Посредники - Тара Смит

Ундина огляделась, отмечая то, чего не увидела раньше. В кухне тоже все было чисто — даже можно сказать, безукоризненно, стерильно чисто..

— Посидели с Морганой д'Амичи, — неожиданно высоким и тонким голосом ответила она.

— Вот как?

— И все.

— Хорошо. Звучит хорошо. — Голос Ральфа стал пропадать. — Послушай, милая. Мы уже едем через поля, так что связь сейчас, наверное, прервется. Мы просто хотели сказать, что мы тебя любим и думаем о тебе и позвоним, когда доберемся вечером до отеля. Ладно, милая?

— Ладно, пап…

— Все в порядке?

— Да, да.

— Ну хорошо. Я знал, что мы можем доверять нашей малышке. Хотя не такая уж ты и малышка, а? — Ральф засмеялся. — Ну, типа того, солнышко. Мы позвоним вечером, из Чикаго. Лады?

— Хорошо, пап.

Тут Ральф Мейсон нажал отбой. Похоже, отец ей поверил, подумала она, ставя телефон обратно на базу. Врожденный альтруизм не мешал ей быть практичной — даже в отношении любви к близким. Она поняла, что родители просто ничего не слышали о вечеринке — о полиции и всем прочем.

Она огляделась еще раз. Бокалы блистали на полках в шкафах, пол и столы сияли чистотой. Пожалуй, здесь стало еще чище, нежели до вечеринки, что было очень сложно себе представить в образцово аккуратном доме Триш Мейсон. Ундина открыла холодильник и увидела на полке одинокую упаковку апельсинового сока.

Одной из последних запомнившихся Ундине деталей было то, как она готовила пару «отверток» для незнакомой хихикающей парочки, потому что ей не хотелось, чтобы они сами тут шарили. В холодильнике тогда царил полный бардак: он был залит пивом, красным и желтым соусами, забит дюжиной пустых коробок. Теперь в нем на сияющей белой полке красовался только нераспечатанный пакет апельсинового сока да нетронутая упаковка полужирных сливок. Наличие апельсинового сока объяснялось легко, а вот сливки были мамины.

«Моя ежедневная слабость», — так всегда говорила Триш, похлопывая себя по животу, столь же плоскому, как у ее дочери, и прошлым утром Ундина видела, как мать подливает их себе в кофе. Допустим, она проглядела невскрытый пакет апельсинового сока, когда лезла вчера вечером в холодильник, но вот представить, что портлендские старшеклассницы прикупили на пивную вечеринку сливок, было намного сложнее.

Ундина закрыла холодильник и скользнула взглядом по подвесным шкафам над столами. Разбитое вчера стекло в одном из них теперь было целым. Ундина положила руку на стол, словно в поисках опоры. Что за чертовщина?

— Никс! — позвала она снова, перекрикивая музыку. — Ты все еще здесь? Никс!

Она пыталась вспомнить предыдущую ночь. Что произошло между ней и Никсом? Дело дошло до кровати, пусть она и проснулась одетая. Она отдавала себе отчет в том, что ей нравится этот загадочный темноволосый парень, но надеялась, что все же не слишком далеко зашла.

— Я снаружи!

Далекий голос раздавался с заднего двора, и Ундина прошла через залитую солнцем комнату, как будто только он подсказывал ей направление. Никс сидел на ступеньках вымощенной плиткой веранды, глядя на клен Ундины. На нем была одна из спортивных курток Ральфа, а длинные волосы были убраны с лица и обвязаны ее собственным красным шарфом. Она посмотрела туда же. Казалось, лужайка движется.

— Листья такие красные… — проговорил Никс.

Ундина встала возле юноши. Они оба молчали, куда более серьезные, чем им бы следовало быть в этот солнечный день, но потом Ундина наконец опомнилась и быстро заговорила:

— Как тебе удалось так быстро убрать дом? А посудный шкаф на кухне? В нем стекло было разбито. Вдребезги. Я видела это своими собственными глазами. Кейси Мартин его раскокал. Я это видела, Никс. Как ты его вставил? Ты должен объяснить мне, что здесь происходит.

Он повернулся, глядя на нее, прищурив глаза на раннем утреннем солнце.

— Я просто хочу знать, — продолжала она еще быстрее, почти в истерике. — Тут происходит что-то странное. Еще со вчерашнего дня, еще с вечеринки. С тех пор, как я тебя встретила. С тех пор, как…

Ундина осеклась, потому что поняла, что чем больше она будет говорить, тем дальше отодвинется граница этих самых «тех пор». С тех пор, как она себя помнит. С тех пор, как она появилась на свет.

Она вздохнула.

— Я ничего не понимаю. Я просто хочу… — Ее руки стали мягкими, как вата, а ноги подкосились. — Я просто хочу понять.

Довольно долго она смотрела ему в лицо, на дерево, на свой собственный дом. Ей мерещилось что-то странное… В глазах все плыло и колебалось, как будто все видимое, и Никс в том числе, превращалось лишь в раскаленную добела картинку. Она почувствовала себя глупо оттого, что задавала ему эти вопросы, будто в каком-то дурацком ужастике: «Эй, давайте спустимся в подвал, посмотрим, что там за страшные звуки. Да ну, зачем одеваться-то? Нам и в нижнем белье неплохо».

Колеблющееся изображение Никса отвернулось обратно в сторону двора.

Он покачал головой:

— Ундина, я ничего этого не делал.

— Что?

— Я ничего не убирал. Я не… — Никс опять повернулся к ней. — Я проснулся в твоей кровати. Играла музыка. Я спустился вниз, и все уже было чисто. Тут никого не было. Я вышел сюда, и через несколько минут спустилась ты. Больше я ничего не знаю.

— Но я тоже проснулась в кровати. А заснули мы на лестничной площадке. Повсюду валялись бутылки, а в доме был разгром. Я все помню.

— Да, и я помню. — Он кивнул. — Но я не переносил тебя туда. Так что или мы с тобой оба страдаем лунатизмом, или же кто-то пришел и переложил нас, а потом сделал вот это все. — Никс махнул рукой в сторону дома. — И мы оба догадываемся, кто бы это мог быть.

Она не смогла сдержаться — закрыла лицо ладонями, и ее начало колотить.

— Что происходит? Что происходит? Зачем ты здесь? — Теперь она уже стонала, раскачиваясь взад и вперед, всхлипывая сквозь пальцы. — Я даже тебя не знаю. А этот гад — как он пробрался в мой дом? Я… я не понимаю, что происходит. Я ничего не понимаю… Я не… не понимаю…

Тут она почувствовала, что на ее ладонях растекается шелковистая влага, а на губах ощущался вкус — плотный, соленый и сладкий одновременно.

— Я просто… — Она в изумлении выставила руку, отталкивая Никса. Это случилось! Она заплакала.

Он придвинулся ближе и обнял судорожно всхлипывающую Ундину, и на этот раз она не отстранилась.

— Я тоже не понимаю, что тут происходит, но что бы это ни было, мы оба давно знаем об этом. Я понял это с того самого мгновения, как только увидел тебя. Но что я был обязан… Что мы обязаны были сделать… — Никс запнулся.

— О чем ты? Обязаны сделать что?