Ревизор: возвращение в СССР 32 - Серж Винтеркей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Здравствуй, дружище! — ответил я на его многословное и слегка путаное приветствие.
— Пашка! Можешь меня поздравить! — радостно воскликнул тот. — Мне старшего лейтенанта дали!
— О, Ваня, поздравляю, — искренне обрадовался я. — Наконец-то!
— Шанцев добился, наконец, — пояснил Иван. — Спасибо вам обоим…
— Рад за тебя, Вань! Ещё раз поздравляю!
Мы попрощались. Представил, сколько ему беготни сейчас предстоит. Всем причастным надо сообщить, на работе проставиться… Но это всё приятные хлопоты.
Две хорошие новости почти одновременно. И за себя рад, что не напрасно пьесу писал, и за Ивана. Неужели несколько месяцев пролетят, и я буду сидеть в зале театра, на сцене которого будут ставить мою пьесу? Что мне там нужно будет делать — вставать и кланяться зрителям? Или вообще тихонько просижу до конца и уйду, как обычный зритель? Не такая и плохая идея, кстати, если мое творчество вдруг народу не зайдет… Первая написанная пьеса все же, а публика самая что ни на есть взыскательная, московская…
До шести часов помогал Ирине Леонидовне. А потом уже надо было собираться к Юлии Владимировне и Алексею Яковлевичу. Проверил свой портфель: статья, фотографии, его книги… Вроде ничего не забыл…
Они оба уже были дома. В гостиной меня сразу усадили за журнальный столик, на котором горкой лежала разнообразная выпечка. Юлия Владимировна налила всем чаю. Пока Алексей Яковлевич изучал мою статью, она рассматривала фотографии. На лице её была та самая мечтательная улыбка. Видимо, вспомнился запах цветущей сирени, под которой она сидела.
— И что мы с тобой не догадались вместе сфотографироваться? — спросила она, протягивая мужу фотографии. — Смотри, какие снимки замечательные получились.
— Статья тоже очень хорошая, — вернул он её мне. — Я и не сомневался, на самом деле. Уже когда мы вернулись в Москву, пересмотрел номера «Труда», какие дома нашёл, и наткнулся на статью про американку, что решила у нас остаться.
— Да, на прошлой неделе вышла, — кивнул я.
— Это правдивая история? — спросил он.
— Да, конечно, — уверенно ответил я.
— Хорошо, я спрошу по-другому. Там вся правда?
— Нет, — улыбнулся я. — А что именно вас насторожило?
— Лично я не увидел мотива для такого поступка, — ответил он.
— Я не знаю наверняка, мне об этом никто не говорил, но мне показалось, что там очень простой мотив — любовь.
— А я тебе говорил! — воскликнул он, победно улыбаясь жене. — Не всё там так просто! Человеческие отношения одной политикой не объять…
— В жизни вообще всё непросто, — улыбаясь, ответила Юлия Владимировна.
Ну да, мои статьи читают очень разные люди, и кое-кто из этих людей способен видеть и между строк… Кстати, надо узнать вообще, чем там закончилось у этой Анны?.. Были же у меня на нее определенные планы на будущее, вот и не надо терять ее из виду.
Надолго задерживаться не стал, всё-таки будний день, все с работы. Статью мою оба супруга одобрили. Попросил Алексея Яковлевича расписаться на всех трёх книгах, объяснив, что у меня семья большая и одной книгой нам никак не обойтись.
Несколько фото Юлия Владимировна оставила себе, а из оставшихся выбрала одно для газеты. Ждал, что они и негативы попросят, но это, видимо, ещё не распространено, и негативы остались у меня. Попрощался со всеми и отправился домой в полной уверенности, что не зря прожил этот день.
Вернувшись домой, хотел похвастаться перед женой автографом автора сценария таких известных всем фильмов, но у Галии было такое непонятное настроение, что я решил с этим повременить.
— И что у нас случилось плохого? — осторожно заглядывая ей в глаза, спросил я.
— Ты представляешь, эта гадина каким-то образом умудрилась поехать со мной! — воскликнула она, едва сдерживая натуральные слёзы ярости.
— Так, дорогая… Что за гадина и куда она с тобой поехала?
— Белоусова! В Бухарест!
— Ну я и не удивлен, если честно… Ну а что ты думала, она просто так запрос на тебя прятала?
— А-аааааа!!! — прорычала в ярости жена. — Не хочу, чтоб она ехала с нами! Она всё испортит!
— Милая, не расстраивайся так. За всё в этой жизни надо платить. А за поездку за рубеж тем более. Поверь, совместная командировка с неприятной тебе коллегой не самое плохое, что может в жизни случиться. Сконцентрируйся на том, что ты за границу поедешь, новую страну посмотришь…
— Всё равно не хочу!
— Обидно конечно, досадно, но ладно, — обнял я её. — Не трепи себе из-за неё нервы.
— У неё же муж в КГБ служит, — возразила мне жена. — Это, если она рядом будет, не купить ничего, ни продать, ни привезти…
Ну да, я же лично мою девочку просвещал насчёт товарно-денежных отношений с зарубежными гражданами, когда в ГДР собирался… Уж она-то в курсе и, видимо, уже напланировала себе пойти по моим стопам. Хорошо я тогда съездил, продуктивно, что правда, то правда… Надо как-то ответить Галие так, чтобы прослушка никакого компромата не нашла на нас в этом разговоре…
— Это обидно, верно. Но! У нас дом полная чаша, все у нас есть, в принципе. Кроме того, две бутылки водки ты можешь совершенно спокойно с собой взять, и никто тебя за это не накажет. Икры ещё тебе возьму чёрной, столько, сколько разрешено… Не бойся, дорогая. Всё будет в лучшем виде.
Блин, по-хорошему, надо поговорить с Фирдаусом, может, его родичам из Италии передать что-то надо в Москву? Заодно пусть бы ей чемоданчик наш фирменный на колёсах подогнали…
Тут же набрал зятю и предложил завтра встретиться где-нибудь ближе к обеду. Он пригласил меня подъехать в торгпредство, пообедать вместе.
Уложили детей спать, и я засел за записки для Межуева. У меня осталось новинок не так много. Все их использовал подчистую. Надо опять в спецхран ехать.
* * *
Святославль.
Едва дождавшись, пока стемнеет, Руслан отправился на старую родительскую квартиру. Подходя к дому, он присматривался к окнам. К его облегчению, свет в квартире не горел. Он быстро поднялся на третий этаж и прислушался. В тишине было слышно, как у кого-то из соседей играет радио,
