Там, где кружат аспиды - Олеся Верева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она не помнила, чтобы глаза открывала, да только рядом с ней мальчик оказался. Там же, в лесу, среди зелени и птичьего щебетания. Златокудрый, голубоглазый. Смотрел на неё глазками любознательными, лицо изучал. А затем улыбнулся так приветливо, что Лёля не могла в ответ ему улыбку не послать. Знала она отчего-то, что Догода это, мальчик или юноша уже, к кому сердце её влекло, о встрече с кем она мечтала. Лёля протянула руку, чтобы кудри детские, на вид нежные и шелковистые, погладить. Хотела она приласкать ребёнка, которого обидели несправедливо, да отошёл мальчик. На шаг, на два, а потом запнулся, упал и заплакал. Так жалостливо, как только дети малые умеют… Ринулась Лёля к нему…
И глаза распахнула. Конечно же, мальчика перед ней не было. Только в голове шумело немного, как после сна беспокойного. Ни Похвиста, ни Ульяны Лёля не увидела. И только плач детский не смолкал. Она потёрла глаза и прислушалась. Точно, ребёнок хнычет недалече. Что же он один делает в лесу, да ещё и в день такой промозглый?
Поднявшись на ноги, Лёля сосредоточенно попыталась уловить, откуда доносится плач. Кажется, по левую руку где-то и рядом совсем! Лёля поторопилась на звук. Как страшно ей опоздать было!
Она пробиралась сквозь траву, сквозь сухие листья, которые скрывали под собой веток острых нагромождение. Оцарапалась несколько раз — ногу сук до крови распорол, а потом она ладонь содрала, когда растянулась, о корень зацепившись. Да то всё мелочи были, когда думала она, как где-то ребёнок заблудившийся и голодный мучится. Бродит по лесу, колючками истерзанный, мамку зовёт. Хорошо, что Ульянка по ягоды ушла, будет, чем несчастного утешить, сладеньким накормить. А Похвист подскажет, как родителей отыскать. Справятся они втроём, не оставят малютку в беде.
С мыслями этими взобралась Лёля на холм пологий. И вдруг земля под ней пропала будто. Шаг — и пустота одна, только перед глазами замелькали деревья, неба кусочек, листья сухие. А потом прекратилось всё.
Лёля не спешила вставать, пытаясь прочувствовать — целы ли руки, ноги, голова? Вроде бы на месте, можно и подняться попробовать. Она убрала с лица упавшие волосы и огляделась. Лежала Лёля на животе на мягкой куче листьев, а куча эта в яме широкой находилась. Не самой глубокой, в Лёлин рост, но как она вообще сюда попала? И что с ребёнком? Отчего плакать он перестал?
— Ой ты ж неуклюжая! Неуклюжая! Неуклюжая!
На землю спланировал черно-серый грач с гладкими сияющими пёрышками. И пока Лёля неверяще рассматривала птицу говорящую, та хихикала, чёрными глазками на Лёлю поглядывая.
— Дурочка! Дурочка! Попалась! Попалась! Руку искалечила, ногу, вот нескладуха! — кричала птица на удивление Лёли слишком радостно и осмысленно для неразумной пичуги. — Что молчишь, дурочка? Язык проглотила?
Грач прыгал туда-сюда по кромке ямы и, по крайней мере, попыток напасть или навредить Лёле не делал. Но явно издевался, её недоумение видя.
— Попалась в ловушку мою, баламошка полоумная? Поверила, что плачу я? — ликовал грач, подпрыгивая и помахивая крыльями. — Обманул тебя! Я ещё и не так могу! Могу…
Раз — и пропала птичка… Будто корова языком наглую птаху слизала. Лёля даже удивиться не успела.
— Ой, то ж Аука. — Над ямой показалась Ульяна, двумя руками держащая яростно вырывающегося грача, да только сила на стороне русалки была. Она бесцеремонно подхватила птицу за крыло и раскрыла его, демонстрируя синие перья на обратной стороне. — Утопленник, — определила русалка.
— Пусти, мавка! Мавка! Мавка вонючая! Глазопялка! — разрывался грач.
— Да больно ты мне нужен! От тебя оглохнуть можно. — Ульяна взмахнула руками, выпуская пленника на волю. — Водяница я, а не мавка. Разница между нами большая. Хотя кому я это говорю, всё равно не поймёшь. Дитя же ты ещё?
— Не твоего ума дело, грязная мавка! — прокаркал с ветки распушившийся грач.
— Я знаю, что дитя, — спокойно продолжила Ульяна, глядя на нахохлившегося собеседника. — Видела таких: от мамки с папкой сбегут и за камышами в трясину лезут. И не думают, неразумные, что не вернутся боле.
— Глупая мавка! Ничего ты не знаешь! Были бы у меня мамка с папкой, я, может, и не утоп бы, — буркнул Аука и спрятал голову под крыло.
— Ульяна, — позвала Лёля, подойдя к краю ямы. — Так это что же, выходит, ребёнок настоящий?
— Уже нет. Был когда-то. — Ульяна присела и свесила в яму ноги. — Лет восьми, не старше. Утонул, да как-то Нави избежать смог. Скучно в лесу стало, вот и играется. Здесь же из друзей ему — комары да лисы.
— Утонул… Маленький такой… — Лёля подняла на Ульяну взгляд в поисках ответа. — Ульяна, получается… Это я не доглядела? Не домолилась? Я же Берегиня, моим молитвам Род внимает. Если бы молилась я лучше, быть может, жива была бы душа эта?
— Может, и была, а может, и нет. — Ульяна смотрела на Лёлю снизу вверх, и зелёные глаза её тёмными казались в тени, мудрыми, будто не на пару лет русалка старше была, а на пару десятилетий. — Да только видела я и других детей. Смотришь, вот он уже и на бережку или на мостке балуется, кажется, что сорвётся вот-вот. Вдруг или собака мимо пробежит да отвлечёт, или окликнет кто. А казалось бы, у самой смертушки в руках был. Вот и знал бы кто, случайность или молитва твоя помогла?
— Лёля, ты ещё хуже русалки этой! — Теперь над Лёлиной темницей склонился Похвист. — Оставишь на секунду, а ты опять куда-то влезла! Нельзя же так!
Похвист протянул Лёле руку, и Лёля обхватила его ладонь, ожидая скорого спасения, но неожиданно Ульяна толкнула бога ветра в спину. Не ожидавший предательства Похвист потерял равновесие и рухнул в яму, лишь чудом не сбив Лёлю с ног. И пока Лёля с недоумением разглядывала оплёвывающегося Похвиста, пытающегося найти опору среди листвы, Ульяна заходилась смехом, и вторил ей вновь обрётший интерес к их компании Аука.
— Ой, падаю, ловите меня! — выкрикнула Ульяна, когда Похвисту удалось подняться.
Ульяна оттолкнулась от края и угодила точно Похвисту в объятия, сбив того с ног. При падении Похвист и Лёлю зацепил, отчего она оказалась среди листвы рядом с другом детства и лежащей на нём русалкой. И выглядел Похвист при этом таким растерянным,
