Трансформация войны - Мартин Кревельд

Одним из видов оружия, запрещенных на конференции в Санкт-Петербурге, которому впоследствии суждено было вызвать наибольшее число споров, были газы. Удушающие вещества в виде дыма применялись в войнах с незапамятных времен и вовсе не считались чем-то особенным. Так как эффективность действия дыма зависела от уровня концентрации, его применяли в основном в замкнутых пространствах во время осадных действий, а также в операциях, связанных с подкопами и контрподкопами. С развитием химической промышленности в XIX в. суть проблемы изменилась. Отравляющий газ, ранее получаемый только лабораторным путем и в очень малых дозах, теперь мог производиться в количествах, необходимых для того, чтобы сделать из него эффективное оружие. Как сегодня периодически возникают разговоры о «погодных войнах» и искусственных землетрясениях, так и сто лет назад маячивший на горизонте призрак химической войны пугал военных почти до безумия. Именно поэтому и была принята договоренность о запрете, и почти пятьдесят лет этот запрет не нарушался.

Те, кто разрабатывали соглашения, и те, кто под ними подписывались, мыслили понятиями открытых военных действий наполеоновского типа. Они не принимали во внимание «окопную войну», подобную той, что происходила под Ричмондом в 1864 г. Идея использовать так называемую «зловонную бомбу», на самом деле возникла в Гражданскую войну в Америке, и единственное, что помешало ее применению, — это то, что борьба закончилась слишком рано. Столкнувшись в 1915 г. с абсолютно беспрецедентной для них (и для большинства воюющих сторон) ситуацией позиционной «окопной» войны, немцы рассуждали так же, как в свое время армия юнионистов. Немецкому химику еврейского происхождения, лауреату нобелевской премии Фрицу Хаберу из-за его знаний и опыта в этой области было поручено произвести газообразный хлор. Газ закачивали в стальные контейнеры и выпускали, когда ветер дул в нужном направлении. В апреле 1915 г. на Ипре его применение вызвало панику в рядах британских войск и потому представляло собой огромный успех, правда, сами немцы не осознали его значимость и не смогли его развить.

Это нарушение международного права резко осуждали со всех сторон. Были написаны тома, цель которых — показать, что применение газа отражает некую особую злобность тевтонов, которая раньше якобы побуждала их отрезать конечности бельгийским детям и насиловать невинных бельгийских девушек. Однако это осуждение не помешало союзникам самим прибегнуть к применению газа. Не прошло и года с начала войны, как обе стороны ввязались в гонку по производству более эффективных отравляющих химикатов и лучших противогазов. Даже подозрение о присутствии газа вело к тому, что люди надевали свои защитные приспособления, что затрудняло движение и превращало их в полусолдат (и наоборот, отчасти газ не любили именно потому, что защита не позволяла действовать свободно в качестве солдат). Газ был очень эффективным оружием, особенно если применялся в сочетании с бризантным взрывчатым веществом. Идея заключалась в том, чтобы загнать обороняющихся солдат в свои траншеи, а затем выкурить их оттуда, как крыс. Парадокс, но хотя люди, слепнувшие на глазах или захлебывавшиеся собственной рвотой, рвавшие легкие кашлем, представляли собой зрелище не для слабонервных, тем не менее газ представлял собой относительно гуманное оружие: на деле испытавшие воздействие газа умирали намного реже, чем те, кто получали раны в результате применения других видов оружия.

В перерыве между Первой и Второй мировыми войнами газ применяли итальянцы в Абиссинии и британцы, когда подавляли восстания в отдаленных индийских деревнях. В 1937 г., когда на горизонте уже маячила Вторая мировая война, запрет на его применение был вновь формально подтвержден. В ходе самой войны обе стороны производили газ и запасались им в массовом количестве. Помимо сравнительно примитивных удушающих и кожно-нарывных отравляющих веществ, ставших доступными еще двадцать пять лет назад, в их арсенал входили также новые, гораздо более смертоносные соединения, парализующие центральную нервную систему. В каждой стране обсуждались вопросы о преимуществах и недостатках газов. Так, в Германии военным приходилось сопротивляться натиску производителей, таких, как компания IG Farben, надеявшихся увидеть свой продукт в действии. Вероятно, основной причиной, по которой химическое оружие не пошло в ход, была плохая приспособленность его к войне, ведущейся преимущественно моторизованными мобильными силами. Одно дело — применять газ против четко очерченной линии укрепленных позиций, совсем другое — орошать им целые области или даже страны.

