Изгнанник - Аллан Фолсом
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он съехал с шоссе по ответвлению, ведущему на Ла-Бреа. Его мысли снова вернулись к Ребекке. Джон понимал: если ему и суждено погибнуть, то пусть это лучше случится от пули Реймонда, а не от рук коллег. Его жизнь была застрахована, сестра являлась его единственной наследницей, и в случае его смерти денег по страховке хватит Ребекке до конца дней. Правда, при подобном исходе она останется одна. Только благодаря ему она ладила с сестрами и следила за собой, так сказали ему сестра Рейносо и доктор Фланнери. Он являлся якорем, который удерживал ее у маленького островка нормальности, оставшимся в ее сознании. Ее молчаливое, хрупкое существование продолжалось лишь потому, что она любила брата и зависела от него. Да, если он погибнет, Дэн Форд и его жена Надин станут опекунами Ребекки, но Дэн не был ее братом.
19. 33
Джон затормозил в конце хвоста из дюжины машин, остановившихся на красный свет, и закрыл лицо руками.
— Господи! — пробормотал он.
«Когда загорится зеленый свет, поверни направо, забери Ребекку и к рассвету уже окажешься за пять сотен миль отсюда. Поверни налево и езжай за Реймондом. Если, конечно, это Реймонд».
На светофоре впереди загорелся зеленый, и машины медленно двинулись с места. Он — тоже. Стоявшая перед ним альтернатива предусматривала только один ответ. Он должен позаботиться о Ребекке. Их родители умерли страшной и мучительной смертью, и Бэррон никогда не допустит, чтобы Ребекка прошла через этот ужас еще раз, вне зависимости от того, что сам он думает или чувствует.
Он крепко сжал руль и повернул направо, взяв курс на Пасадену. Через час они уже будут за пределами Лос-Анджелеса, направляясь или на север, или на юг, или на восток — не важно куда. Через неделю все успокоится, а через месяц и вовсе войдет в обычную колею. Рыжий поймет, что Бэррона не нужно опасаться, а со временем все вообще забудется.
А потом к нему пришло леденящее понимание — что есть правда. Убитым в парке Макартура юношей был на самом деле Йозеф Шпеер, а билет на Франкфурт выкупил Реймонд. Все остальные мучительные размышления и муки совести словно водой смыло. Осталось только одно: добраться до аэропорта раньше, чем самолет поднимется в воздух!
49
Сувенирная лавка в международном терминале имени Тома Бредли в LAX, 19.50
Реймонд шел по залу аэропорта с непринужденностью обычного пассажира, ищущего, чем бы заняться в оставшееся до посадки время. Однако у него была конкретная цель: ему было необходимо разжиться хотя бы каким-то багажом, чтобы не вызывать подозрений. Он упустил из внимания эту важную деталь, а вот блондинка у стойки регистрации — нет. Пассажир, отправляющийся через океан налегке и не имеющий багажной бирки на посадочном талоне, автоматически переходит в разряд подозрительных лиц.
Учись на собственных ошибках — это была еще одна заповедь баронессы, которую он многократно слышал от нее с детских лет. Раздражали его эти заповеди? Бесспорно, но при этом они каждый раз оказывались верными и помогали ему выжить. Сейчас ему меньше всего хотелось оказаться в центре внимания персонала аэропорта — по любой причине.
В самом дальнем углу сувенирной лавки он увидел то, что было ему необходимо, — черные наплечные сумки. Взяв одну из них, Реймонд направился к кассе, но тут же сообразил: идти в самолет с пустой сумкой — так же глупо, как идти вовсе без нее. Она должна быть чем-то наполнена.
Реймонд стал лихорадочно запихивать в сумку все, что попадалось под руку: майку и бейсболку с логотипами команды «Лос-Анджелес лейкерс», зубную щетку, тюбик зубной пасты — все подряд, чтобы только сумка была полной.
Закончив с этим, он подошел к кассе и встал в конец небольшой очереди из других покупателей. А потом — буквально окаменел. Буквально в трех футах от себя он увидел металлическую стойку с газетами. Большую часть на ней занимала «Лос-Анджелес таймс», с первой полосы которой на Реймонда смотрел… он сам. А над огромной фотографией красовался набранный огромными буквами заголовок: «БЕГЛЫЙ УБИЙЦА ПОЛИЦЕЙСКИХ». Сначала его фото показывали по телевидению, а вот теперь оно появилось и в газетах. Совсем скверно! Ведь эти газеты наверняка будут находиться и на борту самолета.
