Леди с клыками - Леонид Кондратьев

— А ты сможешь? — удивился Гроткар, который о моих выдающихся способностях к некоторым разделам волшебства то ли не знал, то ли забыл.

Магия разума своеобразна. Главное в ней, несмотря на название, эмоции. Переживания чародея должны быть настолько сильными, что цель, на которую они направлены, просто обязаны быть погребенными под ними, как под лавиной. А иначе ничего не получится и в бою колдуну-неудачнику просто снесут башку. Чтобы внушить кому-то что-то, надо передать свою эмоцию, а чтобы понять чувства и мысли, поймать чужую и правильно расшифровать. Пугать и не пугаться, выть от боли, но не чувствовать ее, обожать с холодным сердцем, вот чему учат молодых чародеев. Мастера этого искусства могут раскачивать резонансами своих разумов целые армии, придавая им ненависть к врагу, уверенность к себе, заставляя забыть про боль и усталость. Мне до таких вершин далеко. Но вот отдаться на волю всего одного чувства, раздув его на некоторое время из искры в бушующий пожар, чьи отблески слепят всех вокруг, это уже вполне по силам. У вампиров вообще врожденные, вернее, перерожденные способности к магии разума. И у дампиров тоже. Особенно если кровью простимулировать, а заветная фляжечка всегда с собой.

Как выяснилось, она действительно придает сил, пусть и не так много, как чистокровным кровопийцам. Да и в качестве передающего магию материала ее можно использовать, особенно если со своей смешать. Прикусить заострившимися клыками язык и сплюнуть в ладонь, куда уже спешно набиралась из фляжки алая жидкость оказалось секундным делом. Плеснуть ее на землю перед вагоном тоже. Теперь наведенные эмоции станут настолько сильными, будто я не прячусь в относительной безопасности вагона, а выскочила прямо под копыта всадников и уже оттуда нанесла свой удар.

Когда топот лошадей приблизился к вагону настолько, что его могли бы услышать даже гномы-подрывники с их профессионально отбитым слухом, время активировать чары пришло. Мою душу затопила одна единственная мысль, которая сплелась с магической силой и вырвалась наружу. Очень простая мысль, которую можно выразить одним словом: «Сожру!».

Не знаю, о чем подумали животные и их всадники. Кто-то почувствовал на своей шее волчьи клыки, кто-то ощутил укус твари, выползшей из ночной темноты, может быть кому-то померещился и дробящие кости объятия обманчиво мягких колец гидры, сопровождающиеся медленно натягивающимся на голову колодцем ее бездонного рта, возможно даже котел диких троллей-людоедов у кого-то перед глазами мелькнул. Так или иначе, лошади резко метнулись куда-то в сторону или попытались затормозить, а руки их седоков натянули поводья или нажали спусковые крючки.

Необычное, никогда до селе неиспытанное чувство проклюнулось тонкими ростками в моей голове, чувство единения с… С добычей что ли?

Звучащие в разуме тамтамы крови, бурлящей бесконечным водопадом в моих венах, прохладные щупальца ветра, ощупывающие мою горящую подозрительным румянцем кожу и разливающееся где то глубоко в груди чувство, заставляющее высоко подниматься грудь в сдавленном дыхании и затуманивающее поле зрения.

Такого… Такого счастья и охватившей меня бури жизни я не ощущала доселе. Колени внезапно дрогнули и стали ватными, заставив меня пошатнуться и отправив окружающее в восхитительный хоровод вокруг моей головы. Окружающее подернулось дымкой, звуки происходящего отдалились и проникали к моим ушам как будто сквозь многометровый слой ваты. Выстрелы, противный визг и глухие удары пуль в борта вагона, радуга разлетающихся щепок, ржание коней и пронзительное шипение исходящей паром туши паровоза. Шалунишка ветер и покорные его воли пряди волос, временами заслоняющие окружающее и чье-то робкое прикосновение, почти невесомое, но заставшее вместе с тем содрогнуться волны обрушившегося на сознание наслаждения.

— Клэр! Клэр!!! Что с тобой?! — наплывающее откуда-то издали обеспокоенное лицо Лаэлы вторглось в бушующий водоворот охвативших меня чувств и напомнило об окружающей действительности.

— Я уж и сама толком не понимаю, — мое честное признание, кажется, эльфийку не успокоило. — Боевое безумие вроде бы. У меня бывают приступы.

— Впервые вижу такого меткого берсеркера, — хмыкнул Торкат сквозь зубы, в которых снова были зажата парочка патронов. — Не меньше трети ведь из своей игрушечки положила! Зря ее эту маленькую штучку, недооценивал, зря. Калибр конечно смешной, но обращаться с ним, ты, подруга, умеешь, чуть ли не лучше, чем мастер-кузнец со своим молотом!

— Да? — я с сомнением почесала лоб пистолетным дулом и, обжегшись, грязно выругалась. Ствол от стрельбы нагрелся, являя собой доказательство того, что из него было выпущено немало пуль. Барабана два? Да нет, мало, у Амели стенки толстые, не меньше трех надо, чтобы такую температуру дать. А что же это со мной такое было? Воспоминания о прошедшей перестрелке не то чтобы, отсутствуют, они есть но кажутся каким-то сном. Вот я ссаживаю с седел первых четырех орков, Гроткар раз за разом разряжает свой чудовищный дробовик в размалеванное нечто, вероятно являющееся шаманом, поскольку его прикрывает мощная магическая защита и то ли последним, то ли предпоследним выстрелом, убивает его на повал, Торкат разряжает свою двустволку не пойми куда и валится с ног, словив пулю в живот… Торкат?!

Быстрый взгляд на гнома выявил абсолютно здоровую коренастую бородатую тушку, чего-то делающую с големом, маскирующимся под чемодан. Кровь с него не капала и стонов боли не было. Наверное, хитрый подгорный житель хорошую кирасу под одежду надел, она его и спасла, как минимум, от серьезной раны. В принципе, имей я его выносливость, то же самое сделала бы.

Остаток боя тоже ничем особым не выделялся. Я и Лаэла тренировались в скоростной снайперской стрельбе, а быстро сокращающиеся в числе орки дырявили стенки вагона и друг друга, но в нас ни разу не попали. Видно гном поймал действительно случайную пулю.

Но все же, что это было такое? Знаменитое кровавое безумие вампиров? Не похоже что-то… Я не бросилась на орков с голыми клыками, желая разодрать их тела в поисках алой влаги, ни тогда, в горячке битвы, ни сейчас, когда опасности, в общем-то нет и можно в принципе подкрепиться, если хочется. Взгляд на остывающие тела принес однозначный вердикт: не хочется. Но и сама мысль о том, чтобы попробовать на вкус эти трупы особого отвращения не вызывает, вот только непонятно откуда появляется уверенность, что их перед употреблением неплохо бы сначала помыть. И, возможно, полить соусом. Не характерный образ мышления для людей, гномов или эльфов, если верить всем тем книгам, которые попадались мне в библиотеке. Но и для вампиров то же, кажется, не совсем то. Эх, тяжела ты, участь полукровки.