Испанские нищие (Beggars of Spain) - Nancy Kress

– Мы вызовем их в качестве свидетелей.

– ...и они сказали, – невозмутимо продолжала Кассабиан, – что здесь использована передовая технология.

– Итак, для создания подобного механизма потребовался бы очень развитый, скажем необычный, интеллект?

– Протестую! – сказал Сандалерос. – На свидетельницу оказывают давление.

– Ее профессиональное мнение как раз и интересует суд, – возразил Хоссак.

– Разрешаю, – произнес судья.

Хоссак повторил вопрос.

– Да, – ответила Кассабиан.

Хоссак дал этой мысли повиснуть в воздухе, пока просматривал свои записи. Глаза присяжных шарили по залу в поисках Неспящих – обладателей мощного интеллекта.

– Теперь рассмотрим третий отпечаток, сделанный сканером в то утро, когда погиб доктор Херлингер, – произнес Хоссак. – Почему вы уверены, что это след взрослой женщины—Неспящей?

– Отпечатки сетчатки глаза являются отпечатком ткани. И как всякая ткань, с возрастом она разрушается. Там, где клетки не регенерировали, появляется так называемая размытость. Ткани Неспящих каким—то образом регенерируют – Лейша второй раз в жизни почувствовала горькое сожаление в этих словах, – и изображение очень четкое, резкое. Чем старше объект, тем с большей уверенностью мы можем идентифицировать отпечаток Неспящего. У маленьких детей иногда даже компьютеру трудно увидеть различия. Но это была взрослая женщина.

– Понимаю. И он не совпадает ни с одним из известных отпечатков Неспящих?

– Нет. Он не зарегистрирован.

– Поясните кое—что суду, мисс Кассабиан. У обвиняемой Дженнифер Шарафи был взят отпечаток сетчатки при аресте?

– Да.

– Совпадает ли он с изображением сканера со скутера доктора Херлингера? – Нет.

– Значит, мисс Шарафи не могла лично участвовать в установке приспособления на скутер?

– Нет. – Кассабиан предоставила возможность обвинению отметить этот момент прежде, чем защита извлечет из него выгоду.

– Совпадает ли этот отпечаток с отпечатком Лейши Кэмден, которая находилась с доктором Херлингером как раз перед его гибелью?

– Нет.

Лейша почувствовала на себе взгляды присутствующих.

– Но именно Неспящая наклонилась в то роковое утро над сканером и, следовательно, установила приспособление на скутер.

– Протестую, – сказал Сандалерос. – Это предположение свидетеля!

– Снимаю вопрос, – сказал Хоссак. Он снова оказался в центре внимания. Затем медленно повторил:

– Отпечаток Неспящей. – И только потом добавил: – У меня все.

Сандалерос яростно обрушился на свидетельницу. Куда подевалась его недавняя растерянность.

– Мисс Кассабиан, сколько отпечатков сетчатки Неспящих хранится в банке данных правоохранительных органов Соединенных Штатов?

– Сто тридцать три.

– Всего? Из 22000?

– Да, – ответила Кассабиан, и по тому, как она чуть дернулась на свидетельском стуле, Лейша поняла, что Элен Кассабиан не любит Неспящих.

– Эта очень маленькая цифра, – недоумевал Сандалерос. – Скажите, при каких обстоятельствах отпечатки сетчатки глаза человека вводятся в банк данных полиции?

– Когда на него заводят уголовное дело.

– Только в этом случае?

– Или если он работает в системе правоохранительных органов. Полиция, судьи, тюремные стражники. И так далее.

– И адвокаты?

– Да.

– Так вот каким образом вы получили для проверки отпечаток, скажем, Лейши Кэмден.

– Да.

– Мисс Кассабиан, какой процент из этих 133 отпечатков Неспящих принадлежит работникам правоохранительных органов?

Кассабиан ответила с явной неохотой:

– Восемьдесят процентов.

– Восемьдесят? Вы хотите сказать, что только 20 процентов из 133 Неспящих – 27 человек, арестовано за те девять лет, в течение которых собирались такие отпечатки?

– Да, – ответила Кассабиан преувеличенно нейтрально.

– Известно ли вам, за что их арестовали?

– Троих за неприличное поведение, двоих за мелкие кражи, двадцать два за нарушение общественного порядка.

– По—видимому, – сухо заметил Сандалерос, – Неспящие довольно законопослушны, мисс Кассабиан.

– Да.

– Может показаться, что самым распространенным преступлением Неспящих является само их существование. Именно оно вызывает волнения в обществе.

– Протестую, – сказал Хоссак.

– Протест принят. Мистер Сандалерос, у вас есть еще вопросы к мисс Кассабиан?

И все же, подумала Лейша, Дипфорд позволил огласить статистику, явно не относившуюся к доказательствам и весьма косвенно – к делу.

