Очерки по истории КАЗАНСКОГО ХАНСТВА - Михаил Худяков

Таким образом, завоевательная политика была результатом совпадения интересов дворян-помещиков, духовенства и торгово-промышленного капитала. Эта политика была впервые сформулирована И. Переесветовым, на долю которого выпадает честь считаться изобретателем русского империализма, осуществление же этой программы было проведено в жизнь правительством митрополита Макария. Руководитель правительства — фанатик, в 1536 году крестивший в Новгороде и Пскове татарок, сидевших в тюрьме, консерватор, председательствовавший на Стоглавом соборе, который укрепил реакционное направление в русской церкви, патриот, провозгласивший русского государя царем, пошел навстречу завоевательным проектам, автор которых совсем не был фанатиком, и программа И. Пересветова была принята правительством митрополита Макария, как в общем, так и в деталях. Трудно поэтому смотреть на челобитные И. С. Пересветова только как на памфлет — как думают обыкновенно: серьезность, с которой отнеслось правительство к этим проектам заставляет видеть в них не памфлет, а деловую программу.

В состав правительства фактически входили, как ближайшие советники Ивана IV, кроме царева "отца"- митрополита» духовник государя протоиерей Сильвестр (переведенный в Москву из Новгорода митрополитом Макарием) и незнатный костромской дворянин А. Ф. Адашев, который выдвинулся, благодаря каким-то личным талантам, остающимся до настоящего времени невыясненными. Ввиду важного значения проектов И. Пересветова для истории русской политики, в частности — для русско-казанский отношений, коснемся в нескольких словах вопроса о личности этого публициста. Вследствие того, что программа И. Пересветова была почти полностью осуществлена, по большей части — правительством митрополита Макария, — частью же позднее самим Иваном IV, не подлежит сомнению тесная близость публициста к царю и правительству митрополита Макария.[198] В числе членов[128] правительства было лицо, по своим классовым интересам совпадавшее с публицистом — А. Ф, Адашев, мелкий помещик, костромской дворянин. Между И. С. Пересветовым и А. Ф. Адашевым, осуществившем его проекты, несомненно имеется тесная внутренняя связь, которая кажется далеко не случайной, и невольно напрашивается мысль о тождестве этих двух лиц. При справедливости такого предположения получило бы разгадку тайна внезапного приближения А. Ф. Адашева к Ивану IV, и неограниченное влияние его на царя получило бы объяснение в глубоком уме, широких общественных взглядах и литературном таланте выдающегося публициста. В конце 1550-х годов А. Ф. Адашев разошелся с Иваном IV по вопросу о продолжении завоевательной политики русским правительством, и это могло бы послужить препятствием к отождествлению его с И. Пересветовым, но, как мы дальше увидим, имеются веские данные считать, что взгляды А. Ф. Адашева на данный вопрос как раз должны были значительно измениться после опыта Казанской войны.

Походы 1549 и 1550 годов потерпели полную неудачу, и русское правительство занялось пересмотром своей военной программы. Зимой 1550-51 года военные действия не были возобновлены, и правительство основательно готовилось к осуществлению серьезного предприятия. В составлении плана присоединения Казанского ханства к России участвовали боярин Иван Васильевич Шереметев, Алексей Федорович Адашев и дьяк Иван Михайлов. Первый из них был военным специалистом, второй являлся представителем гражданских властей, третий был авторитетным дипломатом; по своему общественному положению это были представители трех разных сословий — бояр, дворян и дьяков, которые могли обсуждать вопрос всесторонне, с различных точек зрения. Эти три лица рассматривали все предварительные проекты, и в их коллегии обсуждались все дела, касавшиеся Казанского ханства. Как видно из дальнейших событий, был выработан следующий план завоевания Казанского ханства: военная программа заключала в себе 1) блокаду Казани путем временной оккупации всех речных путей Казанского ханства и 2) основание русской крепости недалеко от Казани (при устье Свияги); программа политических действий заключала в себе следующие пункты: 1) низложение с ка занского престола Крымской династии, 2) освобождение из рабства всех русских пленников, 3) присоединение к России правого берега Волги, 4) замену хана русским наместником. План был рассчитан на постепенное выполнение, сопряженное с наименьшей затратой военных усилий. Он[129] был составлен умно и осторожно, но не был лишен большой дозы самонадеянности: русские правильно оценили слабость Крымской династии, но не предусмотрели силы стихийного сопротивления, которая исходит из народных масс при борьбе за независимость. План был построен чересчур схематично и отвлеченно. Творцы его вряд ли могли реально представить себе положение тех казанских крестьян, которые, проживая в Свияжском уезде, считались бы по отношению к Казани в другом государстве, или положение в столице, стоящей на берегу реки, другая сторона которой принадлежала бы иностранному государству.

