Кладоискатель - Вадим Бочкарев

— Ничего особенного, ищу одного человека.

— Девушку?

— Нет… Если бы я девушку искал, я бы на вас остановился.

— А не лишку будет? Две сразу?

— Ну, если здоровье позволяет…

— А у вас позволяет? Вы вон какой загорелый! — Девицы развеселились не на шутку, взяв в оборот симпатичного мужичка.

— Девчонки, подскажите лучше, там от Березняка до Липовиц далеко?

— Ой, а к кому это вы в Липовицы? Там и народу-то никого не осталось.

— Вот к ним и еду.

— Ну, там рядом. От автостанции пойдете прямо, может, кто подвезёт. Идти минут двадцать.

— Покажете, куда?

— Покажем. А может, одну выберете?…

Снег наконец унялся, за окном немного посветлело, даже что-то желтоватое, похожее на солнечный свет, прорезалось на низком сером небе. Дорога виляла между перелесками, прорезала бесчисленные деревушки, доверху занесённые, безлюдные — Дресвяново, Кокошино, Мокрушиха, Бурмакино, Швецово, Ардашиха, Кокоры, Ворончихи… Кто так назвал их? Откуда эти «ушины», «укины», «шихи», «чицы» — вся эта непроизносимая деревянная жуть? Такими словами только детишек на ночь пугать. «Спи, девочка, а то придут Кокор-р-ры и утащат тебя в Мокрушихуууу!»

Мужчина задремал, а студентки снова стали перемигиваться, перешёптываться и пихать друг дружку локтями. Не давал им покоя синеглазый красавчик, хоть и не Хабенский, а всё же… Если бы только они знали, что ему не нужно даже открывать глаза, чтобы увидеть их насквозь: пуховички, кофточки, джинсики, колготки, стринги, мелочь в кармане, застёжки, заколки, сиденье за их спиной, мотор под капотом, снежную кашу под колёсами, щербатый асфальт под ней и землю под асфальтом.

Наконец добрались до Березняка. Девушки, выбравшись из маршрутки, показали приезжему, куда идти, и с сожалением проводили его взглядами.

— Уважаемые пассажиры, наш самолёт выполнил посадку в аэропорту Шереметьево. Температура за бортом — минус пятнадцать градусов. Экипаж прощается с вами и поздравляет с наступающим новым годом!

Яфа спускалась по трапу, зябко кутаясь в воротник. Колючий ветер сразу пробрался внутрь, к телу, и забытая родина вдруг отчетливо вспомнилась. Замёрзшие стёкла окон, на которых можно нагретой монеткой растаять глазок, простуда, аспирин, скользкие тротуары, мишура на скособоченных ёлках, качающаяся на ветру…

— Не фотографировать! Пройти в автобус!

Господи, вот она, родина, точно, теперь уже не ошибёшься: только тут вместо «плиз» и «экскьюзми» вот так рявкают, строят и ведут строем, только тут возят колоннами, кормят повзводно, живут в длинных нервных очередях, учатся и лечатся не выходя из своей шеренги, и даже Новый год празднуют, рассчитавшись на первый-второй!

В терминале Яфу встречали два молодца, одинаковых с лица: бритые, с маленькими глазками, почти без шеи — голова незаметно перетекает в торс. Девушка заметила табличку со своим именем у них в руках и слегка кивнула — я тут, поехали. У входа в терминал, перегораживая движение, стояли три огромных «Лексуса» с мигалками. Ей открыли заднюю дверцу средней машины, и она юркнула внутрь.

Машины рванули вперёд. Тянувшаяся сбоку колонна разномастных «фордов» и «реношек» казалась стоящей на месте. Джипы неслись по осевой, не замечая ни светофоров, ни разметки, вылетели на Ленинградское шоссе и ещё поддали ходу. Предновогодняя Москва была почти неразличима сквозь наглухо тонированные стёкла: мелькали огни реклам, высотки, мосты, ёлки на площадях, заторы на перекрёстках. Яфа достала из сумочки зеркальце, посмотрелась.

— Красивая, красивая, не переживай.

С переднего сиденья к ней развернулся человек, которого она хотела видеть меньше всех прочих людей на свете.

— Здравствуйте, Павел Алексеевич.

— И тебе доброго здоровьичка, Яфа. Хорошо ты меня на лодочке катала, быстро. А теперь я тебя покатаю.

Новостная лента, 29 декабря 2010 года

ПОЛИТШОУ МАСТ ГОУ ОН

Набирает рейтинг «Партия Здравого Смысла», зарегистрированная два месяца назад. Она сообщает об открытии региональных отделений во всех субъектах Российской Федерации.

Партия обозначается страшной аббревиатурой «РПЗС». Страшней этих букв только название норвежского вулкана Эйяфьятлайокудль, который весной парализовал авиасообщение в Европе. Остроумные блоггеры соревнуются в изобретении новых названий для партии: «Российский ПМС», «Партия СМС», «Рожденные про запас», «Партия бравого сыска».

Лидер новой политической силы П. Каганович не имеет претензий к острякам и регулярно зачитывает появившиеся в сети приколы на своих пресс-конференциях. «Пишите о нас всё что хотите, кроме некрологов», — призывает он журналистов. Однако и некролог не заставил ждать: известный московский поэт Игорь Таганов сочинил поминальную оду партии, и она мгновенно распространилась в интернете.

Несмотря на очевидные успехи в партийном строительстве, жизнеспособность партии вызывает сомнения. Она пока ещё не провозгласила никаких идей и никак не обозначила свою платформу. Тем не менее, первый её съезд состоялся 23 декабря в Москве.

г. Москва

Теперь он твёрдо верил в свою судьбу. Вернее, чувствовал предназначение, некую обязанность, возложенную на него высшими силами. Что за силы, и почему из семи миллиардов жителей планеты выбран именно он? Это уже теория. А Владимир не любил теорий. Жизнь сложней любых схем, какой бы изощрённый мозг их ни придумывал. Жизнь берёт его за руку, и ведёт, и хранит, и в который раз выпускает на свободу из самых надёжных клеток!

Там, в клинике, он спасся благодаря своим глазам. Загремели выстрелы, от рёва вертолётных турбин зазвенели стёкла, затрясся пол. Он не успел ещё размотать бинты на голове — просто напрягся, сосредоточился и увидел всю клинику разом, со всеми коридорами, рекреациями, пожарными лестницами, подвалами. Увидел две шахты лифтов — на них, вероятно, поднимали в операционные больных. Один лифт привозил пациентов в соседний кабинет. Владимир вытянул ноги из-под ремней, вскочил с кровати и бросился к дверям, попутно срывая с себя датчики. Но двери уже были заблокированы, на замке мигал красный глазок.

Пришлось ещё раз осмотреть стены. Точно, вот оно, окно в соседний кабинет, вот полозья, по которым выкатывают носилки прямо на хирургический стол. Окно тоже закрыто, но замочек маленький, хлипкий… Он попытался ударить по пластиковой раме рукой, но рука болела и не сжималась в кулак. Налег плечом, замок щёлкнул и сдался. Владимир перевалился в соседний кабинет, закрыл за собой окно. Это его и спасло.