Самосбор - Олег Сергеевич Савощик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Красная обложка, костюм и уверенные речи отлично работали на гражданах, но главной находкой оказался мятый пропуск в кармане пиджака. Несколько строк печатного текста, размашистая подпись и три разноцветные печати позволяли безо всяких препятствий перемещаться между жилыми этажами килоблоков. Ликвидаторы на КПП бросали лишь короткий взгляд на бумажку, даже не вчитываясь, и пропускали пару скитальцев без вопросов. Большинство дорог Гигахруща были для них открыты.
Вот только сейчас, в окровавленной одежде, с женщиной и ребенком, подозрений было не избежать. Пусть Самосбор выиграл им время, но на пропускных пунктах, скорее всего, усилили режим, поэтому Лев настоял на том, чтобы не соваться в другие килоблоки, а подниматься вверх. Но и там, через сотни этажей, однажды им встретится КПП. И тогда останется лишь уповать на то, что проскочат, что доберутся туда раньше ориентировки на беглецов.
Они меняли лифты один за другим, иногда ехали в полупустых кабинах, иногда народу набивалось столько, что было не продохнуть под скрип натянутых тросов. Порой лифты замирали, не доезжая до нужного этажа, а сверху доносился рев сирены. Тогда обходили Самосбор через соседние блоки. Некоторые лифты приходилось ждать слишком долго, некоторые были закрыты на ремонт; и ноги наливались тяжестью от бесконечных лестничных пролетов.
На распределителях Льву не раз приходила мысль затеряться среди толпы и вечных очередей. Спрятаться, переждать, благо стопка полученных недавно талонов все еще лежала в его внутреннем кармане. Переодеться, а потом попробовать через КПП в другой килоблок, подальше отсюда. Одному.
Он не просил себя во все это втягивать и никому ничего не должен. Ни этой девочке, ни ее матери.
Вот только воспоминания о черноте дула, нацеленного в лицо, холодили пальцы.
«Она ведь будет стрелять, если побегу. Прямо в спину будет, – думалось. – С этой дуры станется».
На распределителях орали динамики:
«Служить и защищать – долг каждого ликвидатора! Долг гражданина – посильное содействие ликвидационному корпусу…»
«Товарищ! Будь бдителен! Не вступай в секты и не дели общество на касты…»
«Цикличный план производства идет с опережением! Строим светлое будущее уже сегодня…»
А мужчина в испачканном костюме и женщина с ребенком уже протискивались сквозь толпу к очередному лифту.
Дважды им встречались штурмовые отряды ликвидаторов: по восемь человек в химзащите поверх кевлара, с автоматами и ручными пулеметами, с граблями за спиной и огнеметами. Видимо, налегке ходили лишь разбираться с гражданскими: много ли сил надо забрать у матери маленькую девочку?
Каждый раз Юля бледнела так, что лицо ее напоминало пасту биоконцентрата. Сильнее прижимала к себе дочь, не выпуская второй руки из кармана. Говорят, в далеких килоблоках есть те, кто помнит молитвы, помнит, как просить заступничества у высших сил. Когда Лев видел черные противогазы, ему хотелось знать одну из таких молитв.
Но бойцы лишь пробегали мимо, торопясь на очередную зачистку.
…Лев думал. С плаката на него смотрел улыбающийся работяга в каске, демонстрируя левую руку без четырех пальцев. Правая сжимала гаечный ключ. Краска еще не успела выцвести, скорее всего плакат в кабину повесили совсем недавно, но кто-то уже успел оторвать нижний уголок.
«ДЕРЖИ КЛЮЧ НА 20, ТОВАРИЩ!» – гласила надпись сверху. Внизу: «У МЕНЯ НЕТ ПАЛЬЦЕВ, НО ЕСТЬ ТРУДОВАЯ СОВЕСТЬ! ТУНЕЯДСТВУ – БОЙ!»
