Инспектор Золотой тайги - Владимир Митыпов

Ближе — на берегу речушки, впадающей сбоку в Чирокан,— виднелись полускрытые зарослями остатки каких–то строений и желтые кучи отвалов. Зверев достал из планшета карту–трехверстку и, сверившись с ней, понял, что это уже лет тридцать как заброшенный Мария–Магдалининский прииск. Если верить карте, от него до поселка было верст пять.

– Ну вот и приехали,— вполголоса проговорил Зверев и сам удивился тому, что получилось это у него почему–то невесело.

Он откашлялся, сильно провел ладонью по бороде, отросшей за время пути, и деловито сказал:

– Поехали, надо успеть до темноты.

Ведя лошадь в поводу, он пошел первым. Тропа круто спускалась наискось вдоль склона. За многие десятилетия ее выбили до каменного целика. Лошади временами оскальзывались, тревожно фыркали. «Придется перековать коней,— подумал Зверев, прислушиваясь к лязгающему топоту копыт.— Совсем ослабли подковы…»

Тропа резко повернула и еще круче пошла под уклон. Склон слева уходил вниз почти отвесно, справа стеной вырастали скалы — шершавый серый гранит, иссеченный кварцевыми жилами.

Зверев остановился, достал из седельной сумки геологический молоток с короткой — для дороги — ручкой. Окинул взглядом скалу, привычно примерился и одним сильным ударом отбил кусок породы — кварц, полупрозрачный, желтовато–ржавого цвета, с вкраплениями какого–то темного железистого минерала. С жилами такого кварца обычно и бывает связано золото. Зверев задумчиво взвесил его на ладони, помедлив, бросил в сторону. Обломок зашумел вниз по склону, удаляясь, несколько раз ударился обо что–то, потом все стихло.

– Эй, Платонович, золото находил? — окликнул сзади Очир. В голосе его чувствовалась добродушная усмешка.

– Много,— в тон ему отозвался Зверев.— Вся гора золотая.

«Так и есть, протерозойские или даже архейские граниты,— подумал он.— Древняя страна, ничего не скажешь…»

Снизу поднимался сумрак, все сильнее тянуло знобкой сыростью.

В долину спустились уже затемно. Здесь Зверев снова сел в седло и, отпустив повод, предоставил коню самому держаться в темноте тропы.

Высокий ивняк стоял вплотную к дороге. Где–то недалеко шумела вода на перекатах — виденный давеча сверху ключ Гулакочи, приток Чирокана. Уйма комаров тонко и зло ныла возле самого уха. Небо еще было светлое, пепельное, но звезды уже проступили — бледные, робко подрагивающие.

– Шорт побери,— ворчливо сказал сзади Очир,— беда много мошек.

Лошади, пофыркивая, убыстряли шаг. Тропа пошла мягкая — уже не камень, а песок чувствовался под копытами.

Ночь набирала силу. Странный тоскливый вопль донесся вдруг из темноты, и еще один, потом кто–то рявкнул басисто, и пошло–покатилось гулять, удаляясь по распадкам, глухое лесное эхо. Кто–то шарахнулся в кустах, с треском кинулся прочь. Далеко впереди — должно быть, в конце тропы — блеснули два зеленых огонька и тут же пропали. Перед самым лицом бесшумно пронеслось что–то большое и мягкое. Звереву стало слегка не по себе.

– Очир! — окликнул он больше для того, чтобы подбодрить себя.— Это кто там кричит?

– Гуран, однако, Платонович,— спокойно отозвался Очир.— Зверь сам худой, а голос шибко толстый. Кто не знает, мало–мало может пугать.

Ключ шумел все явственнее. Злее стал писк комаров — с темнотой они все более и более стервенели. Зверев, чертыхаясь вполголоса, то и дело хлопал себя по шее, по лицу. Закурил взятый у Митрофана Даниловича злейший самосад, но помогло мало.

Справа за деревьями всплыла багровая мутная луна. Словно заревом далекого пожара тускло озарило лес. Смутные тени легли на землю, темнота в зарослях и меж деревьями как бы ожила, загустела, обрела зловещую недосказанность. Звезды уже вовсю роились в вышине.

Тропа миновала кусты и вывела на открытое место. Где–то совсем близко плескалась и бормотала среди камней Гулакочи. Слева и справа от тропы выросли черные полуразвалившиеся срубы Мария–Магдалининского прииска. Поодаль, возле леса, высились заросшие горбы отвалов, похожие на неведомых чудовищ, припавших к земле. Облако в это время закрыло луну, навалился сумрак, все вокруг помрачнело еще больше.

Лошадь под Зверевым всхрапнула, запрядала ушами, уставилась куда–то тревожно. Донесся тошнотворный трупный запах.

Чуть проехав дальше, инженер остановил коня, огляделся. Зловоние становилось невыносимым. Лошадь все время беспокойно переступала ногами — не то порывалась бежать, не то совсем уж выбилась из сил и не могла даже стоять. Сквозь шум Гулакочи доносилось откуда–то рычанье, кто–то неподалеку захрустел, зачавкал.