В следующий момент Реймонд обратил внимание на подзаголовок и почувствовал себя еще хуже. Он гласил: «У подозреваемого могут быть волосы фиолетового цвета». Черт бы побрал этих полицейских! Они опять сработали на удивление быстро и эффективно, моментально установив личность Йозефа Шпеера.
Реймонд поставил сумку с покупками в сторону, вернулся в торговый зал и взял еще несколько предметов: маленькое ручное зеркало, электробритву на батарейках и ножницы.
Подошла его очередь, и Реймонд положил покупки на стойку кассы. Его рука покоилась под курткой, на рукоятке одного из засунутых за пояс пистолетов. Если кассирша опознает его и решит поднять шум, он пристрелит ее и уйдет, оставив позади себя хаос и сумятицу. Точно так же он собирался скрыться, сойдя с поезда на Юнион-стейшн, пока не вмешался чертов Донлан.
Он неотрывно смотрел на кассиршу, ожидая, что в любой момент она поднимет на него глаза и испугается, но девица даже не взглянула на него. Не подняла глаз и когда сканировала штрих-коды каждой из его покупок, и когда он протянул ей кредитную карточку Йозефа Шпеера, и когда он, расписавшись на квитанции, вернул ей бумажку, и когда укладывала его покупки в большой полиэтиленовый пакет. Она посмотрела на Реймонда только однажды, передавая ему пакет со словами:
— Приятного полета!
В следующий момент она уже занималась покупками мужчины, стоявшего в очереди за Реймондом.
— Спасибо, — буркнул он и ушел.
Черт знает что! Он стоял рядом с ней, с первой страницы «Лос-Анджелес таймс» маячил его портрет, и газета находилась в нескольких дюймах от ее рукава! Единственное объяснение, которое он мог придумать, заключалось в следующем: кассирша принадлежала к категории тех же беспечных людей, с которыми он ехал в автобусе — что в одном, что во втором. Изо дня в день, из года в год перед ними мелькали сотни людей, которые превратились для них в не что иное, как безликие движущиеся пятна, не представлявшие никакого интереса.
20.00
С Ла-Бреа Бэррон свернул на Стокер, а еще через три четверти мили повернул на бульвар Ла-Синега, доехал до его пересечения с Ла-Тихера, затем двинулся по Сепульведа. До поворота на аэропорт оставалось четыре мили.
На лобовое стекло упало несколько тяжелых дождевых капель. Прогноз Дэна Форда оказался, как всегда, правильным, а синоптики предсказывали вероятность дождя всего в десять процентов. Лучше бы наоборот.
Через сотню футов отдельные капли превратились в дождь, а затем и в ливень. Движение почти остановилось, и вскоре на улице образовалась почти такая же пробка, как та, на шоссе, из которой он только что выбрался.
— Черт! — в сердцах выругался Джон и снова пожалел, что у него нет сирены и мигалки. Оставшийся до поворота путь в четыре мили может занять минут сорок, а то и час. Еще минут десять уйдет на то, чтобы, оказавшись уже на территории аэропорта, добраться до международного терминала. После этого еще понадобится время на то, чтобы представиться сотрудникам службы безопасности, собрать дежурящих в аэропорту полицейских и организовать поиски Реймонда. На все это требовалось слишком много времени, и было чревато тем, что преступник мог скрыться.
С сумкой на плече Реймонд толкнул дверь мужского туалета, расположенного примерно в двадцати ярдах от поста службы безопасности «Люфтганзы». Миновав ряд раковин и полудюжину мужчин, выстроившихся у писсуаров, он вошел в кабинку, закрыл дверь и запер ее на задвижку.
Сняв джинсовую куртку Шпеера, он открыл сумку и вынул из нее зеркальце и ножницы. Прошла минута, вторая, третья, и последний клок фиолетовых волос упал в унитаз. Реймонд спустил воду, убрал ножницы и зеркальце, вынул взамен них электробритву и вставил в нее батарейки. Затем он сунул куртку в сумку, натянул майку с логотипом «Лос-Анджелес лейкерс» и, еще раз спустив воду, вышел из кабинки и направился к одной из раковин, чтобы побриться. Пара минут — и его лицо было чисто выбрито. Быстро оглянувшись, он убедился, что на него никто не смотрит, поднял руку с зажатой в ней бритвой и гладко выбрил голову.
20.20
«Мустанг» Бэррона едва-едва полз по бульвару Ла-Синега. Он выехал на обочину в надежде обогнуть образовавшуюся в результате ливня дорожную пробку. Пятьдесят ярдов, сто… Машина впереди него встала двумя правыми колесами на обочину и заблокировала путь. Джон посигналил и помигал фарами дальнего света, но ничего не помогало. Затем выругался, но и от этого было мало проку.