Думалось Льву Николаевичу тяжело, со скрипом. Совсем мозги высохли. Не знал он, как Юле правду сказать и что она с этой правдой делать будет. Прогонит, в лицо плюнув, или застрелит на месте? Все равно ведь узнает, не на пятисотом, так на шестисотом, не на шестисотом, так выше. Никто точно не скажет, как высоко тянется Гигахрущ, но рано или поздно все равно во что-нибудь упрешься: в залитые пенобетоном этажи или в заваренные гермы, в КПП с автоматчиками или в закрытые объекты. Но даже, поднимайся они целую вечность, забыв про сон и еду, даже тогда, Лев был уверен, не добрались бы они до заветных «верхов».
Потому как не верил он, что где-то иначе. Несмотря на одежду из чемодана и штампы в пропуске.
А потом Лев Николаевич понял, что устал думать. Устал считать этажи и ступени. Оглядываться тоже устал.
– Выше? – спросила Юля.
– Выше, – отрешенно ответил он.
* * *Разболелась спина. Выше семисотого работающих лифтов не оказалось, пришлось подниматься пешком.
Семьсот пятый.
Маша устала идти, и Лев нес ее на руках. Сам предложил, когда она сказала ровным голосом:
– Мне нужно пять минуточек. Ноги болят. Или вы можете меня немного понести, если мы торопимся.
Не пожаловалась, не заканючила. Поставила в известность и предложила вариант. Лев поймал спокойны взгляд голубых глаз, и девочка улыбнулась.
Теперь он прижимал к себе хрупкое, такое невесомое первые пять этажей тело и думал:
«Может, и впрямь она какая-то особенная?»
Семьсот десятый.
Этажи казались заброшенными. Свет горел только на площадках перед лифтом, пахло известью и строительной пылью.
Семьсот пятнадцатый.
Кажется, Маша уснула. Юля больше не донимала расспросами: то ли ей надоело, что Лев постоянно уходит от ответа, то ли подъем отнял последние силы.
Семьсот двадцатый.
Их остановили не дула автоматов и не запертые гермы. Простая железная решетка с навесным замком.
– Можешь открыть? – спросила Юля.
Лев покачал головой.
– Ты ведь не знаешь, куда мы идем, да? Ты с самого начала водил нас за нос.
Она все еще тяжело дышала. Ее косичка растрепалась, волосы налипли на лоб. Лев не видел, как бледные пальцы прячутся в кармане юбки: он смотрел во тьму коридора, не в силах выдавить звука, туда, где на уровне пояса тускло горел огонек.
Огонек взметнулся вверх и на миг стал ярче, осветив губы и крючковатый нос. А затем на свет площадки вышел мужчина. Кожаная куртка казалась великоватой на костлявых плечах.
– И куда может завести человек в костюме торгаша? На верхние этажи? – Тонкие губы сложились в улыбку.
– Ни шагу. – Юля вскинула пистолет.
Лев отступил к стене, все еще держа на руках спящую девочку. «Ликвидатор? – искрилось в голове. – Чекист?» Последних мало кто видел, еще меньше тех, кто мог что-то о них рассказать. Большинство в Чрезвычайный Комитет попросту не верило.
– Давайте только без сцен. – Кожанка бросил бычок под ноги, раздавил сапогом. – Олег Сергеевич Главко, к вашим услугам.
– Мне плевать, кто ты, – тихий голос Юли дрожал. – Мы уходим.
– Отчего же? Думаю, вы достаточно находились, – так же тихо ответил чекист.
Из второго коридора вышел ликвидатор, держа автомат дулом в пол. Пока что. Боец наклонил голову, будто прислушиваясь к невидимому собеседнику, совсем как тот, с ножом в ноге, и кивнул на Льва.
– Этот был в квартире. Помогал.
Лев вжался спиной в холодный бетон. Маша вмиг словно потяжелела раза в два.
«Откуда они знают? Неужели раненый выжил? Невозможно!»
– Ну и шороху вы навели, Лев Николаевич, – сказал Главко. – Мои коллеги ищут вас в десяти килоблоках! Вы же не думали,
