Наследница достойных (СИ) - Ваганова Ирина Львовна

Я поспешила напомнить о себе:

— Мы останавливались тут недавно, хотелось бы получить тот же номер.

Глаза портье округлились, но он ответил сдержанно:

— Все дешевые номера заняты. И знаете ли… даже они дороговаты. Обратитесь на постоялый двор.

— В прошлый раз мы ночевали в апартаментах, — я проигнорировала совет и напомнила: — вы тогда мышей травили.

— А-а-о-о-у, — вгляделся мне в лицо усатый, — счастливая пара… у вас еще мальчик-служка был…

Рассыпавшись в извинениях за невнимательность, он назвал сумму. Я положила монеты на стойку:

— Дорогу помню. Прошу, пришлите кого-нибудь, кто поможет достать добротный костюм для верховой езды.

— Жена принесет подходящую одежду, леди! — крикнул он мне вслед.

Я душевно полежала в ванной, облачилась в местный халат, вышла в гостиную и обнаружила на креслах три стопки. Развернула и разложила на диване лосины из плотной ткани, блузу и жакет. Вторым комплектом оказалось нарядное нежно-сиреневое платье с пышной нижней юбкой и шляпка с вуалью. Третьим — ночная сорочка и пеньюар из белого кружева. Я улыбнулась: на портье мой серый наряд произвел большое впечатление, раз он позаботился о полной смене стиля. С сожалением я собиралась отказаться от платья. Завтра отправлюсь верхом, оно не пригодится. Так я и заявила забежавшей вскоре модистке. Она горячо убеждала взять все практически за бесценок, и я не устояла. Глянув на мои поношенные туфли, шустрая женщина пообещала принести сапожки. Она сняла мерку и уже через час я стала обладательницей вороха нарядов, пары сапог для верховой езды и ботиночек на небольшом каблучке. Расспрашивать, откуда такой выбор, не стала. Скорее всего, вещи вынужденно бросила сбежавшая в столицу дамочка, но они были новыми, чистыми, хорошо мне подошли, а мешковатый серый наряд, не только запачкался, но и надоел до омерзения.

Я оделась, полюбовалась отражением в зеркале, собираясь прогуляться, но покинуть номер не успела, в дверь постучали.

— Простите, леди, — кланяясь зашел портье, — вас желает видеть его высочество.

— Сандрос? — с изумлением спросила я, не представляя, как принц сумел примчаться сюда. — Он, как писали газеты, отправлялся на север.

— Это не Сандрос, — послышался незнакомый баритон.

Портье посторонился, пропуская в комнату удивительно похожего на моего отца молодого человека. Я на несколько мгновений перестала дышать: высокий, светловолосый, с утонченными чертами лица Габриот был таким притягательным, родным, уверенным, что я готова была броситься в его объятья, лишь бы он раскрыл их. Безумно захотелось вжаться всем телом, зарыться носом в складках дорожного костюма, почувствовать тепло рук, запах кожи. Казалось, что так я перенесусь в детство, когда любила сидеть на отцовских коленях, ища утешения.

— Леди, Аделия, — обратился ко мне принц, — вот я и нашел вас. Позволите пройти?

— Да. Прошу. — Я присела в реверансе. Признаться, смирилась, что мне «тыкают», даже теплее стало, будто перевернула неприятную страницу романа, и опять читаю романтическую сцену.

— Могу предложить обед в номер, — подал голос портье.

Габриот взглянул на меня, я кивнула.

— Пусть принесут, — велел принц. Портье убежал.

Мы сели за стол. Я успела побороть внезапно нахлынувшие чувства. Теперь сидела, смущенно опустив глаза, его высочество рассматривал меня.

— Вы сказали, что искали меня, — решилась я начать разговор.

— Сандрос ловко провел отца, — грустно улыбнулся Габриот. — Его величество телеграфировал барону, требуя отправить вас обратно, как только доберетесь до его поместья. Очень был удивлен, получив ответную телеграмму о том, что мальчишка приехал один.

— Надеюсь, его не накажут, — я расправила плечи и посмотрела прямо на его высочество. — Решение было моим.

— Вы правильно поступили. — За маской учтивости, я уловила тень страдания, даже сердце сжалось от сочувствия. Габриот коротко вздохнул и продолжил: — Прошу извинить его величество. Попытки заставить вас исполнять чужую волю заслуживают осуждения.

