Магазин чудес «Намия» - Кэйго Хигасино

В интернете я узнала, что на один вечер снова открывают магазин, и не смогла устоять, поэтому пишу это письмо.

Честно говоря, я знаю про вас только из рассказов. Письмо с просьбой о совете писал вам другой человек. Перед тем как открыть, кто это был, я расскажу вам о своем происхождении.

В детстве я воспитывалась в детском доме. Не помню, как я там оказалась. Просто в какой-то момент поняла, что живу вместе с другими детьми. Я и не думала, что это что-то необычное.

Но когда я пошла в школу, то стала задаваться вопросами: почему у меня нет родителей? Почему нет дома?

Как-то раз одна из воспитательниц, которой я доверяла, поведала мне мою историю. По ее словам, когда мне был годик, моя мать погибла в аварии. А отца у меня изначально не было. А еще она сказала, что подробности расскажет, когда я подрасту.

Что это значило? Как это – не было отца? Я так и не удовлетворила свое любопытство, а время шло.

Я поступила в среднюю школу. На обществознании нам дали задание узнать о том, что происходило, когда мы родились. Просматривая газеты в библиотеке, я наткнулась на одну статью.

Там говорилось о том, что в море упала машина, и сидевшая за рулем женщина по имени Мидори Кавабэ погибла. Поскольку в машине был годовалый ребенок и поскольку не обнаружили следов торможения, подозревали, что это было двойное самоубийство.

Я знала, как звали мать, и где мы раньше жили, поэтому была уверена, что это о нас с ней.

Это был шок. Конечно, я пришла в ужас от того, что мать не просто погибла в аварии, а покончила с собой, но самым страшным стало то, что она собиралась совершить двойное самоубийство – то есть убить меня.

Выйдя из библиотеки, я не вернулась в детский дом. Правда, не могу ответить, где находилась. Просто сама не помню. В голове у меня было одно: я должна была умереть, в том, что я живу, наверное, нет смысла. Мать, которая должна была любить меня больше всех на свете, собиралась погубить меня. В чем же тогда ценность моей жизни?

На третий день меня передали полиции. Нашли на крыше какого-то универмага: я лежала без сознания в углу маленькой детской площадки. Понятия не имею, зачем я туда забралась. Правда, помню мысль о том, что, если прыгнуть откуда-нибудь с высоты, можно легко умереть.

Меня отвезли в больницу. Я была истощена, запястья изрезаны. В портфеле, который я прижимала к себе, обнаружили окровавленный резак.

Некоторое время я ни с кем не разговаривала. Где там разговаривать – мне даже смотреть на людей было мучительно. Я толком не ела и день ото дня все больше худела.

Тогда меня навестил один человек. Моя лучшая подруга из детдома. Мы с ней были одного возраста, и у нее был младший брат-инвалид. Рассказывали, что их поместили в детдом из-за жестокого обращения родителей. Она очень хорошо пела, и я тоже любила музыку – на этой почве мы и сблизились.

С ней я сумела начать говорить. После нескольких ничего не значащих бесед она вдруг сказала: мол, сегодня я пришла, чтобы сообщить тебе кое-что важное.

Оказалось, что ей все обо мне рассказали работники детского дома, об этом она и хотела поговорить. Думаю, ее попросили как раз воспитатели – наверное, подумали, что ни с кем, кроме нее, я общаться не захочу.

Я ответила, что уже все знаю, так что ничего не хочу слушать. Но она покачала головой. И сказала, что я знаю только малую часть и вряд ли мне известна вся история целиком.

“Например, – спросила она, – знаешь ли ты, сколько весила твоя мать в момент своей смерти?”

Я ответила, что никак не могу этого знать. Оказалось, что мать весила тридцать килограммов. Я переспросила: “Тридцать килограммов? Всего?”

Подруга кивнула и начала свой рассказ.

Когда обнаружили тело Мидори Кавабэ, увидели, что она ужасно худая. Полиция обыскала ее комнату и никакой еды, кроме детского питания, не обнаружила. В холодильнике нашлась только одна плошка с питанием для младенца, которого отлучают от груди и переводят на взрослое питание.

По словам знакомых, у Мидори не было работы, и накопления тоже закончились. Она задержала оплату за квартиру, и ей велели выселяться. Естественно, что в такой ситуации она задумалась о двойном самоубийстве.

Однако оставалась одна загадка – младенец. Почему ребенок каким-то чудом выжил?

Подруга объяснила мне, что никакого чуда не было. Она пообещала объяснить мне, в чем дело, но сначала потребовала, чтобы я прочитала письмо, которое она принесла.

Это письмо, по ее словам, нашли в комнате матери. Оно бережно хранилось вместе с кусочком моей пуповины, и в детском доме его тоже сберегли. Воспитатели собирались отдать мне его, когда придет время.

Письмо лежало в конверте, на котором было написано: “Госпоже Грин Ривер”.

Затаив дыхание, я открыла конверт. Оно было написано красивым, аккуратным почерком. Сначала я подумала, что его писала мама, но, по мере чтения, я поняла, что ошиблась. Это письмо было адресовано ей. Это к ней обращались “Грин Ривер”.

Если коротко, письмо оказалось советом. Видимо, мама обратилась к этому человеку с просьбой помочь ей решить проблему. Как я поняла из содержания, мать забеременела от женатого человека и не могла решить, оставить ей ребенка или избавиться от него.

Узнав тайну своего рождения, я испытала еще больший шок, чем раньше. Мне стало грустно оттого, что я, оказывается, родилась от незаконной связи.

Я выплеснула свою злость на мать перед подругой. Зачем она меня родила? Не надо было этого делать! Тогда и сама бы не мучилась, и не надо было бы убивать себя и ребенка.

Но подруга сказала мне, что все не так, и велела внимательно читать письмо.

Автор письма отвечал матери, что важно одно: станет ли ребенок, которого она родит, счастливым или нет. Его необязательно ждет счастье, даже если у него есть оба родителя. И заключал, что если она не готова вытерпеть все, что угодно ради счастья своего ребенка, он сказал бы, что ей не стоит его рожать, даже если у нее есть муж.

Подруга сказала: “Твоя мама родила тебя, изо всех сил желая