Графство Дюбуа - Ольга Владимировна Которова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Через окно, что ли, пробрался? – прошептала девушка, следя за Захаром.
В этот момент мужчина, словно услышав, остановился. Обернулся, светя фонариком на лестницу, ведущую на второй этаж. Оля отшатнулась, прячась за угол.
Постояв с минуту, Захар наконец-то спустился в подвал, а Оля поторопилась в свою комнату. И только когда за ней закрылась дверь и щелкнул замок, облегченно выдохнула.
Не зря она пошла искать чердак, ой не зря. Иван Борисович был прав: там действительно спрятаны секреты семьи Дюбуа. Только вот чем больше Оля узнавала, тем больше запутывалась.
Глава 16
Закрыв замок, Оля прислонилась спиной к двери и на мгновение прикрыла глаза. Сердце от волнения и пережитых эмоций стучало громко-громко. В голове толкалось столько мыслей, что они давили изнутри, пытаясь разорвать мозг.
Постояв немного, девушка тяжело вздохнула, оттолкнулась от двери и, не включая свет в спальне, направилась в ванную, принять прохладный душ и попытаться хоть ненадолго приостановить поток размышлений, которыми очень хотелось с кем-то поделиться.
Но звонить Роме сейчас неправильно: часы показывали четыре утра. Самой Оле не было смысла ложиться, все равно через два с половиной часа сработает будильник на телефоне. Остается только принять душ и выпить кружечку, а лучше две крепкого кофе, чтобы взбодриться. Ведь сегодня ей предстоит еще работать целый день, и нужно быть в форме, а не засыпать на ходу, иначе появится много вопросов.
Стянув пыльный свитер, местами испачканный в паутине, и джинсы с грязными коленками, Оля забралась под душ и включила воду. Поток долгожданных прохладных капель ударил по коже, и девушка вздрогнула, чувствуя, как разбегаются мурашки. Подняла лицо к струям, сильнее зажмуриваясь и наконец-то расслабляясь.
В ванной комнате Оля провела минут сорок. Выходя из душевой, накинула банный махровый халат, а на голову повязала плотное полотенце. Босиком прошлепала в комнату и остановилась у окна. Из темноты спальни улица, освещенная только отраженным от снега лунным светом, просматривалась очень хорошо.
На подъездной дорожке, где всегда стоял пикап Захара, было пусто. А это означало только одно – он снова уехал. Зачем же тогда приезжал? Оставил что-то? Но неужели нельзя подождать до утра и войти в дом через входную дверь? Вопросы пронеслись у Оли в голове настолько быстро, что практически не запомнились.
Обернувшись к кровати, она тяжело вздохнула, подошла к ней, залезла под одеяло, поставила на ноги ноутбук. В уши засунула наушники и, чтобы не уснуть, включила любимый плейлист. Но вскоре, как бы Оля ни старалась держаться, веки начали закрываться. Даже музыка, громкость которой девушка прибавила, пытаясь не заснуть, не приносила должного результата, и ее все-таки сморил сон.
Распахнув глаза, Оля осмотрелась. Она уже была здесь, в комнате со стенами из красного кирпича, в том, первом сне, когда только приехала в особняк семьи Дюбуа. Тогда незнакомец замуровал неизвестную девушку в стене, а теперь замурована сама Оля. Не получалось двигаться, но все прекрасно ощущалось и осознавалось. Ее приковали цепями, и стену заложили только до подбородка, видимо, чтобы могла все увидеть. А посмотреть было на что.
Сейчас все выглядело немного по-другому, чем в первом сне. Запах сырости, плесени и земли говорил о том, что это, скорее всего, подвальное помещение. Окон не имелось, только хлипкая деревянная лестница вела к железной двери.
Посередине круглой комнаты располагался продолговатый металлический стол, какие стоят в лаборатории Захара. Не пустой, на нем лежала женщина. Оля без труда ее узнала: графиня, причем полностью обнаженная. Ее старческая сморщенная кожа свисала, собираясь в складки. Девушка видела графиню голой и раньше, не раз помогала той принимать ванну, и ее кожа действительно была сморщенной. Но в данный момент, казалось, женщина постарела еще на несколько десятков лет.
«Куда старее трехсот-то?» – пронеслось у Оли в голове, но она отбросила эту мысль и продолжила разглядывать Августу.
Некогда идеально белая кожа графини покрылась серо-коричневыми старческими пятнами, которых в реальности не было. Тонкие артритные пальцы рук и ног вывернулись сильнее, длинные седые распущенные волосы спадали прядями со стола, а губы, обычно накрашенные бледно-розовой помадой, высохли и потрескались.
Но больше всего Олю поразили глаза. Открытые. Девушка вспомнила первый раз, когда увидела Августу. В тот момент ее привлекли именно эти ярко-карие глаза, хотя обычно у людей с возрастом цвет глаз становится немного блеклым. Раньше в них плескался свет, но сейчас полностью пропала жизнь. Да и грудь женщины не вздымалась. Стало ясно – старушка мертва.
Металлический стол с лежащей графиней находился в центре нарисованной пентаграммы, по краю которой стояли зажженные свечи. Очень много свечей. Впрочем, не только на пентаграмме, но и по всей комнате. Свечи были единственным источником света.
Громкий скрип открываемой железной двери привлек внимание Оли, и она оторвала взгляд от графини. Ее ниша располагалась так, что прекрасно обозревалось все пространство комнаты, в том числе и лестница. Поэтому девушка отчетливо увидела, как на первую ступень опустился черный кожаный мужской ботинок, потом второй, и незнакомец начал спуск.
Но оказался не один. Люди в темно-красных мантиях и с черными деревянными масками на лицах спускались друг за другом, пока не заняли свои места в нарисованной пентаграмме. Девушка насчитала пятерых, как и лучей звезды. Все они словно не замечали, как она на них тяжело и испуганно смотрит.
Оля же всматривалась в фигуры, с каждой секундой уверяясь, что они ей знакомы. Но не успела поймать за хвост ускользающую мысль, так как ее отвлек мужской голос.
– Начнем. Время.
Заговоривший стоял ближе всех к девушке, и она пока видела только спину. Мужчина вдруг резко обернулся, глядя прямо на Олю. Показалось, что его глаза улыбаются.
В следующую секунду он, словно фокусник, достал кинжал: тонкое лезвие блеснуло в свете горевших свечей. Шагнул вплотную к Оле и одним движением порезал ей щеку. Девушка хотела вскрикнуть от боли, но не смогла. Оставалось только молча терпеть и наблюдать за происходящим.
Мужчина поднес кинжал к носу и вдохнул сладковатый аромат крови, явно ему понравившийся. Затем развернулся, медленно подошел в графине и наклонил лезвие так, чтобы капли Олиной крови упали на сухие губы женщины.
– Кровь последней жертвы! – произнес незнакомец, и четверо его соратников тут же что-то зашептали. Слова походили на латынь, но все же отличались.
Люди шептали и шептали, и их голоса