Последним, что собирался провернуть король, было намерение женить на мне старшего сына. Видя Габриота, я прекрасно понимала, почему дядюшка переменил прежнее решение. Сандрос — проказливый мальчишка — вызывал у меня совсем не романтические чувства. Повстречав его брата, я бы реагировала иначе. Во всяком случае, о бегстве даже не задумалась бы. Его величество сделал ошибку, огорошив племянницу перспективой стать супругой малолетнего избалованного принца. Следовало принять меня, как нуждающуюся в опеке родственницу-сироту, и дать время привыкнуть. Но кто мог знать, что наследник престола овдовеет?

— Ваше высочество, — я встала и скорбно склонила голову, — примите соболезнования. Ваша супруга…

Габриот тоже поднялся и взял мою руку, слегка пожав. Прикосновение взбудоражило едва успокоившееся волнение. Еще миг, и я бы потянулась к принцу, чтобы обнять его, и вряд ли объятья выражали бы только родственную поддержку. Деликатный стук в дверь уберег меня от этого. Прикатили позвякивающую тележку. Подавальщик — похожий на стебелек ириса подросток — переставил поднос на стол и вопросительно взглянул на принца, тот сделал знак уходить. Тележка, уже не дребезжа, скрылась за дверью вместе с ее обладателем. Его высочество переставил огромный колпак из полированного металла, открыв супницу с поварешкой, завернутые в салфетку ломти хлеба и вазу с фруктами. Мы взяли по тарелке, я разлила наваристый чечевичный суп. Аромат специй заставил мой желудок сжаться от предвкушения. Еще бы! Я дико проголодалась.

Старалась есть неторопливо. Надо признать, что за время паломничества мои манеры подрастерялись, я даже находила прелесть в свободе от чопорности и показушности. Родители, конечно, обучали нас подобающему поведению, но не слишком строго следили за тем, чтобы дочери бездумно следовали правилам. Дворец по сравнению с замком представлялся мне театральной декорацией, где актеры изображают кого-то совсем непохожего на себя. Как себя вести в обществе принца, я пока не могла сообразить, и испытывала неловкость. Он молчал, глубоко задумавшись о чем-то своем. Обед проходит в тишине. Во всяком случае, никто не хлюпал, не причмокивал и не стучал ложками. Покончив с едой, его высочество предложил погулять, я с удовольствием согласилась. Хотела избавиться от ощущения, что в покоях есть третий. Я не успела обойти комнаты и, хоть это и глупо, все время думала, что в спальне притаился Рэймон.

Габриот вывел меня незнакомой лестницей на задний двор, где обнаружился великолепный цветник. Залитые солнечным светом клумбы удивляли разнообразием красок, яркие бабочки порхали с одного лепестка на другой, трудолюбивые шмели гудели, ища сладкий нектар. Было так спокойно, будто мы каким-то чудом оказались вне проклятого мира.

— Вы так хорошо ориентируетесь, ваше высочество, — спросила я, — бывали здесь раньше?

— Да, — сухо откликнулся он, — мы с женой сначала объехали страну, а уже потом отправились за границу. Здесь мы были счастливы.

Боль, проскользнувшая в последней фразе, заставила меня вздохнуть. В глазах защипало.

— Мне так жаль, Габриот.

— Спасибо, Дали. — Помолчав немного, он снова заговорил: — Должен признаться. В смерти малышки виноват я и никто другой.

— Как же? Был шторм, ее смыло… Вы ругаете себя за то, что не удержали жену в каюте?

Подумалось, что молодые супруги поссорились, именно поэтому принцесса выбежала на палубу.

— Стояла великолепная, чудная погода. Легкий попутный ветер. Чистейшее высокое небо. Спокойное море, усыпанное солнечными бликами. — Принц потер виски и быстрым движением — глаза. — Она кинулась за борт. Не выдержала моих измен.

Ему вовсе необязательно было признаваться мне. Я стояла с чувством, что получила удар снежного заряда в лицо. Что это? Покаяние? Но монастырь совсем рядом, почему не пойти к старчику или к любому из монахов? В конце концов, и в столице есть храм. Да что там! Во дворце прижился инок. Зачем исповедоваться перед малознакомой родственницей? Отвечая на мои мысли, Габриот сказал, глядя в лицо и завладев моими руками: