Человек человеку - кот - Составитель Андрей Синицын Коллектив Авторов

Никто не делает больше, чем ему надо для пропитания и удовлетворения эмоциональной сферы. Ни на коготь. И не понимает больше, чем имеет смысл понимать — для тех же надобностей.

Очень по-человечески, не правда ли?

Получается, у Катьки запрос по эмоциям намного выше, чем у собратьев, и кошачьих вообще. Ей, чтобы быть счастливой, требуется масса впечатлений, а главное — переработанного опыта. Она хочет решать задачи, усложняющиеся с каждым днем. «Дано: нашей «десятке» для полного счастья надо быть сообразительной. Вопрос: чем это спровоцировано?».

В последний раз голову Катьке сканировали полтора месяца назад. Чип сидел криво, некоторые связи не просматривались, какие-то установились нечетко. В том числе и выход на центр послушания, между прочим. Могло там еще что-то прирасти или отвалиться? Допустим. «Решено — завтра же голову под сканер! Но даст ли новая информация наводку как решать задачу с рыжиками?».

Запищал мобильный. Катька на секунду полупроснулась, но только чтобы улечься поудобнее.

— Уважаемый коллега! Ты где? И увидим ли мы тебя сегодня?

— Я дома. На фирму заеду часам к девяти, буквально на пару минут.

— Нет, это несерьезно, — Шаронов, судя по всему, огорчился. — А знаешь… Я сейчас к тебе подскочу!

— Только без собаки! — выпалил Павлов.

— Какой собаки? Откуда у меня на работе собака?

— Да, я не подумал. Ну, заезжай. А вообще — зачем? Что-то случилось?

— Груб и негостеприимен, — заключил Шаронов. — Замкнут, подавлен. Нетрезв? Да и пес с тобой. А я тут выяснил кое-что насчет твоей последней работенки. Интересный оказался заказец. Чисто западня на Слонопотама. В смысле — влететь мог только крупный, сильный и глупый зверь. Вроде некоторых.

— Приезжай немедленно! — сказал Павлов, усилием воли отдергивая руку, тянущуюся к бутылке.

С улицы в прихожую Павлов зашел первым. Катьки не было видно. Завлаб отщелкал «ко мне», из-за косяка высунулась настороженная морда.

— Я так и думал! — воскликнул Шаронов, протискиваясь мимо Павлова и снимая плащ. — Котами меня еще не травили. Но надо ведь когда-то начинать!

— Засаду устроила, — констатировал Павлов без особого сожаления. — На всякий пожарный случай. Освоилась, значит. Признала дом своим.

— Привет, мясо! — бросил Шаронов кошке. — А ты хорошо смотришься в интерьере! Прав был твой папочка — создаешь уют.

— Мясо? — Павлов это слово расслышал, но хотелось переспросить. В институте так называли кандидатов на переработку. Не мясо, конечно, из них выходило — кормовая мука. Хотя, если верить слухам, однажды Шаронов какого-то своего мутанта списал целиком, а сдал покусочно и с недовесом.

— Самое что ни на есть, — сказал Шаронов. — Красивое такое рыжее мясцо. А я предупреждал.

— Слушай… Это правда, что ты один свой образец съел?

Шаронов типично собачьим манером повернул в сторону коллеги один глаз, а за глазом уже — голову.

— Не уходи от темы, — буркнул он. — Ну, съел. Частично. И не в одиночку, а рабочую группу привлек. Я разозлился тогда очень, когда вояки модель забраковали. И устроил первобытный отходняк по ушедшему другу. Угостил и прижизненных врагов покойного. Некий полковник Бондарчук потом блевал целый час. Когда его просветили, кем именно водочку закусывал.

Катька вышла из гостиной, осторожно Шаронова обнюхала и села рядом с Павловым — на случай, если гость попробует хозяина загрызть. Не нужно было заканчивать биотех, чтобы понять ее мотивы, тут и ребенок бы догадался. Шаронов кошачий демарш проигнорировал.

— Съедобно было?

— Да как сказать. Нормальная собачатина. Психологически жрать невоможно, а физиологически очень даже. Это был такой «Молот», ты вряд ли слышал. Прекрасный зверь. И он теперь во мне, — Шаронов похлопал себя между животом и сердцем. — Сколько лет прошло, а я наоборот, все лучше его чувствую. И когда нужно по жизни озвереть, просто выпускаю дух умершего на волю.

— Ты это серьезно?.. — Павлов даже назад подался, чем Катьку насторожил и заставил подобраться чуть ли не в боевую позицию.

— Бухой, — сказал Шаронов, — протрезвейте чуточку, а?

— Да я ничего вроде бы.

— Тогда пойдем, — Шаронов повернулся и ушел в гостиную, оставив Павлова с Катькой по-дурацки таращиться и напрягаться.

Зазвенело в баре стекло, подъехало к столу поближе кресло.

— О-о, да ты опять закурил, уважаемый коллега! — раздалось из комнаты. — Хреново тебе, значит!

