Плохо для бизнеса (= Скверно для дела) - Рекс Стаут

- Нэт Коллинз хороший адвокат, мисс Марфи. Если вы дадите мне время выкрутиться, скажем, пару дней, я оценю это по достоинству... Где вы будете, если позже мне понадобитесь, Нэт?

Коллинз назвал ему: театр в "Черчилле" и клуб "Фламинго". - Получив эту информацию, Фокс покинул их.

Пока детектив шел на север по Мэдисон-авеню и затем свернул на Сорок первую улицу, где минувшим утром поставил в гараж автомобиль, никто бы из друзей или знакомых, хорошо знавших его, вряд ли при одном взгляде на его лицо рискнул бы остановить и перекинуться с ним словцом. Впрочем, даже если кто-то и рискнул бы заговорить, то толку от этого было бы как от козла молока, так как Фокс никого и ничего не замечал вокруг. Работник гаража, увидев, до какой степени клиент погружен в собственные мысли, предусмотрительно проследовал по тротуару впереди, когда Фокс выводил автомобиль, чтобы тот не наехал на какого-нибудь прохожего.

Но ощущение того, что руль в руках, автоматически заставило мозг Фокса сконцентрироваться на езде, исключив все побочные факторы, как это происходит с любым хорошим водителем. Поэтому-то, несмотря на хаос собственных мыслей, он умудрился прибыть к месту назначения на Двадцать третьей улице, даже не поцарапав бампер.

Здание, напротив которого он остановился, современным назвать было нельзя, но весь его вид словно говорил о том, что оно упорно цепляется за то, что можно было бы определить таким словом, как чувство собственного достоинства: вестибюль был чистым, почтовые ящики надраены до блеска, включая и тот, на котором значилось: "Ятс", где Фокс и нажал на кнопку; холлы и лестница в отличном состоянии и хорошо освещены. Этажом выше Фокс снова нажал на кнопку - как раз в тот момент, когда дверь отворила мисс Ятс, собственной персоной.

- О-о!.. - только и произнесла она.

Фокс сказал, что просит извинить его за беспокойство, и спросил, может ли он войти. И был допущен, правда, без особой радости хозяйки, но и без явного ее недовольства, в прихожую, где повесил на вешалку пальто и шляпу, после чего прошел в удобную большую комнату, где явно не ощущалось избытка мебели, но тем не менее создавалось впечатление, что хозяйку такое положение вполне устраивает. Он с благодарностью принял предложение сесть на стул. Мисс Ятс присела на край покрытого чехлом дивана так, словно это была деревянная скамья, и сказала резко:

- В случае, если вы думаете дурачить опять кое-кого сегодня вечером, то заблуждаетесь. Артур Тингли сказал, что не доверяет вам. И я тоже.

- Тогда мы на равных, - не остался в долгу Фокс. - Мое доверие к вам далеко не такое, чтобы им похвалиться. И, кстати говоря, вера в вас у Тингли была чуть ниже того, что называют абсолютной, раз он за вашей спиной поручил Кэрри и Эдне следить за вами.

Мисс Ятс издала какой-то звук. Ее лицо напряглось, но то выражение, которое появилось в ее глазах, нельзя было назвать испугом. Наконец она решилась:

- Итак, Кэрри... - и опять умолкла на полуслове.

Фокс в ответ кивнул.

- Очень хорошо. - Она облизнула пересохшие губы. - Ну и что из этого следует?

- Несколько вещей, мисс Ятс. Первая - это ваше не совсем объяснимое поведение. Ответьте мне: правда ли, что вы говорили по телефону с Тингли в восемь вечера во вторник?

- Да, правда.

- Вы точно уверены, что это был его голос?

- Конечно, уверена! И то, что он говорил... нет, это не мог быть никто другой.

- Тогда почему же... я не спрашиваю: почему вы не сказали мне об этом, так как не обязаны отчитываться передо мной, если не желаете... Но почему не сообщили полиции?

- Не сообщила, и все!

- Но все-таки - почему?

Она молча взглянула на него.

- Должна же быть какая-то причина? - настаивал Фокс. - Вы достаточно умны, чтобы не понимать, что для полиции при расследовании убийства эта информация имеет существенное, если даже не решающее, значение.

Глаза мисс Ятс встретились с глазами Фокса.

- Вы только что сказали, что я, если не захочу, не обязана сообщать вам что-либо. Вот и сейчас я вправе не отвечать на ваш вопрос. Но если я откажусь, то не настолько глупа, чтобы не понимать, что на этом дело не кончится, особенно теперь, когда Кэрри... - Она поджала губы и снова продолжила: - Вы спрашивали, намерена ли я чинить препятствия расследованию убийства? Отвечу: меня все это не волнует.

- Вас не волнует, найдут ли того, кто убил Тингли, причем не просто убил, а пробил голову и перерезал горло?

