Барин-Шабарин 5 - Денис Старый

завтра… послезавтра уезжаете. Сударь, не считайте меня ветряной, но… Да, я ветряная, я дрянь, но я хочу быть с вами, — девушка зарыдала и припала к моей груди.

Я так и стоял, не обнимая, с вытянутыми в стороны руками, а на моей груди, обнимая, рыдала девушка. Это была это та дама, что проявляла ко мне интерес на приеме у великой княгини Анны Павловны.

— Пройдемте! — сказал я, и повел молодую жену какого-то там чиновника к себе в спальню.

Не нужно, чтобы лишнее слушал управляющий домом. Ну и не стоять же в коридоре. Да и я не представляю, что могу светски беседовать с дамочкой в зале. Она же здесь не для бесед? По крайней мере, чтобы поговорить о экономике и политике в пол второго ночи молодая женщина не приходит к мужчине.

— Вы так проникновенно пели. Я же слышала о вас, муж судачил с каким-то генералом, что вы за честь своей дамы застрелили флотского офицера, причем безжалостно… Я не могу больше томиться в крепости, словно крестьянка, вызволите меня! — дамочка накинулась на меня.

Пришлось ее сбрасывать с себя, как пиявку какую. А потом еще и приподнял худышку и уронил дамочку на кровать.

— Так! — выкрикнул я. — По порядку! Вы что удумали, что я с вами отправлюсь в романтические бега?

— Нет, я не глупа, не думайте. Я даже верная своему мужу. Признаюсь, что вы мой лишь третий адюльтер. Но муж не узнает, и вы уедите и пересудов не будет. Вы не станете бравировать своей победой надо мной? — дамочка говорила и одновременно начала раздеваться.

— Кто муж? — спросил я.

Может легкая интрижка и возможна, но такая, чтобы без особых проблем. И еще… Она верная, так как всего третья измена мужу. А сколько раз за год семейной жизни нужно изменить, чтобы стать неверной в понимании этой девицы? Раз так триста шестьдесят? Ну, чтобы в году было еще несколько дней, так сказать, «отсыпных».

— Антоний Казимир Рихард Шварц, управляющий Варшавской биржей, — горделиво произнесла дама. — Меня помните, как величать? Я Анна урожденная княгиня Чижевская. Да помогите же мне!

Дама изгибалась на кровати, пытаясь захватить тесемки корсета, чтобы его расшнуровать. Хороша, но напористая слишком. Впрочем…

— Зачем вам это нужно? — спросил я, начиная так же раздеваться.

Чувствовался какой-то подлог. Я, конечно, развлечения ради, принял на приеме у великой княгини флирт этой девушки, но ничего ей не обещал, продолжение не планировал.

— В то, что вы мне понравились, не верите? — спросила девушка, когда я уже помог ей разобраться с корсетом.

— Нет, — усмехаясь сказал я.

Дамочка скинула платье, залезла на коленях на кровать, явила мне свои соблазнительные прелести.

— Я живу в Польше. Я полька, но воспитывалась в России и больше уже русская. Меня не любят уже за это. Мой муж наполовину пруссак и тоже больше русский. Его плохо принимают. Я не могу завести любовника в Варшаве, чтобы не подвергать имя супруга бесчестью, — спокойно, без стеснения, будто бы мы говорили о погоде, признавалась дама. — Мой муж… Он уже не способен. Но я молодая, он мне разрешил. Вы не думайте, я верная…

— И сказать-то в ответ нечего, — сказал я.

— Ну так не будем говорить. У нас не так много времени, — сказала Анна.

— Ты ребенка хочешь? — осенило меня. — Наследство от мужа?

Молчание было мне ответом. Теперь понятно и то, что она выбрала меня, как могло показаться, случайного человека в Петербурге. Сегодня приехал, завтра уехал, пять лет ни слуху, ни духа. Ну и внешность у меня, полагаю, привлекательная. Занятия физическими упражнениями, как и военная подготовка придает мужества. Песни, опять же, пою. Так что…

— Уходите! — сказал я.

— Что? Как? Вы тоже не можете… ну, это… — не поняла Анна.

Она встала с кровати, начала крутиться. Впервые я увидел что-то хорошее от Белых ночей. Можно было в подробностях рассмотреть обнаженное красивое женское тело. Лиза лучше, точно.

— Все у меня хорошо и ладно с мужской силой. Я не буду плодить своих детей! — сказал я.

— Да Бог уже с ребенком. Как же меня не хотеть? — чуть ли не плакала странная девушка.

— Иди сюда! — все же не выдержал я, не железный и при виде обнаженной красивой женщины удержаться не могу.

Плохой поступок? Не совсем. Ну как же в этом времени и без адюльтера? Императоры сами подают плохой пример. А что до Анны, то наверное жить с мужем-стариком и не иметь возможности не только исполнять супружеские обязанности, но и детей от него… Это могло сильно повлиять на психику девушки.

Вот такой, получается, курортный роман.

Глава 12

Глядя на любимую жену, так и хотелось сказать ей, что она лучшая. Мол, сравнивал, знаю. Лиза устроила мне такую бурную встречу, что я, под впечатлением, даже чуть не дал себе обещание, что больше никаких любовных похождений у меня не будет. Правда, вовремя вспомнил, что есть такая фраза: «Никогда не говори никогда».

В Екатеринослав я прибыл уже к середине августа. И всю долгую дорогу из Петербурга домой я размышлял над тем, что история государства Российского (да и всей Европы) могла пойти и другим путем, и что всё, к чему я готовился, не случится. Ловил себя даже на мысли, что не так уж и рад такому стечению обстоятельств. Допускаю возможность, что я чего-то не знаю.

В Петербурге на момент моего отъезда, как и пока я был в Москве (задержался на пару дней), все в обществе были счастливы и довольны известием, что посольство Меншикова мало того, что унизило султана, так ещё и добилось выполнения требований русского императора. Османы отступили и передали обратно ключи от храмов на святой земле Русской Православной миссии. Кажется, ещё и извинились, но допускаю — последнее газеты могут привирать.

Так что ж, войны не будет? Надо сказать, я не волновался за свои переговоры и займ. Всё же, думаю, война будет. По крайней мере, Россия ввела уже в войска в Молдавию и Валахию, и выходить оттуда не собирается. Турки молчат. Действительно, передали ключи от Вифлиемского храма и не огрызаются… Но что дальше? Все ли счастливы таким положением дел? Или же англичане с французами просто не поспевают за