Невеста по завещанию - Ольга Куно

– Никто никуда не выходит. Артур! – Эддингтон с готовностью подошел поближе. – Бери этого красавца во двор. Пусть ему всыплют тридцать плетей. Потом пускай идет своей дорогой… если сможет.

– Тридцать?! За что?! – В голосе гонца звучала вполне искренняя обида.

– За что? – изогнул брови виконт. – Дай-ка сообразить. За то, что ты до полусмерти напугал мою жену? За то, что пытался выставить меня рогоносцем? За продажность? За обманутое доверие? А знаешь, пожалуй, ты прав. Тридцать плетей – это несправедливое наказание. Сорок.

Последние слова были обращены к Эддингтону. Тот молча кивнул.

– Сорок? – выдохнул гонец.

– Хочешь еще со мной поспорить? – предупреждающе спросил Дамиан.

Гонец ничего не сказал. Видимо, если спорить и хотел, то не решился.

Скрипнула, открываясь, дверь. Эддингтон вывел гонца из комнаты.

Дамиан развернул стул, снова сел и обвел всех взглядом.

– Если слухи о мнимой супружеской измене поползут по городу, я не стану разбираться, у кого именно слишком длинный язык, – заявил он. – В этом случае по тридцать плетей получит каждый из присутствующих. Это понятно?

Видимо, все было понятно; во всяком случае, никто ничего не сказал.

– Все могут идти. Кроме Амандины.

Шум шагов, шорох одежды, поскрипывание двери. Никаких других звуков. Все молчат. Конечно, обсуждения не избежать, если не в городе, то хотя бы здесь, в стенах замка, шепотом и по углам. Но не сейчас и не так близко от виконта.

Я мучительно пыталась понять, отходить ли мне от окошка. Предстоявший разговор не предназначался для посторонних ушей. В отличие от допроса гонца это будет беседа один на один, и вряд ли Дамиан хотел бы, чтобы я при ней присутствовала. Подслушивать же грешно. Но… если очень хочется? И потом, ведь Дамиан знает, что я стою здесь, на наблюдательном пункте. Если бы он захотел, мог бы дать мне знак уйти, но он этого не сделал. Просто забыл? Или мое присутствие по-прежнему его устраивает? Я не знала ответа на этот вопрос. Не знала, как правильно поступить. И осталась.

Дамиан сидел на прежнем месте. Начинать разговор он не спешил. Сесть Амандину не приглашал. Я видела ее идеально ровную спину, лопатки, обтянутые ярко-синей тканью облегающего платья, плечи, полуобнаженные благодаря фасону все того же платья, идеально уложенную прическу. Крупную серебряную сережку в левом ухе. Щеку с пятном румянца, возможно, естественного, но скорее всего, аккуратно нанесенного перед зеркалом.

– Чем она тебе помешала? – спросил наконец Дамиан. – Разве она вторглась в твою жизнь? Притесняла тебя? Требовала каких-либо изменений? Разве я понизил твое жалованье? Ты стала получать меньше подарков? Я сам стал реже к тебе приходить? Так чем она тебе помешала?

– Она слишком много себе позволяла.

Голос Амандины прозвучал очень жестко. Ни раскаяния, ни сожаления, ни даже волнения в связи с разоблачением я не услышала. Слишком много себе позволяла? Похоже, у нас разные представления о том, к кому применима эта фраза. Впрочем, я догадывалась, о чем она говорит. О том случае, когда Дамиан лежал без сознания, раненый, а я напомнила ей, кто хозяйка в этом доме.

– Неужели? – изогнул брови Дамиан. – Я что-то не заметил. Но даже если и так. Она теперь – виконтесса Телбридж. Имеет право.

– Я в первую очередь заботилась о ваших интересах.

– О моих? Нет. Ты заботилась о своих интересах, вернее, тебе так казалось. Но ты ошиблась. Ты хоть сама понимаешь, что могло бы произойти, поверь я в эту вашу мелодраму? Понимаешь, какая судьба ее ожидала? Впрочем, что я спрашиваю? По глазам вижу: отлично понимаешь. И что, тебе ее было ни капли не жаль?

Амандина молчала, плотно сжав губы. Виконт кивнул.

– Понятно. Скажи, – спросил он, прищурившись, – ты всерьез полагала, что в моем доме человек может быть невинно осужден по наговору? – Сейчас в глазах Дамиана искрился гнев, как будто именно этот, последний упомянутый им нюанс и разозлил его сильнее всего во всей истории. Я не слишком понимала, почему и о чем именно идет речь. Но Амандина, кажется, понимала. – В таком случае ты очень глубоко заблуждалась. – Он откинул голову назад и взглянул ей прямо в глаза. – Ты уволена.

– Что?!

В голосе Амандины звучало искреннее изумление. И я поняла: все это время она была совершенно убеждена в том, что ничего особенного за сегодняшний проступок ей не грозит. Возможно, какое-нибудь мелкое взыскание, понижение жалованья, даже пару плетей для острастки, но уж никак не отлучение от дома.

