Я — матрос «Гангута»! - Дмитрий Иванович Иванов

По поводу Государственного совещания на «Гангуте» состоялся митинг протеста. Размахивая кадетской «Речью», Санников говорил:

— Братцы! Керенский открыто проводит мобилизацию контрреволюционных сил. Вы посмотрите, до чего они дошли. Вот здесь, в этой газете, напечатано выступление генерала Корнилова. Новый главнокомандующий намекает, что откроет дорогу на революционный Петроград. Вы слышите, братцы, что они затевают? Каждый матрос должен находиться на своем посту, чтобы по первому требованию взяться за оружие!

Такие же митинги прошли на других кораблях бригады. В тот же день Гельсингфорсский Совет направил в адрес Кронштадтского и Петроградского Советов, войскам фронта и Петроградского гарнизона телеграмму, в которой заявил, что Балтийский флот готов по первому зову Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов выступить с оружием на защиту революции.

Поползли слухи о продвижении контрреволюционных войск к Петрограду. Воспользовавшись этим, немцы начали наступление на рижском направлении. Наши войска, обстреливаемые артиллерией и авиацией противника, отошли. 3-й конный корпус генерала Крымова вместо отпора немецким войскам двинулся на Петроград. В обращении к армии и народу Корнилов с прямотой царского солдафона говорил: «Я, генерал Корнилов, верховный главнокомандующий, заявляю, что беру власть в свои руки…»

Соглашатели из Петроградского Совета растерялись. Они обратились за помощью к большевикам. Из тюрем были освобождены все арестованные в июльские дни большевики. Вернулись в Гельсингфорс Павел Дыбенко, Антонов-Овсеенко и другие наши товарищи.

Центральный Комитет РСДРП(б) обратился с воззванием организовать Красную гвардию, вооружить народ на борьбу с генералом Корниловым.

Ознакомившись с воззванием, флотские большевики настояли на созыве совместного заседания исполнительного комитета Гельсингфорсского Совета, Центробалта и областного Совета армии, флота и рабочих Финляндии для разработки совместных мероприятий, направленных на подавление корниловского мятежа. Заседание пришло к выводу, что вся власть должна перейти в руки революционной демократии в лице ее центральных органов.

Согласно постановлению объединенного заседания в Гельсингфорсе закрывались все буржуазные газеты. Одновременно заседание приняло очень важное решение — выделить «из своей среды ответственный перед указанными организациями Революционный комитет».

Так был создан Гельсингфорсский Ревком. Для предотвращения возможности контрреволюционных выступлений и поддержания порядка Ревкому предоставлялись неограниченные полномочия. С целью осуществления контроля за деятельностью командного состава Ревком назначил в штабы войск, в управления и службы комиссаров (на кораблях и соединениях флота комиссаров назначал Центробалт).

Гельсингфорсский Революционный комитет сразу же обратился к солдатам войсковых частей, стоящих в Финляндии, к матросам кораблей с призывом мобилизовать все силы для быстрейшей ликвидации контрреволюционного мятежа Корнилова, не выполнять ни одного приказа командного и начальствующего состава, не подтвержденного комиссаром Революционного комитета.

Наибольшую опасность представляли 1-й кавалерийский корпус и 5-я казачья дивизия, получившие приказ Корнилова следовать на Петроград. В штабы этих соединений комиссарами были назначены Измаилов, Харитонов и Симачев. С большим трудом им удалось предотвратить погрузку войск в эшелоны и отправку их в Петроград. Контрреволюционные офицеры были арестованы как сообщники Корнилова.

Гельсингфорсский Ревком сразу же приобрел громадный авторитет среди солдатской и матросской массы. Через своих комиссаров он в корне пресекал малейшие попытки контрреволюционеров поднять голову.

На «Гангут» комиссаром Центробалта был назначен Николай Румянцев. По прибытии на корабль он совместно с судовым комитетом провел общее собрание команды. В своем коротком выступлении Румянцев потребовал прекратить увольнения матросов на берег, от офицеров взять письменные заверения, что они не поддерживают Корнилова, который замахнулся на завоевания революции.

— Самое главное, товарищи, — говорил Румянцев, — это бдительность. Мы должны усилить караульную и вахтенную службу. Ни один происк контрреволюции не должен остаться незамеченным и безнаказанным.

На этом же собрании обновили состав судового комитета. Он стал полностью большевистским. Председателем следственной комиссии судового комитета избрали Александра Санникова, меня избрали председателем продовольственной комиссии. В мои обязанности входило осуществление контроля за расходованием продовольственных запасов и их пополнением.

Опрос офицеров и оформление их подписей в верности революции на корабле прошли без эксцессов. Но на второй день матрос Левин, находясь на посту по охране артиллерийских погребов, услышал подозрительное тиканье часов. Он сразу же вызвал разводящего, караул подняли в ружье. Прибыли члены судового комитета и Николай Румянцев. После тщательных поисков на самом дне, под ярусом снарядов главного калибра, обнаружили адскую машину. До взрыва оставалось двадцать минут. Двадцать минут — и линейный корабль со всей командой взлетел бы на воздух.

Долго не раздумывая, послали за минным офицером. Его каюта оказалась пустой, а вестовой доложил, что офицер еще вчера вечером приказал сложить личные вещи и съехал на берег.

Александр Санников, как председатель следственной комиссии, взял с собой вооруженный наряд и отправился в город, на квартиру сбежавшего, но поиски ничего не дали.

Этот случай насторожил команду. Службу стали нести особенно бдительно, главные и ответственные отсеки и участки корабля надежно охранялись вооруженными матросами. Боевая жизнь и дисциплина на корабле заметно стабилизовались. Комиссар строго спрашивал при малейшем невыполнении распоряжений командиров и боцманов. За два — три дня «Гангут» стал сверкать, как новая копейка, все механизмы работали безотказно. Корабль был готов в любую минуту выполнить самую сложную боевую задачу.

То же самое происходило и на других кораблях главной базы Балтийского флота. Кронштадт, находящийся ближе к столице, в срочном порядке формирует батальоны и отсылает их в Петроград, под Лугу. Гельсингфорс отправляет в столицу четыре, в Ревель — два эскадренных миноносца. В Петрограде матросы Балтийского флота несут охрану почтамта, центральной телефонной станции, Смольного, Таврического дворца, Адмиралтейства, Зимнего дворца, разоружают корниловских офицеров, засевших в гостинице «Астория». А 100 агитаторов-балтийцев работают среди личного состава наступающей «дикой дивизии».

В течение нескольких дней корниловский мятеж был ликвидирован.

Социал-соглашатели потеряли последние остатки доверия, массы окончательно повернули в сторону большевиков, ибо воочию убедились, что только ленинская партия может привести народ к полной победе революции.

Красные флаги на мачтах

Временное правительство выпустило декрет о создании Российской республики.

— Почему не демократическая, а просто республика? — шумели матросы.

На яхте «Полярная звезда» прошло собрание представителей всех судовых команд, на котором было принято предложение матросов «Петропавловска» — поднять над кораблями красные флаги и не спускать их до тех пор, пока не будет установлена демократическая республика.

8 сентября подъем красных флагов состоялся. Это был выразительный протест матросов против Временного правительства и вместе с тем их демонстрация преданности революции, партии большевиков. Из Брунс-парка, расположенного на горе, куда мы любили ходить на прогулки, особенно хорошо просматривается Финский залив. Дух захватывает зрелище: флаги революции колышутся на мачтах кораблей!

В эти дни мы читали статью В. И. Ленина «Политический шантаж», напечатанную в газете «Пролетарий». В статье говорилось, что царизм преследовал неугодные партии и политических