Рыцарь - Олег Говда

Я сел на ложе и потянулся к заботливо оставленному на столике кувшину. Приятно пощипывающий в носу квас окончательно смыл с век тяжесть лекарственного забытья, освежил память. Я примостился удобнее и стал тщательно анализировать имеющиеся у меня данные.

Итак, некто, именующий себя Арагорном, признал во мне воина и предложил поиграть. После чего я неизвестным способом очутился здесь, на землях королевства Зелен-Лог. Без имени, рода и племени. Вопрос: зачем городить огород, если в нем ничего не растет? Или я должен сперва обосноваться здесь понадежнее, и только после этого на меня выйдет местный резидент, или из центра, для связи, пришлют радистку? Вот ерунда… Неужто люди и в самом деле сотворены по их подобию, если даже забавы, так сказать, Богов, отличаясь масштабностью, по сути остаются одинаковыми с нашими? Ну, тогда я удачно зашел. Всегда мечтал пожить в мире без ТV, машин и прочей цивилизованной вони. В мире, где воин не на кнопки пусковых установок жмет, а глядит врагу прямо в глаза и побеждает тот, кто лучше, а не тот, кто богаче… Так что, господин Арагорн, или как вас там, не хочу повторяться: но с меня причитается. И если мои услуги не выйдут за рамки УК, можете обращаться. Пороком неблагодарности не отягощен…

Приведя ум и душу в равновесие, я умиротворенно закрыл глаза, чтобы опять погрузиться в целебный сон, как заметил, что свет от светильника мигнул и его пламя беспокойно затрепетало.

Я поневоле насторожился. Особенно когда увидел, как двери в комнату начали медленно отворяться. Я весь подобрался, готовый как атаковать, так и защищаться. В руках того, кто знает, как с ним обращаться, и массивный бронзовый подсвечник становится оружием. Однако особенной тревоги не чувствовал. Если даже после Испытания у хозяев замка оставалась причина избавиться от меня, то времени и возможностей для этого у них было предостаточно. И для этого совершенно не требовалось перевязывать раны, переносить в опочивальню, чтоб позже подослать тайного убийцу. Разве что в игру уже вступали иные силы?

Как только дверь приоткрылась достаточно широко, в комнату юркнула тонкая фигурка, закутанная во что-то темное и длинное. Потом покрывало упало на пол, и в неуверенном мерцающем свете я увидел перед собой светловолосую девушку, на которой из одежды были только мягкие ботиночки и… небольшая амфора в руках. Растерянно поглядывая на неожиданное видение, я даже не шевельнулся, чтобы не спугнуть. А незнакомка тем временем неслышно проскользнула в глубь комнаты, поставила сосуд на стол, дунула по пути на огонь ночника и забралась ко мне под одеяло.

Все еще пребывая в некотором недоумении, я изображал крепко спящего и старался понять, снится мне все это или происходит наяву.

Но девушку моя неподвижность и притворная прохладность не обескуражила… Не потревожив раны, она прижалась ко мне упругим и прохладным телом, потерлась носиком о небритую щеку, проверила нежно и шаловливо рукой все ли на месте. Потом слегка приподнялась, так, что я погрузился в шелковистый водопад ее волос, которые помнили ароматы мяты и любистку, а соски на полных грудях очутились просто перед глазами, и откупорила принесенную с собой амфору. Надпила, а второй глоток вместе с поцелуем перелила мне из губ в губы. В сосуде оказалось сдобренное пряностями сладкое вино, и, когда златовласка приложила к моим губам горлышко, я с удовольствием опорожнил амфору несколькими жадными глотками. И закусил – длинным, как горное эхо, поцелуем.

У девушки были восхитительно нежные губы, бархатная кожа и… опыт в подобных играх. Хватило нескольких умелых поцелуев, чтобы я смог убедиться в том, что в каждом деле, помимо желания, нужна еще и определенная сноровка. Ибо время, проведенное на сеновале в жарких объятиях деревенских красоток, отличалось от нежных рук прекрасной незнакомки, как сметанная на живую нитку кожаная безрукавка от пышного костюма, сшитого портных дел мастером.

И я, отбросив прочь все сомнения и домыслы, с наслаждением покорился ее утонченным ласкам. Да и разве могло быть иначе? Ведь если быть до конца откровенным: что нужно для счастья нормальному мужчине? Свежая лепешка, кусок хорошо прожаренного мяса, кружка хмельного вина, просторное ложе и шаловливая незнакомка. Уверен, многие возразят, что еще лучше – женщина, которая любит искренне и ждет верно. Но не будем уж слишком привередливыми. За неимением гербовой – пишут и на простой…

Глава 10

Словно бросая вызов всем врагам, на шпиле наивысшей башни замка, на зеленом полотнище, в венке из пяти малых корон, сурово бил копытом и грозно наставлял рога могучий серебряный тур.