– Я ясно выразился. Убирайся. Работая в этом замке, ты скопила достаточно денег, раз можешь позволить себе щедро платить за услуги аферистов. Теперь будешь тратить их где-нибудь в другом месте.

Амандина все еще стояла без движения, но даже по ее спине, по чуть сведенным вперед плечам, по слегка согнувшейся шее было видно, что от ее прежней уверенности не осталось следа. А между тем Дамиан встал со стула, обошел бывшую экономку, словно она была неудачно поставленным предметом мебели, и вышел из приемной, оставив дверь открытой. Разговор был окончен.

Я отошла от окошка, тихонько прикрыв ставень. Возвращать на место картину не стала (не знала, как правильно это сделать и нет ли там какой-нибудь хитрой пружины). Но, единожды отвернувшись, уже не смогла бы сказать, где именно располагалось потайное окно, и, соответственно, не догадалась бы о его существовании, если бы мне предварительно его не показали.

Теперь я почувствовала внезапную слабость в руках и ногах. Прислонилась спиной к стене, а потом и вовсе сползла на пол и села, обхватив руками колени и опустив голову. Тело начала бить крупная дрожь. Запоздалая реакция. Так всегда бывает.

Кто-то вошел в комнату. Шум шагов эхом отдавался в ушах. Дамиан подошел и опустился на пол рядом со мной. Вытянул руку и обнял меня за плечи.

– Ну успокойся. – Он помолчал, кажется, сам не уверенный в дальнейших словах. – Все позади, со всеми разобрались. Тебя больше никто в этом замке не обидит.

Я отвернулась, чтобы он не видел, как я пытаюсь сдержать неизвестно откуда подступившие рыдания. Глубоко дыша, вытерла глаза тыльной стороной ладони. Когда слезы чуть отступили и вернулась возможность владеть собственным голосом, тихо сказала:

– Я просто перепугалась.

– Знаю. – Он притянул меня к себе. – Ты решила, что я стану тебя бить. Что еще тебе порассказали в твоем демоновом пансионе? Расскажи хоть, какая плеть должна быть – обычная или с утяжелением? Ну просто чтобы я знал на будущее, когда ты действительно заведешь себе любовника.

– Я не заведу себе любовника, – откликнулась я, улыбаясь сквозь слезы.

Оно мне надо? У меня и раньше такого стремления не было, а последние события, кажется, навсегда отбили у меня любую охоту к постельным утехам. Голый мужчина в моей кровати? Упасите боги. Кажется, в этом отношении у меня идеальный брак.

Однако чувство справедливости (или просто упрямство) заставило меня почти сразу же встрепенуться и заявить, противореча самой себе:

– Постой, ты же обещал, что я смогу завести любовника!

– Мало ли что я обещал, – усмехнулся Дамиан, поднимаясь на ноги и протягивая мне руку. – Или вы, юная леди, верите всем мужским обещаниям?

– Мужским обещаниям не верю, – ответила я, принимая его руку и тоже вставая. – Я верю твоим. Ну то есть… – Я прикусила губу, сообразив, что сказала что-то не то. – Я не имею в виду, что ты не мужчина. Но для меня же ты не мужчина…

«А гораздо больше», хотела сказать я, но окончательно сбилась и замолчала.

– Пойдем, святая прямота, – с насмешкой сказал Дамиан, легонько подталкивая меня в сторону двери.

Но я, наоборот, остановилась и посмотрела ему в глаза.

– Я не порки боялась, – прямо сказала я. – Я боялась, что ты станешь думать обо мне плохо. Это глупо, да? То есть… физическая боль ведь хуже?

Лицо Дамиана приняло серьезное выражение.

– Нет, это не глупо, – тихо сказал он, глядя вроде бы и мне в глаза, но все равно как будто куда-то в сторону. – Боль можно перетерпеть. Когда о тебе думают плохо, это куда как хуже… – Его взгляд снова стал сфокусированным, а на губах промелькнула улыбка. – Я не собираюсь думать о тебе плохо, девочка. Тем более не из-за таких вот спектаклей. Хотя, – тон Дамиана опять стал шутливым, – вынужден признать, что кое в чем ты меня все-таки разочаровала. Девушка твоего возраста должна любить соблазнительное нижнее белье, а не шарахаться от него как демон от ладана.

Я брезгливо поджала губы, считая ниже своего достоинства отвечать на подобное. Мы вышли из комнаты.

– Идем, тебе надо отдохнуть, – сказал Дамиан, направляясь в сторону моих покоев. Он легко и ненавязчиво приобнимал меня за плечи. – Да и ночь на дворе. Я распорядился, чтобы в твоей комнате навели порядок. Убрались и… поменяли постель. И принесли травяной чай и шоколад. Не беспокойся, туда ничего не могли подсыпать. За этим следили очень тщательно.