Крепкий ветер на Ямайке - Ричард Хьюз

Это был голос капитана, но как он изменился! В нем слышалось какое-то сдавленное волнение. Кто-то зажег фонарь и держал его, подняв повыше. Капитан Йонсен стоял там на своих ножищах, напоминая наполовину куль с мукой, наполовину — тигра, готовящегося к прыжку.

— Что вам угодно? — вежливо спросила Эмили.

Но капитан Йонсен стоял в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу, точно за штурвалом.

— Вы ведь пьяны? — громко и осуждающе сказала Рейчел своим пронзительным голоском.

Но страннее всех повела себя Маргарет. Она пожелтела, как сыр, а глаза ее расширились от ужаса. Ее трясло с головы до пят, как в лихорадке. Зрелище было нелепое. Тут Эмили вспомнила, как по-идиотски была напугана Маргарет, когда они в самый первый раз ночевали на шхуне.

В этот момент капитан нетвердой походкой подошел к Эмили и, взяв ее одной рукой за подбородок, другой стал гладить по волосам. Она почувствовала что-то вроде легкого головокружения, вцепилась ему в большой палец и укусила его что есть мочи; затем, в ужасе от собственного неистовства, бросилась по трюму туда, где остальные дети сбились изумленной кучкой.

— Что ты натворила? — крикнула Лора, отталкивая ее в гневе. — Ты, злая девчонка, ты же сделала ему больно!

Йонсен затопал ногами, сыпля проклятьями и хватаясь за палец. Эдвард подал ему свой носовой платок — все, что у них было, чтобы сделать перевязку. Он постоял несколько мгновений, таращась на свой забинтованный палец, потряс головой, как мокрый ретривер, и вернулся на палубу, чертыхаясь на каждом выдохе. Маргарет же потом так разболелась, что дети подумали, не в самом ли деле она подхватила лихорадку, и никакого толку добиться от нее было нельзя.

Когда Эмили, с ее вновь обретенным самосознанием, проигрывала в голове эту сцену, она как будто перечитывала историю в книжке, так мало ответственности она чувствовала за то совершенно механически действовавшее существо, которое укусило капитана за большой палец. Ей даже не было особенно это интересно: да, это была странность, но, в сущности, такое мелкое происшествие в жизни теперь странностью не казалось.

Что до Йонсена, то он и Эмили с тех пор друг друга избегали, как бы по взаимному соглашению. Из-за того, что она его укусила, она со всеми была в раздоре: на другой день никто из детей не стал с ней играть, и она сознавала, что полностью это заслужила — она совершила дикий поступок. И все- таки Йонсен, избегая ее, имел вид скорее пристыженный, чем сердитый… это было непостижимо.

Но что ее интересовало гораздо больше, так это чудное поведение Маргарет в течение нескольких следующих дней.

По временам Маргарет в самом деле вела себя очень странно. Сначала казалось, что она с каким-то чрезмерным страхом относится ко всем мужчинам, но потом она вдруг принималась ходить по палубе за ними по пятам, как собака — не за Йонсеном, это правда, но за Отто в особенности. Потом вдруг прекращала эти хождения и находила убежище в каюте.

Курьезно было то, что теперь она всех их, то есть детей, избегала совершенно, и все свое время проводила с матросами; матросы же, со своей стороны, похоже, прилагали особые усилия, не только чтобы не дать ей возможности поговорить с другими детьми, но даже чтобы другие дети ее не видели.

Теперь они редко могли ее видеть, а когда видели, она выглядела настолько изменившейся, что ее трудно было узнать, но что именно изменилось, сказать тоже было трудно.

Эмили со своей площадки на вершине мачты могла видеть сейчас только голову девушки в световом люке каюты. Несколько ближе к носу корабля Хосе присоединился к детской игре и ползал туда и сюда на четвереньках, возя их всех на спине — он, конечно, изображал пожарную машину: они видели такую в английских иллюстрированных журналах.

— Эмили! — позвал Гарри. — Пошли поиграем!

Занавес стремительно упал над всеми размышлениями Эмили. В одну секунду она снова стала счастливым маленьким животным — одним из счастливых маленьких животных. Она соскользнула вниз по вантам, как заправский матрос, и в мгновение ока уже командовала пожаротушением так же властно, как и все остальные в этой бригаде, состоявшей из одних начальников.

3

В эту ночь в Кроватном парламенте был наконец поднят вопрос, который — и вы, вероятно, сильно удивитесь — раньше там никогда не поднимался. Не успела Эмили с беспощадной свирепостью установить в своем семействе тишину, как раздался торопливый, взволнованный, шепелявый, тоненький голосок Гарри:

— Эмили, Эмили, можно я тебя спрошу, ну пожалуйста?

— Спать!

Несколько мгновений слышно было, как совещаются шепотом.

— Но это очень важно, ну пожалуйста, и мы все хотим знать.

— Ну что?

— Эти люди — пираты?

Эмили в изумлении села, выпрямившись как громом пораженная.

— Разумеется, нет!

Гарри произнес тоном, гораздо более удрученным:

— Ну, я не знаю… Я только подумал, что они, может быть…

— Но они и есть пираты! — уверенно заявила Рейчел. — Мне Маргарет сказала!

— Бред! — сказала Эмили. — В наше время не бывает никаких пиратов.

— А Маргарет сказала, — продолжала Рейчел, — что, когда мы на том корабле сидели взаперти, она слышала, как один матрос громко сказал, что на борт поднялись пираты.

Эмили озарило.

— Да нет, дурочка, он, должно быть, сказал пилоты[6].

— А кто это — пилоты? — спросила Лора.

— Ну, они поднимаются на борт, — не особенно складно объяснила Эмили. — Ты что, не помнишь, у нас дома в столовой висела картина, она называлась “Пилот поднимается на борт”.

Лора слушала с чрезвычайным вниманием. Объяснение, кто такие пилоты, было не слишком-то ясным, но ведь кто такие пираты, она тоже не знала. Вы в таком случае могли бы подумать, что вся эта дискуссия для нее мало что значила — и оказались бы неправы: вопрос был, очевидно, важным для старших детей, поэтому Лора вся обратилась в слух.

Ересь про пиратов была в значительной степени поколеблена. Как они могли сказать определенно, какое именно слово слышала Маргарет? Рейчел переметнулась на другую сторону.

— Не могут они быть пиратами, — сказала она. — Пираты злые.

— А может, мы у них спросим? — упорствовал Эдвард. Эмили взвесила это предложение.

— Я думаю, это будет не очень-то вежливо.

— Да ну, они точно возражать не будут, — сказал Эдвард. — Они очень порядочные.

— А я думаю, им это не понравится, — сказала Эмили. В глубине души она боялась ответа: если они — пираты, тогда опять-таки лучше делать вид, будто им это