Арма (СИ) - Годына Виталий

— И ты действительно планируешь стать новым Магистром? — спросила Мирана.

— Ну, моя цель немного иная, но суть та же — дойти до конца.

Зеленые глаза задумчиво глядели в пламя. Мирана еще толком не свыклась со своим решением принять участие в турнире. Она была примерной ученицей, её обознанности в области многих наук, в том числе и магических, нет равных среди сверстников. Но она сомневалась и боялась; её терзали сомнения — сможет ли она применить все эти знания на практике, пройти как можно дальше и выжить, в конце концов.

Разговор прервал испуганный писк Антии. Девушка, разглядывавшая стены пещеры, попятилась назад, к друзьям. Леденящий ветер, прорвавшийся в убежище, потушил догоравшие поленья. Густая пелена, подобно змее-охотнице, подступила, подползла к ногам путников, сковывая своей тяжестью их движения. Поднявшись, Герц поспешно сделал последнюю тягу из трубки и засунул её куда подальше.

Маленький сгусток пламени, образовавшийся в ладони парня, вернул пещере тускло-красный тон. Перед троицей появился силуэт, костяк которого сформировался из бледно-морозного тумана. С каждой секундой его изуродованный и пробитый череп становился все выразительнее, а тонкие избитые кисти рук медленно потянулись к девушке, желая прикоснуться к теплой плоти. Страх пронизывал Антию до самого сердца, она вновь закричала и шагнула назад, но оступилась и упала. Мерзлая ладонь духа почти схватила свою жертву за лодыжку, но тут между ними не встал Герц.

— Что ты сделала? — испуганно спросила Мирана у подруги.

— Да ничего! Я просто читала эти клятые иероглифы и рассматривала настенные картинки! — истерически ответила та.

— Ну и что ты такое? — крепко сжимая рукоять обнаженного меча, молвил бродяга.

— Ваша погибель, — прохрипело существо.

В костлявой руке возник длинный меч, которым он резко покусился на парня, но тот вовремя увильнул и нанес ответный удар, также не увенчавшийся успехом. Кулак, пытавшийся поразить челюсть, прошел сквозь неё. Кожаная перчатка покрылась небольшим слоем льда.

Мирана, мысленно поблагодарив товарища за выигранное время, закончила приготовления. Вырисовав в воздухе несколько рунных знаков, волшебница обрушила на неживого сильный поток воды, однако он тоже прошел сквозь него. Дух заскрипел челюстями, словно насмехался над жалкими попытками участников убить его.

Он рассекал пустоту своим нематериальным оружием и леденящей волной подступал к Антии. Брюнетка провела пальцами по затуманенной земле, пытаясь ответить обидчику своим заклинанием. И это сработало. Если бы у духа были настоящие глаза, он явно выказал бы ими удивление. Его клинок, руки, ребра и черепушку оплели толстые ростки дерева и плотные виноградные лозы. Хранитель впервые видел подобную магию.

— Твое жалкое заклинание не сможет остановить меня! — пробормотал тот, пытаясь вырваться. Живые оковы начали замерзать.

— Челюсть-то прикрой! — посоветовал Герц, пронзая полуторником нематериальную грудную клетку противника. Кости существа затрещали, как тонкий речной лед, и стали исчезать, превращаясь обратно в пелену.

— Э-этот меч… Я чувствую его злую д-душонку… Н-нет! — из последних сил кричал дух, пока не пропал вовсе. Путники решили немедленно выбраться наружу, чтобы ненароком не наткнуться на кого-либо еще.

Снежная вьюга прекратилась, а серые тягучие облака слились с багровым закатом, пробивавшимся через мелкие просветы.

— Хочу поскорей выпить в какой-нибудь таверне, черт побери! — жалобно ругнулся Герц, вызвав у девушек легкий смех.

Глава 19. Калидум

Гул, стоявший вокруг Мироэна, вытащил его из тихого уютного мирка, вынудив окончательно пробудиться. Парень с самого начала знал, куда его занесло, ибо последние минут десять он с закрытыми глазами выслушивал сплетни без умолку болтающих девиц, бегающих из стороны в сторону.

