Трансфер на тот свет - Лев Юрьевич Альтмарк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Почему по паре? – возмущается один из «гостей». – На нас лишь один взорванный автомобиль!
«Совсем дурачки, – решаю про себя, – их и раскалывать не надо, сами себя под статью загоняют».
– Прекрасно. В одном убийстве, значит, признались. Других взрывателей искать теперь не нужно. Оптимистическое начало.
– Блин, говорили же нам, что этот мент ещё из России и с ним лучше держать ухо востро, – недовольно ворчит напарнику тот, которого я вырубил первым. – Зря мы ввязались в это дело…
– А вот отсюда подробней, – поддерживаю его. – Будете помогать следствию и сдадите с потрохами заказчиков, тогда вам, может быть, на суде по одному пожизненному скостят…
– Что ты заладил – суд да суд, пожизненное да пожизненное… Нормальных слов не знаешь? Глядишь, может, мы и договорились бы на чём-нибудь…
– Чтобы я с вами о чём-то договаривался? Ты что, совсем ничего не соображаешь?! Я, конечно, ударил тебя по голове, но не знал, что так сильно!
Честно признаться, не представляю, что делать дальше с этими отморозками. Их бы следовало незамедлительно сдать в полицию, как расколовшихся убийц Мигеля, но тогда и ко мне сразу возникнет целая куча вопросов: что я делаю в медицинском центре, когда, по всем раскладам, должен ещё находиться в Эйлате? Какое имею отношение к этим дурачкам и почему они явились именно за мной?.. Их непременно раскрутят по полной программе на первом же допросе, и тогда выплывёт история с моим секретным визитом к Тесле. Я уж не говорю про репутацию профессора Гольдберга, о которой он так печётся. Свою бы задницу прикрыть…
И здесь облом, чёрт бы его побрал! Единственное, что остаётся, это снова тормошить Штруделя, который всегда что-нибудь придумает. Не спуская пистолета с замерших у стены парней, набираю его номер:
– Лёха, ты мне срочно нужен, приезжай!
– В Эйлат?! – просто обалдевает от моего нахальства бывший подчинённый. – Ночью?!
– Нет, я уже вернулся. Записывай адрес, жду тебя.
Оставаться в медицинском центре до утра опасно. Тут всегда полно народу, а лишней огласки и посторонних глаз мне не нужно. Сначала приехавший Штрудель предлагает отвезти пленников к себе домой и держать там, пока не придумаем, что с ними делать, но это не выход. И ему, и мне необходимо с утра показаться в полиции, а оставлять одних парней, даже намертво прикованных к какой-нибудь железной трубе, ясное дело, не годится.
– Давай поедем к профессору Гольдбергу, – решаю я. – Правда, он напуган этими братками до смерти и сознание потеряет, едва снова их увидит, но выбора нет. Тем более он живёт на вилле, и у него там непременно должен быть подвал или чулан без окон.
– Как скажешь, шеф, – разводит руками Лёха, – только я бы их лучше сразу сдал в полицию. Тогда и дело с взрывом машины закрылось бы.
Объяснять, что такой вариант мне не подходит никаким краем, некогда, но не ввязывать же Лёху во все эти непонятки, растущие, как снежный ком, вокруг меня, профессора Гольдберга и покойного Николы Теслы! Конечно же, Штрудель будет на моей стороне, но больно уж долго придётся разъяснять ему, а он парень дотошный, потребует всё разложить по полочкам.
– Успеем ещё, но для начала мне нужно разобраться с конторой, которую они представляют, и тут полицию лучше пока не подключать. Сам разберусь, а потом принесу всё на тарелочке.
– В какие-то ты игры странные играешь, шеф, тебя не поймёшь, – недоверчиво качает головой Лёха, – то через какую-то левую журналистку всех вокруг на уши ставишь, то сразу после этого чуть ли не в подполье уходишь. А теперь пленных берёшь. Что дальше будет?
– Всему своё время, – вздыхаю и честно признаюсь: – Сам не знаю, куда кривая выведет.
Как я и думал, профессор Гольдберг, которого я разбудил телефонным звонком, стал резко возражать, но мне пришлось подбить немало клиньев, убеждая, что лишь таким способом мы ликвидируем угрозу его жизни и, главное, репутации. Пришлось даже клятвенно пообещать, что до утра мы посидим у него и посторожим пленников, а утром вместе с ними отправимся в полицию, чтобы решить все вопросы.
– Только, ради бога, решайте деликатно, – не забывает предупредить меня Гольдберг, – ты, Даниэль, знаешь, почему я это говорю. Приезжайте, так и быть…
Профессор сегодня прозябает на своей вилле один-одинёшенек. После смерти жены несколько лет назад он решил, что никто ему больше не нужен, дети живут отдельно со своими семьями, а денег на уборщицу и садовника ему хватает. Но нелюдимым затворником он не стал, а наоборот, словно обрёл второе дыхание: дважды в год ездит по заграничным турам, записался в бассейн и спортивный зал, занимается наукой, как мечтал в молодости, и вообще ведёт исключительно активный образ жизни. При жене он такого себе почему-то не позволял.
Эту исчерпывающую информацию нашептали мне медсёстры и нянечки в медицинском центре, когда я там находился первый раз. Все они были поголовно в него влюблены, но он ни на кого внимания не обращал и слыл строгим, требовательным заведующим отделением. Наверное, и в университете на медицинском факультете, где он преподаёт, та же картина.
Комната, пригодная для содержания наших пленников, у него, конечно же, есть. Это «мамад» – помещение, предназначенное для укрытия во время ракетных атак из Газы, с бетонированными стенами без окон и с тяжёлой железной дверью.
– Только наручники с них не снимайте, – требует Гольдберг, опасливо обходя притихших пленников.
– Для начала пробей их оружие, – прошу Штруделя, и тот, ни слова не говоря, отправляется в соседнюю комнату звонить в полицию. – А с вами, господа бандиты-убийцы, мы сейчас ещё раз побеседуем. Притом сразу предупреждаю, что большим человеколюбием и гуманизмом я не отличаюсь, потому что это слишком большая роскошь, которую не каждый бывший российский мент может себе позволить… Чтобы у вас не возникало иллюзий, сразу сообщаю: мы с приятелем служим в израильской полиции, так что при задержании особо опасных преступников имеем полное право применять оружие. Вы меня понимаете, что может произойти, если ваши ответы будут неискренними или что-то нас не удовлетворит? Протокола задержания мы пока не оформляли, а ведь можно оформить и нахождение двух неопознанных трупов. Ясно выражаюсь?
Парни послушно кивают головами, и чувствуется, что они теперь напуганы не меньше профессора.
– Вопросов у меня немного. По сути дела, всего один, но от него зависит ваша судьба. Кто вас послал?