К обсуждению деталей военной программы были привлечены многие лица, считавшиеся специалистами, в том числе и казанские эмигранты, хорошо знакомые с местными условиями: "И нача государь со своими бояры мыслити, како с Казанию промышляти? И призывати почал казанских князей, которые из Казани приехали к нему служити — Кострова князя с товарищи, и почал мыслити, чтобы город поставити на Свияжском устье, на круглой горе; и сам государь, от Казани едучи, видел, что место стройно и пригоже быти граду".[199] Новая крепость Свияжск мыслилась, как военная база: "И умыслил государь город поставити на Свияге на устьи, на круглой горе, промеж Щучия озера и Свияги реки, и рать свою послати в судех многую и конную; да запасы свои царские посылати великие, да и вперед к его приходам готов тот запас".[200]

Военная организация и техника были усовершенствованы и преобразованы. И. Пересветов проектировал создание по примеру Крыма и Турции особого отборного войска из 20 тысяч "юнаков храбрых с огненной стрельбой, гораздо учиненного", и в 1550 году правительство действительно организовало особый корпус стрельцов, поставленный под команду дворян.

Стрельцы были поставлены под команду особых голов (офицеров), в количестве 1000 человек, на 9/10 набранных из провинциальных дворян. Эта знаменитая тысяча, наделенная особыми привилегиями, составляла ядро служилого класса и опору его в борьбе против феодальной аристократии.

В походе стрельцы составляли часть особого назначения — гвардию войска под названием Государева или Царского полка: всегда они должны быть готовы на по[130]сылки, т. е. исполнять различные поручения. Чтобы иметь непосредственно под руками и наилучше вознаградить этот отборный состав помещиков, царь испоместил всех, кто не имел подмосковных, владениями в ближайших окрестностях столицы в пределах 70-верстного радиуса от Москвы.

Этой военной реформой дворянство пробивало себе дорогу к власти. Так осуществлялись проекты И. Пересветова сломить силу бояр и княжат: учреждая постоянное войско, правительство подрывало частную военную службу у родовитых вельмож и создавало решительный перевес в пользу дворян, давая им в руки регулярное войско, вооруженное огнестрельным оружием.

Техническая сторона военного дела была усовершенствована усилением артиллерии, которой предстояло сыграть решающее значение при осаде такой неприступной крепости, как Казань; были вновь привлечены западно-европейские специалисты, которые ввели в военное дело новейшие инженерные изобретения, в том числе подкопы и мины под стены крепости. Пересмотрены были причины неудач последних походов 1549 и 1550 годов, и в дальнейшем командование отказалось от практики зимних походов, первоначально представлявшихся более легкими в техническом отношении и экономными для населения, так как они не отрывали крестьян от полевых работ.

По проекту И. С. Пересветова, во главе армии непременно должен был стоять сам государь, который мыслился им как неутомимо воинственный царь, живущий душа в душу со своей армией, причем сам Пересветов ставил в пример турецкого султана Мухаммеда II Завоевателя.[201] Правительство приняло во внимание и этот пункт проекта и заставило юного Ивана IV лично участвовать в походах 1549, 1550 г.г. и в большом последнем походе против Казани, хотя царь не отличался личною храбростью. Конечно, фактическое начальство принадлежало авторитетным специалистам, и присутствие 20-летнего царя в армии во время похода носило демонстративный характер. Душою похода были князь Владимир Иванович Воротынский и Иван Васильевич Шереметев, командовавшие Государевым полком, т. е. стоявшие во главе штаба и гвардии. И. В. Шереметев, как мы видели, принимал видное участие в разработке военного плана кампании; брат Владимира Воротынского Михаил командовал главными силами армии — Большим полком. Эти лица — Шереметев и братья Воротынские и были, по всей вероятности, [131] главными руководителями в предстоявшем походе, к которому энергично готовилось правительство митрополита Макария.