Феникс в огне - М. Роуз

— Сколько их было?

— Вы о чем?

— О стеклянных бусинах.

— Может быть, пять. Может быть, семь. Пригоршня.

— Какова, на ваш взгляд, может быть их стоимость?

«Они бесценны! — захотелось воскликнуть Джошу. — Они дороже моей жизни. Дороже моей души!» Но он промолчал, заткнул себе рот большим глотком бренди и стал слушать, как Габриэлла изобретала новую ложь.

— Они очень древние, потому и имели для нас такое большое значение. Я могу оценить их где-то в пятнадцать — двадцать тысяч долларов. Разумеется, такие артефакты с готовностью приобретет любой музей. Но это лишь кусочки стекла, а вовсе не Святой Грааль.

— Если так, то что же еще было похищено? Согласитесь, двадцати тысяч долларов недостаточно для того, чтобы убить двух человек!

Габриэлла упорно отказывалась сообщить следователю какие-либо дополнительные детали. Татти снова и снова задавал ей всевозможные вариации одних и тех же вопросов, но она упрямо твердила про стеклянные бусы.

Они с профессором Рудольфо еще не успели провести анализы и определить их возраст.

Она понятия не имеет, для чего они могли использоваться и какова их стоимость.

На протяжении всего допроса Габриэлла ни разу не взглянула в сторону Джоша. Она ни одним своим жестом не показала, что опасается, как бы он не сказал следователю, что она лжет, что у нее есть фотографии камней, которые она от него скрывает. Габриэлла ни словом не упомянула о древней легенде, связанной с этими самыми «стеклянными бусами», даже не намекнула на то, что эти разноцветные стеклышки в сочетании с определенным заклинанием способны перенести человека через пелену времени в те жизни, которые он прожил прежде, позволить ему взглянуть на прошлое, ушедшее давным-давно.

Следователь старался как мог, но в конце концов вынужден был признать, что наткнулся на глухую стену. Он вздохнул и поклонился с забавной торжественностью, показавшейся Джошу знакомой. Ну да, Питер Селлерс в роли инспектора Клузо в «Розовой пантере».

Татти предложил Райдеру подбросить его до гостиницы.

— Сейчас вам лучше передвигаться по городу с эскортом.

— Но у меня ведь уже есть эскорт, разве не так? Серый седан!

Следователь изобразил недоумение, но у него на лбу появилась морщинка.

— Как скажете.

У Джоша не было никакого желания ехать в одной машине с Татти. В прошлый раз такая поездка окончилась тем, что он провел ночь в камере, в полицейском участке. Кроме того, он не хотел, чтобы следователь задавал ему вопросы, на которые у него были ответы. Джош все еще не умел лгать, хотя и быстро этому учился.

Например, когда жена спрашивает, есть ли у тебя другая женщина, а ты видел эту самую другую, лишь находясь в бессознательном забытьи, бывает очень полезно уметь лгать убедительно.

Однако была и еще одна причина, по которой Джош отказался от предложения следователя Татти. Он не собирался покидать квартиру Габриэллы, не взглянув еще разок на фотографии тех круглых предметов, которые, конечно же, были сделаны вовсе не из стекла. Ведь ради них какие-то люди были готовы убить двух человек. Или пятерых. Или десятерых.

Джош ожидал, что после ухода Татти Габриэлла поблагодарит его за то, что он ее не выдал, но она этого не сделала. Теперь ему было значительно сложнее заговорить о главном.

— Понимаю, что вы в значительной степени вините в случившемся меня. Но мне хотелось бы, чтобы вы разрешили мне помочь вам в поисках этих камней.

— Чем же вы сможете мне помочь? Итальянским языком вы не владеете, Рим и черный рынок антиквариата не знаете. Что вы можете предложить?

— Габриэлла, позвольте мне еще раз взглянуть на фотографии.

— Как это может помочь?

— Малахай и Берил всю свою жизнь посвятили изучению перевоплощения. Фонд обязательно сможет вам помочь. У нас есть деньги, есть связи. Мы заглянем под каждый камень… — Джош осекся и комично поморщился, смущенный непреднамеренной игрой слов.

Несмотря на все то, что произошло за последние два дня, Габриэлла рассмеялась.

Джошу показалось, что он уже слышал этот смех, что ему знаком его ритм.

Нет! Он просто слишком устал. Он пытался навязать Габриэлле роль другой женщины, потому что ему было так легко говорить с ней.

Джош всмотрелся в ее лицо, в волосы, высокие скулы и чуть полноватые губы. Он заставил себя быть искренним.

«Нет. Я не знаю эту женщину. Даже если мне кажется, что ее губы обязательно вспыхнут пожаром, если я их поцелую, то это обычное влечение, а не чувство, пережившее время».

