Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник] - Джон Беркли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Лорензо, — прервал майор размышления капитана. — Возвращайтесь в аэропорт. Смотрите, чтобы там все было нормально. И пусть никто не высовывается, если начнется заваруха. Проследите, чтобы нам никто не мешал. Мы со всем справимся сами.
— Понял, — вытянулся капитан, с восторгом глядя на бравого майора.
— Отлично. Поехали.
И машина помчалась к одиннадцатому ангару на «героическую битву с террористами».
Лорензо проводил их взглядом и бросился исполнять приказание Гранта:
* * *— Слушай, что за чушь ты там несешь! Это же несерьезно!
Рубен Пенейро, редактор «Ночных новостей»; высокий мексиканец с худощавым лицом; стоял у Монитора в студии «Вашингтонских новостей» и слушал бред Ричарда Торберга; или Дика, как его звали все, с одним желанием — поскорей избавиться от этого болтуна»
Через пять минут эфир, еще неизвестно, какой материал давать, в студии полно людей, и каждый лезет со своими шутками и вопросами, он не успел поужинать, Мэри, их секретарь, только что принесла ему сэндвичи и горячий кофе, а этот кретин болтает что-то о каких-то террористах, которых увидел; скорее всего, во сне. — Рубену никогда не нравился этот не слишком чистоплотный парень, который мог копаться в любом Дерьме, лишь бы выудить оттуда дешевую сенсацию. И теперь он звонит из самолета и хочет, чтобы кто-то поверил в его горячечный бред.
Ричард сидел в туалете перед плевательницей с телефонной трубкой в одной руке, а другой зажал хвост жар-птицы — магнитофонную запись с обращением главного инженера башни Далласа к командирам кораблей. Конечно, он предполагал, что Рубен ему не поверит! Они там, на земле, ни хрена не знают, что происходит у ник под носом! Естественно, им и в голову не может прийти, что кто-то мог так отлично сработать вдали от места событий.
Глаза его сияли, и по всему телу бегали восхитительные мурашки предвкушения славы.
— Это же несерьезно* г — повторил Рубен.
— Я ничего не выдумываю. Хочешь доказательства, вот они. — Дик нажал клавишу воспроизведения и прижал магнитофон к трубке.
…Террористы вывели из строя все системы посадки, — услышал Рубен и задохнулся дымом сигареты. — Армейское подразделение прибыло, чтобы нормализовать обстановку…
— Господи, — прошептал он.
— Пустите меня в эфир! В самой ближайшей передаче! — настаивал Дик.
Все, кто находился в студии, слышали голос, доносившийся из динамика. И поэтому повторять просьбу не пришлось.
— Хорошо, хорошо. У нас есть пять минут. — ответил
Рубен и тут же отдал команду: — Выход в эфир через пять минут.
— Ну вот, и мой звездный час пришел.
Ричард устало откинулся на сливной бачок, достал сигарету и с удовольствием закурил, глядя блаженно-отсутствующим взглядом на плевательницу, которая возвышалась на тонкой ножке, как кубок победителю.
Завтра, нет, сегодня, о нем заговорит вся страна. Люди будут узнавать его на улице… Это вам не какая-нибудь Саманта Коплент..
Завтра…
* * *Грузовик слегка трясло на ухабах, и при каждом броске дружный смех оглашал фургон.
Настроение у всех было прекрасное. Операция завершилась удачно. Все целы, все здоровы и скоро прибудут к финишу.
Майор Грант повернул голову и посмотрел на сидящего рядом радиста. Что-то не нравился ему этот парень! Не было в нем настоящего задора. Когда в команде появляется новичок, всегда сложно, а этот…
— Слушай, не хочешь поменяться? А? Я буду заниматься рацией, а ты — захватывать равных придурков! — весело спросил он.
Воздух буквально взорвался от могучего хохота, вырвавшегося из двадцати здоровых молодых глоток.
Парень пожал плечами, но ничего не ответил. Он продолжал сидеть, уставившись прямо перед собой застывшим взглядом.
Майор взглянул на часы.
— Пять минут… Через пять минут мы к ним присоединимся.
И снова веселый смех огласил фургон.
— Вы в этом уверены? — раздался тусклый голос радиста. И совсем тихо добавил: — Предатели…
Майор обладал отличным слухом. Он достал пачку сигарет и угостил всех. Потом протянул одну соседу…
Тот, поколебавшись, принял подарок и полез за спичками.
— Уверен, — спокойно сказал Грант. — Но только сначала… — он нагнулся и вытащил из карманчика-чехла, пришитого с внешней стороны брюк у голени, кинжал с длинным острым лезвием. — Я сделаю вот так, — и он резко провел по худой шее парнишки от уха по уха.