- Ну, в этом плане, конечно, волнует. Полагаю, что любой человек, находящийся в здравом уме, не желает, чтобы убийца разгуливал на свободе. Но я знала, что, если скажу об этом телефонном разговоре, мне придется рассказать и содержание разговора, а это означало бы выставить напоказ свои чувства, продемонстрировать, насколько уязвлена моя гордость. Единственное, чем я гордилась по-настоящему в жизни, - это моя работа. Работа и бизнес, которому посвящена вся моя жизнь... Вот уже двадцать последних лет я несу ответственность за то, чтобы фирма Тингли преуспевала.

Мои друзья и все, кто знает меня, прекрасно это понимают... И, что еще более важно, это понимаю я.

Когда Кэрри... когда я узнала, что Тингли на самом деле подозревал меня и, более того, поручил моим подчиненным шпионить за мной... - В ее глазах вдруг вспыхнул яростный огонь и тут же погас. - Я готова была в тот момент сама его прикончить. Могла бы убить! Я отправилась бы туда, если бы не пришла Кинтия Харлей...

- Но вы же не отправились?

- Нет, - ответила она с сожалением и горечью, - не отправилась.

- Выходит, вы не сказали об этом телефонном разговоре, потому что не хотели, чтобы стало известно, что Тингли заставил ваших подчиненных следить за вами?

- Да. А позже появилась и другая причина, когда выяснилось, что Эйми ударили по голове и она провалялась целый час на полу без сознания. Я не понимала ничего тогда, не понимаю и сейчас. Но не верю, что она убила своего дядю или была как-то причастна к этому, однако мне стало ясно, что если о том нашем телефонном разговоре с ним станет известно, - а из него следует, что Тингли в восемь вечера был еще жив, - то его племянница попадет в серьезный переплет. Это еще одна причина. Но не главная.

- В противовес всему сказанному вами существует и весьма веская причина, по которой вы должны были бы сообщить об этом полиции. Разве не так?

- Не понимаю, о чем вы?

- О вашем собственном положении. Как подозреваемой в убийстве. Вы, конечно, отдаете себе отчет, что все еще находитесь под подозрением. У вас нет алиби на тот период времени, в который, как полагают в полиции, убили Тингли. Не очень приятно, когда тебя подозревают в убийстве, и если бы вы рассказали об этом телефонном звонке...

Мисс Ятс фыркнула:

- Пусть их себе подозревают! В любом случае, если они подозревают меня на полном серьезе, какой прок будет от того, что я им все расскажу? Никто, кроме меня, не слышал голоса Тингли, а раз так, почему бы им не обвинить меня во лжи?

- Полагаю, это вполне возможно. - Фокс мрачно впился в нее глазами. Я хочу сообщить вам, что в настоящее время в мои намерения не входит ставить в известность о вашем телефонном разговоре полицию, и я не думаю, что Кэрри Марфи расколется, по крайней мере, сейчас. А как насчет вас?

- Чего ради я расскажу им теперь, если не сделала этого раньше? Если докопаются сами, приедут и начнут спрашивать меня, ну уж тогда... Впрочем, как я могу полагаться на Кэрри Марфи или на вас?..

- Трудно осуждать вас за это. - Фокс поднялся. - После сегодняшнего дня я и сам себе не слишком доверяю. Мое сердце подсказывает, что я прав, но разум отказывается в это верить. Премного вам благодарен!

Не надо, не вставайте!..

Но мисс Ятс, побуждаемая необходимостью соблюсти элементарные приличия даже по отношению к человеку, которому не доверяла, прошла с ним через прихожую и проводила до двери.

Он сел в автомобиль и поехал на Седьмую авеню, затем свернул и направился в нижнюю часть города. Возле Восемнадцатой улицы остановился перед рестораном, вошел и попросил официанта принести ему что-нибудь съедобное, исключая треску и цветную капусту. Фокс ни в коем случае не был безразличен к еде и даже в таком удрученном состоянии, как сейчас, беспокоился, чтобы пища оказалась удобоваримой, но когда через полчаса покинул ресторан, то не мог с полной уверенностью сказать, что ему больше пришлось по вкусу - куриная грудка за гинею или жареная фасоль.

Часы на приборной панели, которые он включил через одну или две минуты, после того как уселся в машину, показывали без пяти восемь, когда машина подкатила к тротуару перед домом номер 320 на Гроув-стрит, где он вышел и направился к вестибюлю. Фигура с зубочисткой во рту, возникшая из темного угла, оказалась мистером Олсоном. Он объявил, что на звонки наверху у мисс Дункан по-прежнему не реагируют, впустил Фокса в вестибюль, а сам остался в холле, вслушиваясь до тех пор, пока по звукам голосов, доносящихся сверху, не убедился, что этот посетитель все еще числится в списке друзей.