Турин с первого взгляда поражал каждого, кто впервые видел его, своим величием и строгостью. Особенно – издали. Потому, что со второго – становилось понятно, что все это грандиозное великолепие заслуга не ныне здравствующих обитателей столицы королевства, а наследие былых времен. Так сверкает надраенный до блеска дедушкин доспех. Но при ближайшем рассмотрении становятся заметны трещины в эмали герба, потертые завязки. А главное – видно, что и внук уже не той стати. Ибо если славный предок поддевал под латы один лишь кафтан, то нынешний рыцарь свободно помещается в них вместе со стеганой поддевкой.

Два ряда оборонительных стен, господствующие над высоким, но пологим холмом, о подножие которого будто о морские волны разбивались вековые дубовые и буковые леса, весомо напоминали всем, кто грезит игрой света на зубьях венца королевы Зелен-Лога, что завладеть им непросто. Но, с учетом уменьшившегося количества жителей города после Моровицы, всех этих фортификационных сооружений имелось даже в избытке. Хотя по сравнению с другими замками столицу королевства можно было считать довольно многолюдной.

Одновременно с этим островерхие крыши дворцов и башен, которые проглядывали между кольцами отвесных стен, своей разноцветностью издалека напоминали пышное произведение кулинарного искусства под названием «торт», побуждая путников к определенного рода шуткам, касаемо лакомого куска.

И хоть вырубленные по всему склону деревья старались сделать город королевы Беляны хотя бы на вид суровым, а крепость на загривке Замковой горы – пыталась казаться высокой и неприступной, кучки березок и осин, что живописными группками повырастали в предполье, придавали общему пейзажу впечатление какой-то шаловливости. Будто все тут не взаправду, а понарошку. Слишком беспечно, слишком шумно. И при более тщательном рассмотрении столица действительно напоминала праздничный торт, который пытаются растащить по крохам трудолюбивые муравьи.

Люди копошились везде и особенно в предместье. Заполняли гамом улочки и площади. Громыхали чем-то на крышах зданий, перекликались из открытых настежь окон, торговали, ругались, договаривались о чем-то внизу, орали песни в корчмах, флиртовали… То есть жили привычной жизнью. И всякому, прибывшему из более спокойных мест, вся эта свалка должна была казаться одним гигантским исступленно квакающим в любовном угаре весенним болотом и сводила на нет все впечатление от пышности и величия.

Ну о каком величии можно думать, созерцая, например, обтрепанного крестьянина, который медленно бредет на рыночную площадь за фурой, загребая пыль босыми ногами?… Или лесоруба, который тащит на собственных плечах в детинец вязанку дров? Хмельного трубочиста, дремлющего на краю сточной канавы и ожидающего ближайший гвардейский патруль? Или языкатых баб, которые, заткнув за пояс подол сарафана, стирают в оборонном рву грязное белье? Рядом с богатыми постоялыми дворами можно было увидеть рудокопов, утомленных тяжким трудом. Им-то точно чихать на любую роскошь, кроме дуката в собственном кошельке.

Даже сверкающие на солнце кирасы здоровяков стражников, которые, опершись на поручни подъемного моста, лениво переговаривались между собой и от нечего делать сплевывали вниз, смотрелись во всем этом бедламе, как две монетки, брошенные вместе с пригоршней речной гальки и ила в богато разукрашенный кошель.

Часовые время от времени посматривали по сторонам, но в основном задерживали взгляд на оголенных женских ногах, соблазнительно белеющих даже на таком расстоянии. Хоть солнце еще едва взошло над верхушками деревьев, в кожаных шлемах и металлических кирасах им уже было довольно жарко, но служба не тетка. Зато длинные копья оба небрежно прислонили к стене у створа городских ворот.

В большую охранную дружину преимущественно вербовали крестьянских парней, из тех, кто не хотел или не умел работать на земле. А что при этом преимущество отдавалось верзилам могучего телосложения, то и лености в них было заложено природой значительно больше нормы. Кроме того, поскольку Зелен-Лог уже полвека ни с кем не воевал, а харцызы так далеко на северо-запад не забирались, то и стражники к службе относились как к не слишком утомительному ритуалу, справно исполняя который будешь сыт, обут, одет и пару монет к старости отложишь, чем существенно отличались от гвардии, в которую принимали только отпрысков из дворянских семей, где мальчиков с детства обучали владеть оружием и наставляли, что когда-нибудь с врагом все же придется столкнуться. Но поскольку к сохе недавним крестьянским парням возвращаться не хотелось, их слаженных усилий вполне хватало для поддержания в столице вальяжного спокойствия и мгновенного прекращения любых беспорядков. Хотя и отлынивали стражники от службы, как могли.