– Есть, – отрезал Сандалерос. Его поведение изменилось; он как будто стал выше ростом.

– Мисс Кассабиан, может ли третье лицо ввести отпечаток в сканер?

– Нет. С таким же успехом третье лицо могло бы, например, оставить отпечаток вашего пальца на пистолете.

– Но третье лицо могло бы подменить чей—то пистолет тем, на котором имеются мои отпечатки. Можно ли проделать такое со сканером, если злоумышленник будет очень осторожен?

– Ну... это очень сложно. У сканеров специальная защита...

– Кто—нибудь может это сделать?

Кассабиан неохотно ответила:

– Только кто—то, обладающий огромными техническими знаниями и опытом, необычный человек...

– С позволения суда, – твердо сказал Сандалерос, – я хотел бы еще раз прослушать ту часть записи, где мисс Кассабиан говорит о человеке, который, как мы знаем, испортил защитный дефлектор скутера.

– Найдите и зачитайте, – приказал Дипфорд.

– Достаточно, – прервал Сандалерос. – Итак, мы имеем некую личность, которая способна вывести из строя И—энергию и поэтому должна быть, по вашему собственному высказыванию, доктор Кассабиан, также способна подменить предварительно заряженным сканером тот, который был установлен на скутере доктора Херлингера.

– Я не говорила...

– Возможен ли такой вариант?

– Для этого надо было...

– Отвечайте на вопрос. Это ВОЗМОЖНО?

Элен Кассабиан глубоко вздохнула;ей явно хотелось разорвать Сандалероса на части. Прошла долгая секунда. Наконец она произнесла:

– Да.

– У меня больше нет вопросов.

Глава отдела судебной экспертизы уставилась на Сандалероса в молчаливой ярости.

Лейша подошла к окну библиотеки и взглянула на полуночные огни Чикаго. Заседание суда отложили на уик—энд, и она улетела домой, устав от мотеля в Коневанго. В квартире было тихо и пусто. На прошлой неделе Кевин вывез всю свою мебель и картины.

Она вернулась к терминалу. Надпись на экране не изменилась:

СЕТЬ УБЕЖИЩА. ДОСТУП ЗАКРЫТ.

– Отмена пароля, ввести идентификацию по сетчатке и голосу, команда прежняя.

ДОСТУП ЗАКРЫТ.

Сеть Убежища, некогда открытая для каждого Неспящего в мире, не желала признать ее даже по обязательным идентификационным признакам. Но это еще не все. Лейша знала: Дженнифер хочет наказать ее сильнее, чем простым исключением.

– Личный вызов, срочно, Дженнифер Шарафи, отмена пароля, идентификация по сетчатке и голосу.

ДОСТУП ЗАКРЫТ.

– Личный вызов, срочно, Ричард Келлер, отмена пароля, идентификация по сетчатке и голосу.

ДОСТУП ЗАКРЫТ.

Она попыталась думать. Голову сдавило, будто она находилась глубоко под водой. Последний букет от Алисы наполнял комнату душным сладким запахом.

– Личный вызов, срочно. Тони Индивино, отмена пароля, идентификация по сетчатке и голосу.

На экране появилась Касси Блументаль, член Совета.

– Лейша, я говорю от имени Дженнифер. Совет Убежища проголосовал за клятву солидарности. Тем, кто ее проигнорировал, закрыт доступ в само Убежище, запрещено вступать в деловые отношения с любым из нас, кто присягнул. Дженнифер просила передать тебе, чтобы ты перечитала речь Авраама Линкольна на съезде республиканцев в Иллинойсе в июне 1858 года, и добавила, что уроки прошлого вспомнили не только потому, что Кенцо Иагаи поставил личные достижения выше ценностей сообщества. Со следующего месяца все присягнувшие начнут расторгать коммерческие связи с тобой, с "Кэмден Энтерпрайзис", с соответствующими дочерними компаниями, как и со всеми компаниями Кевина Бейкера, включая пользование спецсетью, если он будет и далее отказываться от солидарности с сообществом. Это все.

Экран погас.

Лейша долго сидела неподвижно.

Она запросила из библиотечного хранилища выступление Линкольна. По экрану поползли буквы, послышался звучный голос актера, но ей не нужно было ни то, ни другое: с первых же слов она вспомнила всю речь. Линкольн, чья юридическая практика в тот период окрепла, дал согласие баллотироваться в конгресс против Стефана Дугласа, блестяще защищавшего права штатов самим принимать решение о введении у себя рабства. Линкольн обратился к раздираемой спорами партии со словами: "Дом, который воюет против себя, не может выстоять".

Лейша выключила терминал и пошла в комнату, в которой они с Кевином уединялись для нечастых занятий любовью. Он забрал кровать. Немного помедлив, она легла на пол, вытянув руки вдоль тела.