— Вот такие у нас друзья, — сказал Павлов кошке. — Ладно, ты со мной, или как?

Шаронов разглядывал тот самый «Курвуазье».

— Ты же за рулем, — сказал Павлов.

— Мне начальник ГАИ разрешил. Мы теперь друзья до гроба, я его суку крыть буду.

— Крыть? В каком смысле? Чем?

— Матом! Естественно, Бабаем. Щенки от лауреата Государственной премии, член-корреспондента, секретного ученого и прочая… Я не много на себя взял? — гость выразительно помахал бутылкой.

Павлов только рукой махнул. Коньяк он хотел отдать генералу, но после сегодняшнего представления это вряд ли имело смысл.

— О, сколько нам открытий… — проворковал Шаронов, и вытащил пробку. — Чудных! Открыли. Налили. М-м… Будь здоров. М-м… Да. Все-таки это не для русского человека. Короче, уважаемый коллега. Ты свою красавицу, что, на представление возил? Хотел министра впечатлить? И пока он будет от восторга чумной, выбить разрешение вести работы по гражданке дальше?

— Уже началось… — Павлов закрыл лицо руками.

— Ничего еще не началось. Во всяком случае, Бондарчук шефу не звонил точно. Может, его уже расстреляли? — предположил Шаронов, весело скалясь. — И что там случилось, на представлении?

— Министр не впечатлился. Скорее наоборот.

— Еще бы. Да его буквально изнасиловали этими твоими рыжиками!

Павлов откинулся на спинку дивана. Ему опять захотелось уснуть и проснуться другим человеком. Свободным. Независимым. Счастливым.

— Откуда информация? Хотя да, прости, не имеет значения…

— Данные надежные. Гражданку твою заказал большой человек из администрации Президента. Достаточно большой, чтобы заставить кого угодно дать стране хоть угля, хоть птичьего молока… А знаешь, для чего заказывал? Не падай на пол — в подарок!

Павлов бросил взгляд на Катьку — та полулежала неподалеку и слушала. Так внимательно, будто понимала.

— Была идея осчастливить твоими кисками то ли президентов союзных государств, то ли еще кого близкого по уровню, — продолжал Шаронов. — Деталей не знаю. Может, арабским эмирам в личную охрану. Или какому-нибудь турк-менбаши для оживления интерьеров дворца. Министр, понятное дело, возражал, но на него крепко наступили, как они это умеют. И шефу нашему тоже… Отдавили самолюбие. И все замкнулось на некоего завлаба. Есть у нас один, вроде динозавра, туша большая, мозги крохотные. А динозавр вместо того, чтобы отказаться делать непрофиль, с головой окунулся в работу! Тебе шеф не намекал, мол трудно будет, сложно, вряд ли получится, и вообще на фига «К10» брать на себя гражданку?

Павлов мотнул головой.

— Должен был! — настаивал Шаронов.

— Там ведь нечего выдумывать, — сказал Павлов уныло. Он уже знал следующую фразу коллеги. — Возьми исходник, чуть распусти в одном месте, немного зажми в другом. Перекрась. И готово. Это понятно любому идиоту. Даже из администрации Президента. Вывод был бы: не смогли, значит, не хотим. Вот почему на меня и не давили. Наверное. Я так думаю.

— Выдумывать нечего, а ты, тем не менее, заказ слил! — выдал ожидаемую реакцию Шаронов. — Одаренно.

— Перестарался. А может, судьба.

— Я от тебя помру однажды. Судьба… Дальше слушай. Пару месяцев назад случилась большая стирка наверху. Кое-кого спустили с небес на землю. Понял? Сам вычисли, кто заказывал музыку, то есть, рыжиков…

— А… Понимаешь, я не интересуюсь политикой… — сказал Павлов виновато.

— Так она заинтересовалась тобой!!! — заорал Шаронов. Задремавшая было Катька вскочила на ноги. — Чисто по классике! Ты идиот! Заказ сам собой испарился! Министр счастлив! Шеф в восторге! А ты! Вместо того, чтобы держать нос по ветру! Чуять подтекст! И радоваться! И делать вид, что самый умный! И стричь купоны! Полез к министру с трехцветной кошкой наперевес! Как он только в обморок не грохнулся от унижения…

— Фу! — Павлов условной отмашкой усилил серьезность приказа. Катька уже прицеливалась вывалить гостя из кресла на пол. Для начала.

Поведение, «Клинку» не подобающее, даже распущенной гражданской версии. Но то ж Катька.

Шаронов обернулся к кошке и с редкостно человечной для себя интонацией произнес, глядя ей прямо в глаза:

— Ты очень красивая. И умная. И похоже, немножко стерва. Завтра тебя убьют. Это будет неправильно.

Катька попятилась, и вновь у Павлова возникло ощущение, будто она понимает больше, чем положено кошке. Даже «Клинку». Даже гражданской версии.