Сегодня во многих государствах, в том числе и в сверхдержавах, производится и хранится химическое оружие. Но, отчасти из-за того, что факт его применения очень трудно проверить, достоверной информации о его использовании не так уж много. В 1960-х гг. Египет применил газ против йеменских племен. Через двадцать лет то же самое сделали иракцы, применив химическое оружие сначала против иранцев, а затем и против своих собственных соотечественников — курдов. Американские войска во Вьетнаме использовали газ-дефолиант для того, чтобы лишить солдат Вьетконга маскировки в виде растительного покрова, и использовали химикаты для уничтожения посевов риса в местах, «кишащих» противником. Хотя впоследствии обнаружилось, что некоторые из применявшихся веществ вызывают заболевание раком, вопрос о том, можно ли эти действия считать химической войной в соответствии с международным правом, остается спорным. Периодически ЦРУ выдвигало обвинения против Китая в том, что он применял газ в Камбодже, и против СССР за использование его в Афганистане, но оно не утверждало, что это пошло на пользу той или другой державе. Возможно, некоторые случаи применения вообще не были зафиксированы, но, принимая в расчет число конфликтов, имевших место после 1945 г., справедливым будет сказать, что газ применялся редко.

Сложно найти логическое объяснение нежеланию применять химическое оружие. Боязнь ответных мер не помешала воюющим сторонам применять газ уже в Первую мировую войну, хотя немцам следовало бы беспокоиться об этом по той причине, что ветры в тех местах дуют в основном с запада на восток. Да и развитым государствам, участвовавшим в конфликтах низкой интенсивности в далеких колониях, не приходилось опасаться возмездия, так как партизаны не смогли бы создать химическое оружие, даже если бы захотели. Наилучшим объяснением этого представляется культурный фактор. Мы сегодня считаем допустимым разрывать противника в клочья артиллерийским обстрелом или сжигать его с помощью напалма, но нам неприятно смотреть, как он умирает от удушья. Как это часто бывает, когда воображение подменяет реальность, неприязнь сама себя усиливает в самоподдерживающемся цикле. Оружие, которое вызывает ужас, не применяется. Если это имеет место достаточно долго, вызываемый им страх возрастает. К сожалению, время дарит людям не только память, но и забвение, и поэтому цикл может прерваться. По мере того, как ХХ век подходит к концу, появляется все более явственное ощущение, что к ужасу, который химическое оружие внушает большей части наших современников, начинает примешиваться нездоровое любопытство.

Таким образом, различия между химическим и другими видами оружия существуют исключительно в сознании человека. Это обычай, подобный многим другим, и в нем не больше и не меньше логики, чем во всех остальных. Это историческое явление с определенным началом и, скорее всего, с определенным концом. Однако остается вопрос: что все это говорит нам о природе войны и о том, что она собой представляет по своей сути.

Обычаи ведения войны

Хотя область международного права и обычая, касающаяся пленных, некомбатантов и оружия, обширна, она лишь часть огромной сферы различных обычаев и традиций. До сегодняшнего дня люди, отправляясь на войну, не только не отбрасывали сдерживающие факторы, но, наоборот, всячески старались регулировать войну, подчиняя ее ограничениям. Уже некоторые из самых ранних известных нам обществ — например евреи библейских времен и гомеровские греки — обставили вооруженный конфликт правилами, согласно которым он объявлялся и завершался. Эти же общества пытались установить процедуры, в соответствии с которыми стороны могли общаться даже во время военных действий (переговоры), временно приостаналивать бой (перемирие), определять места, где нельзя было вести сражение (святилища), и т. д.

Современное международное право зародилось в период позднего Средневековья, которое имело основы, заложенные еще римским и каноническим правом. Подобно многолетним коралловым рифам, оно продолжает развиваться каждый день, наращивая слой за слоем, в то время как старые слои отмирают и забываются. Международное право наших дней, кроме того, что оно покрывает все вышеупомянутые проблемы, регулирует также и множество других вопросов. Статусу дипломатов, населения и собственности противника посвящен огромный пласт исследований, эти вопросы также предмет многочисленных международных соглашений, большая часть которых датируется XVIII–XIX вв. Другой раздел права определяет права и обязанности нейтральных сторон в конфликте, в особенности что касается их содействия воюющим сторонам, предоставления убежища, права перемещения по территории нейтрального государства, интернирования и транспортировки собственности нейтральной стороны на кораблях противника, и наоборот. Некоторые правила пытаются предотвратить разрушение церквей, библиотек, памятников культуры и даже целых городов. Есть правила, защищающие раненых, ухаживающий за ними медперсонал, помещения, в которых их лечат, и средства транспорта, на котором их перевозят. Согласно другим, нельзя стрелять по военнослужащим, временно оказавшимся беззащитными, например по пилоту, покидающему сбитый самолет с парашютом, или экипажу корабля, спасающемуся на аварийных шлюпках. Необходимо также упомянуть о проблемах, связанных с правом ношения оружия и применением ruse de guerre[31]. На одно лишь перечисление правил может уйти несколько томов.