Письменная культура и общество - Роже Шартье
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И, наконец, последнее различие между Дони и Лакруа дю Мэном. Сочинение Флорентийца в полной мере связано с книгоизданием, «составлено в тесном взаимодействии с двумя крупнейшими издателями середины XVI века [венецианцами Габриеле Джолито де’ Феррари, который выпустил первое издание «Библиотеки» и ее полное издание, и Франческо Марколини, у которого вышла «Вторая Библиотека»] и, возможно, за их счет»[171]. Напротив, уроженец Ле-Мана в своем произведении опирается на свою, частную библиотеку, которую он начал собирать в университетские годы. В 1582 году Лакруа дю Мэн перевез свою коллекцию печатных книг и рукописей в Париж: «Скажу я, что тринадцать или четырнадцать лет я писал, собирал и разыскивал повсюду различные Мемуары; в конце концов, видя, что их у меня предостаточно и собрание мое достигает числом семи-восьми сотен томов, решил я обосноваться в Париже, а потому нагрузил три повозки моими томами и Мемуарами, и книгами печатными и иными, и прибыл в Париж в последний день мая года 1582-го».
Книги, собранные (и частично написанные) Лакруа дю Мэном, служат ему опорой во всех начинаниях. С одной стороны, это как бы прообраз предложенной королю библиотеки о ста шкафах, и потому он утверждает, что «самое трудное в начинании сем уже сделано». С другой стороны, эта частная библиотека служит матрицей всех придуманных им идеальных библиотек. Та, что была опубликована в 1584 году, в действительности является лишь «Кратким изложением» («Epitomé») более честолюбивого замысла — парной «Большой Французской» и «Латинской Библиотеки». В обоих (не опубликованных) произведениях перечень авторов дополнен сведениями об изданиях, адресатах посвящений и текстах каждого из их творений: «Я не удовольствовался тем, что поместил в оных Библиотеках, Латинской и Французской, перечень сочинений, или писаний, каждого автора; но, помимо сего, указал у кого они напечатаны, в какую величину, в котором году, сколько в них листов, а главное, имена тех мужей либо дам, кому они посвящены, не упустив всех их титулов. И еще поместил я начало или первую строку их сочинения и творения, и в какое время жили их авторы».
В подражание Геснеру Лакруа дю Мэн прилагает к своим «Библиотекам» «Латинские и Французские Пандекты», «сиречь весьма обширный Каталог всех Авторов, что писали в каждой области искусства, науки либо ремесла, разделив их по семи искусствам, которые мы именуем свободными», а также несколько томов того, что он именует «упоминателем» (mentionnairé), «каковой есть как бы книга общих мест, сиречь Собрание авторов, упоминавших о различных частных вещах». Изучив, по его словам, произведения «десяти тысяч авторов», Лакруа дю Мэн утверждает, что в этих «упоминателях» (также неопубликованных) он «ссылается на отрывки из оных авторов, указывая и помечая также, в какой книге, в какой главе или статье, на котором листе и даже на которой странице или в каком месте находится прочитанное мною, и какой величины та книга, и как напечатана».
Таким образом, писатель из Ле-Мана прибегает к трем соперничающим принципам классификации произведений. В основе первого из них лежит категория автора. У Лакруа дю Мэна уже присутствуют все отличительные черты авторской функции, согласно определению Фуко[172]. В единственном его опубликованном томе, как и в «Большой Библиотеке», эта функция служит главным критерием в определении принадлежности дискурсов, которые соотносятся с расположенными в алфавитном порядке именами авторов. Наделяя литераторов «жизнеописаниями», написанными, по его словам, в подражание Светонию, Плутарху и Паоло Джовио, он уподобляет их военачальникам, прославившимся своими подвигами, а также государям и великим мира сего, властным в своих деяниях.
Однако этот первый режим определения принадлежности произведений не отменяет действия патронажа. Свидетельством тому — обещание Лакруа дю Мэна указать для всех упомянутых в его «Большой Библиотеке» (не опубликованной) сочинений, «главное, имена тех мужей либо дам, кому они посвящены, не упустив всех их титулов» (курсив наш. — Р.Ш.). Следовательно, произведение принадлежит в равной мере и тому, кто его написал, и тому, кому оно посвящено; в идеальной библиотеке, как и на реальных титульных листах, об этом напоминают по крайней мере два имени собственных — не считая имени издателя-либрария.
Но есть и третий режим идентификации произведений, в рамках которого они определяются не соотнесением с конкретным лицом, а принадлежностью к определенному разряду или классу знания. Именно это противоречие между именем собственным и общим местом лежит в основании обоих начинаний Геснера — «Bibliotheca universalis» (1545) и «Pandectarum <...> libri XXI», которые вышли тремя годами позже и представлены автором как «второй том Библиотеки» («Secundus hic Bibliothecae nostrae Tomus est, totius philosophiae et omnium bonarum artium atque studiorum Locos communes et Ordines universales simul et particulares complectens»). Оно же проявляется и в библиографическом рвении Лакруа дю Мэна, хоть он и не сумел довести до конца свои грандиозные проекты.
Почти одновременная публикация обеих «Библиотек» — Лакруа дю Мэна (май 1584 года) и Дювердье (1585, но с указанием, что книга вышла из печати 15 декабря 1584 года) — ставит перед нами ряд вопросов. Лакруа дю Мэн, опередив соперника, тем самым снимает с себя все возможные обвинения в плагиате; однако он осведомлен о предстоящем появлении второй книги, о чем свидетельствует статья «Антуан Дювердье» в «Первом Томе Библиотеки»: «Меня заверяли, будто вскоре он отдаст в печать свою Французскую Библиотеку, которой я нимало не завидую». Утверждая, что не ведал ранее о существовании труда Дювердье, он настаивает на своем приоритете, ибо приступил к своему предприятию более пятнадцати лет назад, и подчеркивает большое расстояние («более ста лье») между городами, где жили оба автора, а именно между Парижем и Лионом, куда
