эстер не верила своим ушам — чудовище запросило у нее пощады. Ей стало его жалко. Неужели она стала для него собеседницей, а не рабыней?

— Родственники часто бывают в тягость. Не всегда отношения с ними складываются гладко, — вполне по-светски произнесла Эстер.

Халид обернулся, и она заметила на его лице улыбку.

— Отношения с матерью не сложились с первого дня, — признался Халид, а Эстер изобразила на лице удивление.

— Вот уж не думала, что такое чудовище родила женщина.

— Ты шутишь?

— Шучу.

— Как мне легко с тобой, — сказал вдруг Халид. — Но если ты так обо мне думаешь, скажи, как, по-твоему, я появился на свет?

— Из яйца. Из яйца, снесенного огромной страшной птицей. А гнездо ее на отвесной скале.

— У вас в Англии знают арабские сказки?

— Нет, но мне приснилось, что ты проклюнулся, разбив скорлупу, и тотчас не запищал, а заорал: «Я Меч Аллаха!»

— Мне в детстве рассказывали подобную сказку.

Только она была добрая. — Халид совсем не обиделся на слова Эстер.

— Чего уж тут доброго?

— Сказки все добрые, потому что у них обычно добрый конец. Но я уже успел забыть о том счастливом времени. Слова, которые я слышу от матери, ранят меня, как и твои иногда.

Эстер показалось, что с нею говорит обиженный одинокий мальчик, а не истязающий ее палач.

— Я всегда говорю то, что думаю, — попыталась оправдаться Эстер.

— Надеюсь, что не всегда, — сдержанно возразил Халид. — Часто твой язык забегает вперед, и ему нет удержу.

Он опустил ладонь на ее темя, черпая у нее тепла, погладил волосы, спустился на пленительную ложбинку на спине, похожую на русло реки, протекающей меж пологих холмов.

— Ты хочешь поцеловать меня? — спросила Эстер и затаила дыхание.

— Нет. Уже поздний час, тебе пора спать. Прости, что прервал твой сон.

Эстер не разобралась в своих чувствах, — принес ли его отказ ей облегчение или обидел. Впрочем, она не долго размышляла над этим. Уютно устроив головку на широкой груди Халида, она забылась сном.

Она уснула мгновенно, и ей снилось, что губы мужчины касаются ее губ, а сильные руки ласкают ее тело.

Ей показалось, что ночи вообще не было, а вслед за вечером сразу же наступило утро.

Дневной свет раздражал ее, и Эстер поспешила укрыться с головой. Ей хотелось, чтобы сладостные видения продлились еще.