Джош пытался убедить себя в том, что ему все равно. Он уловил запах, исходящий от Габриэллы, — свежая трава и мед. Ничего похожего на аромат жасмина и сандалового дерева.

«Когда я думаю обо всем том, что не успел тебе сказать…»

Какое-то мгновение Джош с ужасом считал, что произнес это вслух.

Что это значит?

Откуда все это?

На самом деле это была лишь игра воображения.

«Иногда то, что кажется нам знакомым, на самом деле только кажется знакомым. Парамнезия — достаточно распространенное явление. За последние два дня произошло столько всего, и это последнее откровение на самом деле может быть просто шуткой, которую играет со мной сознание, потому что я вымотан до предела».

Но так ли это?

— В чем дело? — спросила Габриэлла.

Она была искренне обеспокоена.

— Я просто устал, как и вы. Завтра я переговорю с Малахаем и попытаюсь что-нибудь придумать. Надеюсь, мы сможем вам помочь.

— Вы уходите?

Она поднесла руку к шее и принялась перебирать пальцами простую золотую цепочку, повторявшую изящные линии ее ключиц.

У Джоша тоже задрожали кончики пальцев.

— Что с вами?

— Ничего страшного. Все в порядке.

В ее голосе прозвучала тень страха.

— Вам не дают покоя мысли о профессоре Рудольфо. Может быть, мне лучше остаться?

Габриэлла покачала головой.

— Спасибо, но, честное слово, со мной все будет в порядке.

Джош ушел, радуясь, что она не попросила его остаться. Он не знал, что могло бы произойти, какую ошибку он совершил бы, если бы Габриэлла ответила согласием.

ГЛАВА 27

Габриэлла предложила вызвать такси, но Джош отказался. Ему нужно было прогуляться пешком, жадно вдыхая прохладный воздух, глядя на звездное небо, на нечто постоянное, то единственное, что не изменилось за два прошедших тысячелетия. Райдер полагал, что серый седан поедет следом за ним. Если этого не произойдет, то он просто будет держаться главных магистралей, которые ему обрисовала Габриэлла.

— Надеюсь, я не заставил тебя ждать слишком долго? — язвительно заметил Джош, выйдя из подъезда и заметив Чарли Биллингса.

— Ты позволишь пройтись с тобой?

— Пожалуйста.

Может, оно и к лучшему, что у него будет компания?!

— Мне известно, что обнаружен труп охранника. Мне известно, что была похищена какая-то шкатулка, точнее, ее содержимое. Тут нет полной ясности. Ты меня не просветишь?

— А мне-то откуда это знать?

— Но ты ведь был в склепе.

— Профессор так и не успел ничего мне показать.

— Однако ты провел с Габриэллой Чейз весь день, с утра и до самой ночи. Она наверняка рассказала тебе…

— Слушай, я тебя прекрасно понимаю, — прервал его Джош. — Честное слово, не могу тебе ничем помочь, зато обещаю, что никто не услышит от меня об этом раньше тебя.

— Почему вокруг этих раскопок напустили столько таинственности?

— Понятия не имею. Не я же их провожу.

— Но ты спускался в погребальную камеру. Черт побери, Джош, ты видел, что было похищено? Ну почему ты не можешь мне это сказать?

— Меня там не было.

— Я не стал бы настаивать, если бы не видел, как ты поднимался из гробницы.

— Да, я спустился вниз, когда услышал выстрел, но пробыл там совсем недолго и не успел ничего разглядеть. Пока я ничего не могу рассказать. Если мне удастся что-то выяснить, то я в первую очередь позвоню тебе, но сейчас ты должен оставить нас с Габриэллой в покое. Договорились?

Биллингс немного подумал и убрал блокнот в карман пиджака.

— Даю вам эту ночь. Завтра утром я, скорее всего, вернусь.

— Как насчет послезавтра?

— Завтра утром.

— Не сомневаюсь в этом. Знаешь, Чарли, я даже не догадывался, какая ты сволочь.

— Разумеется. Ты был на нашей стороне.

— Я очень сожалею, что сейчас это не так.

— Видишь, именно это я и имел в виду. С тобой что-то происходит. Черт побери, ну почему ты не хочешь быть со мной откровенным?

У Джоша мелькнула мысль о том, что если бы все зависело только от него одного, то он бы, наверное, уступил. Но когда Малахай и Берил позволили ему изучать проблемы перевоплощения вместе с ними, он дал им слово не упоминать о фонде в разговорах с прессой. Кроме того, была еще и Габриэлла, попросившая никому пока не раскрывать тайны гробницы.