Люмийский оказался в лазарете, внешний вид которого кардинально отличался от ожидаемого. В месте, где единственным украшением на стенах были узоры из трещин, а в дальних уголках комнаты плодились пауки и плесень; там, где пол был устлан побитой плиткой, а сквозняк назойливо посвистывал сквозь дыры в побитых окнах; там, где на койках из прогнившего дерева лежало еще несколько больных и пострадавших. Герой попал в самую худшую лечебницу — иными словами и не назовешь.

— О, проснулись! Вы очень долго были без сознания, и мы вас нашли недалеко отсюда, господин… — быстро протараторила молоденькая девушка в белом халате, стоявшая рядом с койкой. Поверх её каштановых кудрей, вьющихся до плеч, была надета бледно-молочная шапочка с красным символом. Её крохотные глаза с особым трепетом и заботой смотрели на пострадавшего.

— Мироэн. Просто Мироэн, — устало ответил парень, держась правой рукой за голову. Взглянув на предплечье, он заметил, что из-под слоя окровавленных бинтов выглядывал неглубокий порез, которого ранее не было.

— Мы так волновались, ведь у вас куча ушибов и вы потеряли немало крови… — опечаленно сказала вторая.

— Ч-чего? Всего этого не было… Что вообще произошло?.. — Люмийский не верил услышанному и говорил так, будто находился не в своем теле. Он отчетливо помнил стычку с Авеньйо, призыв трезубца, свои последние слова. Всё, что было после, — оставалось загадкой.

— Я бы на вашем месте сейчас об этом не волновался. Все самое страшное позади, и, думаю, к послезавтрашнему дню вы будете полны сил для поединков на арене, господин Люмийский. Прошу, оставьте нас, Нейла, — напряженным тоном произнес мужчина, появившийся в дверном проеме.

Здешние «сестры милосердия» испугались его прихода. Это можно было понять по их всполошившимся лицам.

— Да, конечно… — смиренно ответили все трое и покинули палату.

Незнакомец громко топнул стальными сапогами, приблизившись к кровати Мироэна. Статная и мужественная фигура, закованная в особый металл, прямая спина, серьезный и строгий взгляд. Да, жесткие черные волосы хоть и были прошиты серебристой проседью, но его трудно было назвать старым. Внутри мужчины бурлила сила, которую он долгие годы никому не показывал. Остроскулое лицо редко излучало улыбку — её нужно было заслужить. Принц узнал в этом человеке одного из сильнейших людей континента. И помнил еще с тех времен, когда его семья была жива.

— Эсмонд Прайер, верно? Член ордена Прайеров, если не ошибаюсь. К тому же, один из четверки Высших Мастеров, — начал диалог Мироэн.

— Верно, мой юный друг. Вижу, ты подрос, окреп, стал мужественней. Неужто смерть родителей сказалась на тебе? Когда мы виделись в последний раз, ты был непослушным и балованным сопл…

Парень решил перебить его, ударив тем же оружием.

— Так же, как и вы. После того, как ваш брат, глава ордена, с позором изгнал вас.

Он знал, что Эсмонда такой мелочью не задеть. Тщеславный паладин славился своим спокойным, буквально каменным нравом — его не так-то просто вывести из равновесия.

— Хм, остер на язык, признаю. Надеюсь, это твои последние громкие слова. Здесь не конкурс красноречия и колкости, — его голос был гулким, а произношение — спокойным, выверенным. — Так, о чем это я? Ах, да… Меня попросили предостеречь тебя.

— От чего? — потребовал уточнений Люмийский.

— Тебя пытались убить. До того как сработало «обратное перемещение» в город, кто-то хорошенько избил тебя. Пришлось даже «ему» вмешаться.

— Кому… «ему»?

— По правде говоря, мне совершенно плевать на то, что тебя хотели прикончить, ведь ты ничем не отличаешься от остальных участников. Благодари Седрика за то, что он испытывает к тебе «особую любовь», — с презрением закончил Эсмонд.

Услышав это, Мироэн затаил дыхание от изумления.

— И не надейся дойти до финала, парень. О тебе ходит множество слухов, но думаю, что все они преувеличены. Еще не поздно отказаться… — сказал Высший Мастер и, недовольно хлопнув дверью, покинул комнату.

Прежде чем забыть о визите Эсмонда, Люмийский подумал, что он попал сюда именно по недоброй воле паладина. Внимание карих глаз снова было приковано к перебинтованному предплечью. Размотав алую ткань, парень понял, что этого делать не стоило. Края повязки понемногу покрывались свежей кровью.