Шагах в десяти темнела избушка с провалившейся крышей. Над ней на покосившемся невысоком шесте виднелось что–то белое. Безотчетное любопытство побудило Зверева толкнуть коня и подъехать ближе. Луна неторопливо выкатилась из–за облака, и опять все осветилось ее тревожным багровым светом. На макушке шеста скалил зубы человеческий череп с остатками длинных черных волос, свешивающихся с темени. Посреди лба темнела аккуратная круглая дырка. Чуть ниже к шесту были привязаны две руки со скрюченными пальцами — вернее, одни кости, державшиеся, видимо, только на сухожильях. Свет падал в дверной проем, освещая сгнившие половицы, траву, проросшую сквозь щели, и бесформенную груду каких–то костей. За стеной вдруг зашуршало, метнулось испуганно. Звереву показалось, что из темного оконного проруба соседней избы кто–то выглянул и тотчас скрылся. Инженера невольно пробрал озноб.

– Ну и местечко…— пробормотал он.

Ощущая спиной неприятный холодок, он отъехал, снова огляделся. Меж срубами там и сям шмыгали неясные тени — не то лисы, не то волки, а может, кто еще.

Очир благодушно попыхивал трубкой, поглядывал по сторонам. Зевнув, сказал:

– Вода есть, трава есть. Однако, хорошее место ты выбрал, Платонович. Мало–мало отъехать — ночевать можно.

– Боже упаси, Очир, какая здесь ночевка! До поселка совсем мало осталось, поедем дальше.

– Можно,— согласился Очир и снова запыхтел трубкой.

Его невозмутимость успокоила Зверева. «И чего, спрашивается, я нервничаю?» — подумал он… Додумать не удалось — у той избы, из которой, как давеча показалось, кто–то выглядывал, стоял человек. Он появился внезапно и совсем бесшумно. Очир хмыкнул, проворно сунул руку под зипун.

Прошла, наверно, минута, не меньше. Человек продолжал стоять там же, неподвижный и безмолвный. «Уж не тот ли сумасшедший старик?» — мелькнула у Зверева мысль. Но нет, пожалуй: старик был широкий, медвежистый, а этот хоть роста такого же, но не столь здоров. Снова заволокло луну облаком, вокруг все потускнело, стало медленно погружаться в полумрак.

Человек шевельнулся и не спеша пошел навстречу. Остановился шагах в трех, смутно различимый, непонятный, ночной. Кашлянув, сказал глуховатым баском:

– Здравствуйте, люди добрые. Вижу, нездешние будете?

– Издалека мы,— чуть помедлив, ответил Зверев.— В Чирокан идем.

– Добре, добре…

– А вы сами из Чирокана?

– Там живу,— охотно отвечал человек и придвинулся ближе.— Закурить не найдете?

– Найдем…

Зверев отсыпал самосад в подставленную ладонь, оторвал клочок газеты.

– Ты уж помоги мне, человече,— с усмешкой проговорил незнакомец.— Одна у меня рука–то… Вторую германцу подарил… в пятнадцатом году.

– Сейчас, сейчас…— Зверев быстро свернул самокрутку, подал ее.

Чиркнув спичку, мельком скользнул взглядом по его лицу. Незнакомец показался в годах, лицо худощавое, приятное, с пышными черными усами.

– Спасибо, человече,— он раскурил и несколько раз жадно затянулся.— Диву, поди, даетесь такому месту?

– Удивляемся,— сдержанно сказал Зверев.

– Вы–то, конечно, не знали, а вот иной из наших даже днем здесь проходить опасается. Говорят, какой–то орочонский бог тут поселился…— Он помолчал, дунул на огонек цигарки.— Темное дело…

– Но вы–то не боитесь,— заметил Зверев.

– Я, вишь, на охоту ходил, да маленько заблудился, а то ни в жизнь бы сюда не зашел.

На охотника человек не походил хотя бы потому, что у него с собой не было ружья. Да и с чего бы охотник стал прятаться в пустой избе, завидев проезжих?

«Действительно, темное дело…— подумал Зверев.— Но, пожалуй, пора ехать дальше».

– Скажите,— спросил он,— вы не знаете Турлая Захара Тарасовича?

Незнакомец ответил не сразу — пыхнул несколько раз цигаркой, вполголоса откашлялся.

– Отчего же не знать,— сказал он и снова кашлянул.— Это я и буду Турлай.

– Как? Вы и есть?.. — Зверев запнулся, помолчал, собираясь с мыслями, потом спрыгнул с коня и протянул руку.— Давайте тогда знакомиться: Алексей Зверев, окружной инженер Западно–Забайкальской горной области.

– Батюшки, неужто!— приглушенно ахнул Турлай.— Вот так встреча! Так вы по нашему докладу приехали? Ждали мы вас, ждали… Как вас по отчеству–то?