Радист удивленно распахнул глаза, как бы не понимая, что, собственно, произошло. Голова его дернулась назад, обнажая красную плоть. Потом из рвущегося горла раздался отвратительный хрип и кровь, особенно алая на белоснежном фоне маскировочного костюма, хлынула на грудь.
Майор вытер о костюм юноши испачканный нож и вложил его в карманчик. Потом достал вафлю и спокойно стал жевать, невозмутимо оглядев остальных, нет ли сочувствующих.
Если кто-то и думал иначе, он постарался спрятать свои мысли подальше. Никому не хотелось повторить участь парня, который посмел невовремя открыть рот и за это навсегда закрыл глаза…
Майор дожевал и посмотрел на часы.
В ту же секунду заработала рация.
— «Фалькон», это майор. — сказал он спокойно. — Все идет по расписанию. Все на местах.
Они были уже в ангаре.
«Боинг-747» стоял заправленный, ожидая пассажиров, чтобы унести на своих крыльях из этой враждебной для них страны.
Люди рядом с этой громадиной казались маленькими букашками, копошащимися у ног исполина.
— Отлично, — сказал Эсперансо, спускаясь по трапу. — Я думаю, они выполнили все условия. Сейчас главное — выбраться, наконец, отсюда.
— Все будет о’кей, генерал. Пока мы не взлетим, они не смогут посадить ни один самолет, поэтому в их же интересах, чтобы мы отчалили как можно скорее.
Он достал рацию и вызвал машину.
— Все на местах, — закончил майор бодрым тоном.
— Отлично, майор. Мы здесь в безопасности. Даем вам зеленый свет. Повторяю, зеленый свет.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Редакция гудела от жуткого сообщения Ричарда Торберга. Все носились по студии взмыленные, не зная, за что раньше схватиться.
— Быстрей, быстрей! — командовал Рубен, хватая за руку диктора и устраивая ее перед камерой.
Девушка сопротивлялась.
— Дай хоть причесаться, полоумный!
— У кого есть расческа? Дайте ей быстрее расческу! Между прочим, могла бы это сделать и раньше, а не распивать кофе до последнего!
Дикторша схватила протянутый ей гребень и провела пару раз по волосам.
— Так, включаю!
Оператор вытянул перед собой руку, сосчитал:
— Раз, два, три! — и дал отмашку.
Над камерой вспыхнул зеленый огонек.
— Внимание, специальный выпуск новостей, — начала диктор, глядя прямо в камеру, проклиная себя в душе за то, что забыла подкрасить губы.
Люди уже немного успокоились после сообщения об аварии. Жизнь есть жизнь, и что бы ни случилось, а она продолжается.
Кто-то ужинал в кафе, кто-то пил в баре. Некоторые, устроившись в креслах, обсуждали происшедшее, но уже не так нервно, как вначале. Ожидание утомило всех, так как близилось утро, и на страсти больше не хватало сил.
По телевизорам, установленным в зале, шла какая-то развлекательная программа…
Господи, когда же кончится эта страшная ночь?
Концерт завершился, и на экране появилась заставка: «СПЕЦИАЛЬНЫЙ ВЫПУСК НОВОСТЕЙ».
Молодая симпатичная девушка, со слегка встрепанной прической, возникла на экране и прошелестела:
— ВНИМАНИЕ! СПЕЦИАЛЬНЫЙ ВЫПУСК НОВОСТЕЙ!
Марвин отдыхал.
У него не было телевизора, и никакие катаклизмы не потрясали его подземное царство. Правда, сегодня здесь; пару раз возник полицейский^ но, слава боту, все обошлось, если ни считать того, что этот ненормальный чуть: не застрелил его по ошибке.
Он только что сменил пластинку, тихо подсвистывая Нату Колу, который очень просил кого-то там вернуться и никуда больше не уходить. Осторожно взяв двумя пальцами за Центр диска, чтобы, не дай бог, не засалить дорожки, он укладывал в конверт Эллочку, когда на лестнице что-то загрохотало, и в подвал, буквально кубарем, скатился тот самый полоумный коп. Он растянулся на полу, весь окровавленный, в разорванной до пупа рубахе, и вообще, черт знает в каком виде.
В раненой руке парень сжимал автомат.
— Боже мой! — выдохнул Марвин и бросился на помощь. — Офицер, откуда же ты свалился?
Джон приподнялся, сел и замотал головой, тяжело дыша открытым ртом.
— Тебе помочь,? Посмотри, А каком ты виде! В хорошей же переделке ты побывал, должно быть?
Маклейн не мог~. произнести ни Слова. Он только смотрел на этого смешного человечка, который пытался привести его в чувства, и хватал воздух, пытаясь отдышаться.
