Сефевиды. Иранская шахская династия - Фархад Карими
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из пяти сыновей Аббаса Великого двое умели в детском возрасте, но трое потенциальных наследников престола дожили до взрослых лет, так что казалось, что с преемником проблем быть не должно. Первым в числе претендентов на престол стоял Мухаммед Бакер-мирза, рожденный в сентябре 1587 года дочерью имеретинского правителя Баграта IV Тамарой, известной как Фахри Джахан-бегим. Впрочем, по другим сведениям, матерью Мухаммеда была наложница-черкешенка. Но происхождение матери мирзы не имело большого значения, важно то, что он пользовался расположением своего отца и рассматривался всеми в качестве потенциального наследника престола. Однако в двадцатишестилетнем возрасте Мухаммед Бакер-мирза утратил доверие отца. Сначала до Аббаса дошли сведения о том, что его старший сын был вовлечен в заговор, возглавляемый Фархад-беком Черкесом, гулямом, достигшим высокой должности миршикар-баши[151]. Вроде бы как сближению мирзы с Фархад-беком способствовали общие черкесские корни. Существовал ли заговор на самом деле и собирался ли Фархад-бек возвести на престол Мухаммед Бакер-мирзу, достоверно неизвестно. Известно лишь то, что судьбу Фархад-бека, по повелению шаха, пришлось решать мирзе. Казнь бека должна была свидетельствовать о верности мирзы, но подозрения Аббаса остались при нем. Вскоре после истории с заговором Мухаммед Бакер-мирза допустил оплошность во время шахской охоты – выстрелил в кабана раньше отца. Многим этот выстрел может показаться мелочью, но «мелочи» хватило для того, чтобы переполнить чашу терпения шаха. Аббас приказал своему приближенному Бехбуд-хану, тоже черкесу, убить мирзу, что и было сделано в начале февраля 1615 года. Сразу же после убийства сына отец пожалел о своем решении, но сожаления не могли исправить того, что случилось.
В 1621 году пятидесятилетний шах Аббас тяжело заболел, и казалось, что его дни сочтены. Старший (после Мухаммеда Бакер-мирзы) сын Султан Мухаммед-мирза устроил с друзьями пирушку по поводу своего скорого восшествия на престол. Нельзя исключить и того, что повод для застолья был другим, но Аббасу донесли именно так, будто его сын торопит события и уже считает себя шахом. Аббас приказал ослепить Султана Мухаммед-мирзу и заточить его в крепость Аламут, где тот был убит в 1632 году по приказу внука и преемника Аббаса шаха Сефи. Таким образом, у шаха Аббаса остался один годный в наследники престола сын Имам Кули-миза, но и его постигла та же участь – в 1627 году он был лишен зрения по приказу Аббаса, а в 1632 году был убит по приказу Сефи, которому казались опасными даже слепые дядья. Неизвестно, что именно навлекло на голову Имама Кули-мирзы гнев отца, но можно предположить, что он тоже каким-то образом «торопил события» или был просто обвинен в этом.
Что можно сказать по поводу расправ шаха Аббаса со своими сыновьями? Только одно – каждый мерит других по своей мерке и опасается для себя того, что сделал другим. Аббас, пусть и не совсем по своей воле, отнял престол у своего отца, шаха Мухаммеда, и, помня об этом, крайне настороженно относился к своим сыновьям. Своим преемником он назначил внука Сам-мирзу, известного как шах Сефи I. Сам-мирза был старшим сыном Мухаммеда Бакер-мирзы, так что с точки зрения традиций он выглядел правильным выбором, но с точки зрения личных качеств выбор был плохим, и мы досконально разберем это в следующей главе нашего повествования. Иногда историки пытаются представить шаха Сефи хорошим правителем, ссылаясь на то, что в его правление не наблюдалось упадка, но на самом деле причиной тому были таланты шаха Аббаса, а не Сефи. Образно говоря, Аббас настолько хорошо отладил механизм управления государством, что тот долгое время продолжал исправно работать без постороннего вмешательства. Как сказал однажды Абд ал-Хусейн Зарринкуб[152], «если бы преемники Аббаса Великого хотя бы наполовину были такими, как он, то Иранское государство простиралось бы сейчас от Босфора до Сырдарьи».
Шах Аббас был глубоко религиозным человеком, причем вера его была истинной, а не показной. Подтверждением этого может служить хотя бы паломничество, совершенное шахом в тридцатилетнем возрасте, – он пешком прошел более восьмисот километров из Исфахана в Мешхед, чтобы почтить память Имама Резы. Но при всем своем религиозном рвении шах терпимо, если не сказать благосклонно, относился к подданным-христианам, большинство которых составляли армяне.
Шах Аббас использовал мусульманское духовенство в деле борьбы с влиянием кызылбашских эмиров, но при этом в его правление имела место нарастающая секуляризация иранского общества. Садры утратили свое былое влияние, что было обусловлено не только политикой шаха, но и изменениями, которые произошли в Сефевидской державе. Главной задачей садра являлось установление единообразия веры во всем государстве, а когда все мусульмане из числа шахских подданных стали шиитами-иснаашаритами, должность садра утратила свое былое значение. На первое место выдвинулись муджтахиды, которые, с одной стороны, помогли шаху Аббасу в деле ограничения власти эмиров, с другой – пытались всячески усилить свое влияние, распространяя его на все сферы жизни общества, в том числе и на политику. Нужно было обладать большой мудростью, дипломатическими талантами и сильной волей для того, чтобы удержать в своих руках всю полноту власти, и шаху Аббасу это удавалось, иначе бы его не прозвали Великим.
Шах Аббас скончался 19 января 1629 года после тяжелой продолжительной болезни в своем дворце Фарахабад[153], на каспийском побережье. Обитель радости стала обителью горя – придворные оплакивали смерть шаха, который умел внушать к себе не только уважение, но и любовь.
Примечательно, что шах Аббас приказал похоронить себя не в Ардебиле, где находили последнее пристанище его предки, а в городе Кашане[154]. Некоторые считают, что так Аббас хотел подчеркнуть свое величие, показать, что ему не зазорно быть похороненным в скромном мавзолее небольшого городка, но, скорее всего, то была попытка дистанцироваться от тюркско-кызылбашского прошлого, стремление показать, что основной «вектор» государства сменил направление. Правда, при жизни шах люби окружать себя роскошью, что не очень-то подобало благочестивому главе сефевидского тариката. Дворец Али Капу[155], заложенный в Исфахане Аббасом и достроенный его преемниками, просто поражает воображение – он небольшой, но очень красивый, недаром же его сравнивают с бриллиантом[156]. Опять же – зачем великому правителю огромный дворец? Истинное величие заключается не во дворцах, а в делах.
Армянский историк XVII века Закарий Канакерци в своей «Хронике» уделяет довольно много
