Нежный защитник - Джо Беверли

Став женой Ланкастера, она переедет в его родовой замок на севере страны. В Глостершире она будет появляться лишь изредка. Между прочим, Ланкастер владеет Бридоном, расположенным неподалеку от Кэррисфорда, но почти не бывает там. Он и теперь не заглянул туда, когда направлялся в Кэррисфорд, чтобы сделать ей предложение.

Брак с Ланкастером будет означать отказ от Кэррисфорда.

И как прикажете ей управлять Кэррисфордом с другого конца страны? Как она узнает, что здесь все в порядке и в замке царят мир и справедливость?

Эти вопросы ее не волновали, пока ее отец сам правил своими землями. Он был отнюдь не стар, и само собой подразумевалось, что лорд Бернард дождется сыновей Имоджин, которым Кэррисфорд достанется по наследству. Однако теперь все изменилось. Имоджин вернула себе Кэррисфорд ценой невероятных усилий, она пошла на огромные жертвы — и только ради того, чтобы от всего отказаться?

Решение напрашивалось само собой, но это не делало его более приятным.

В конце концов, любой влиятельный английский лорд — выберет ли его король или она сама — сразу потребует от нее, чтобы она жила в его замке, вдали от Кэррисфорда.

Любой лорд, кроме Уорбрика или Фицроджера, чьи владения граничили с ее собственными.

Об Уорбрике не могло быть и речи.

Замок Клив находится совсем близко. Ей не составит труда приезжать сюда хоть каждый день.

И хотя Фицроджер был ей неприятен, она не могла не отдать должное его компетентности. Если ему не мешать, он сумеет защитить границы обоих поместий, и можно не сомневаться, что он отнесется к своим обязанностям честно и добросовестно.

Имоджин вытерла о подол вспотевшие от волнения ладони. Ей предстояло сделать самый важный выбор в своей жизни.

В комнату вошла Марта с огромной охапкой белья.

— Что думают люди о лорде Фицроджере? — спросила у нее Имоджин.

Марта отложила белье и задумалась.

— Рука у него железная, это точно. Кое-кто пытался увиливать от работы да жаловаться, но скоро всем стало ясно, что у него бездельникам не поздоровится. — Служанка принялась разбирать белье. — Он, конечно, справедливый хозяин, но своим людям спуску не дает. Все солдаты ведут себя прилично, ни один даже меня не ущипнул. — Почему-то в ее голосе послышалось сожаление.

Имоджин провела языком по сухим губам.

— А он… он никого не сек кнутом?

— Кнутом? — Марта искренне удивилась. — Нет, леди, я ни о чем таком не слышала. Разве что у сэра Реналда есть кнут, и он прохаживается им по спинам тех, кто отлынивает от работы. Есть, знаете ли, и такие.

У Имоджин закружилась голова.

— Сэр Реналд? — А она-то считала его добрым человеком! Но не это поразило ее сильнее всего. — Уж не хочешь ли ты сказать, что мой отец распустил людей в Кэррисфорде?

— Боже милостивый, да ни в жизнь, миледи! — всполошилась Марта. — Сэр Бернард был настоящим лордом, хозяином над своими людьми. Но времена меняются. Пока был жив ваш батюшка, все здесь шло как по маслу лет двадцать, не меньше. Вот многие и привыкли к покою и достатку. А теперь все пошло кувырком, и половина народа погибла. — Она сердито встряхнула простыню, на которой были видны следы сапог. — Вот, полюбуйтесь! Это как раз то, о чем я говорила! Плохая работа! — И она кинула простыню на пол, чтобы вернуть прачкам. — Нам всем сейчас надо трудиться за двоих, а это многим не нравится. И думается мне, что те, кто не спешит возвращаться, специально делают вид, будто не знают, что вы вернулись в замок. А на самом деле они отсиживаются, чтобы потом явиться на готовенькое и зажить как ни в чем не бывало.

Имоджин знала своих людей и понимала, что в рассуждениях Марты есть немалая доля правды. В Кэррисфорде жизнь долгие годы оставалась легкой и безмятежной, и не только для нее, но и для ее подданных.

Внезапно ее осенило: так вот на кого охотится Фицроджер! Он ни за что не стал бы тратить время, гоняясь за оленем, когда в замке полно мяса. Он ловит ее пропавших слуг. И Имоджин снова вспомнила скользкий от крови позорный столб.

— Клянусь святым причастием, — процедила она, — если он хоть пальцем тронет кого-то из моих людей…

Она немедленно приказала передвинуть свою кровать к окну, чтобы следить за всем, что творится во внутреннем и внешнем дворах. И теперь, когда Фицроджер вернется, она сразу узнает, каковы его намерения. Осталось только дождаться его возвращения.

Фицроджер приехал один. Она отметила, что он ездил без шлема, в одном кожаном кафтане с нашитыми стальными пластинами. И подумала с досадой, что такая куртка вряд ли защитит его от меткой стрелы.

А потом разозлилась еще пуще: какое ей дело до его безопасности?

Не потому ли она так волнуется, что он стал ее временной защитой от невзгод реального мира?

Нет, потому, что она решила выйти за него замуж.

Решение пришло само собой.

И она посмотрела на него другими глазами. Это ее человек. Это ее защитник. И ему следует получше заботиться о себе, потому что от мертвого какой прок?

Но если она приняла решение, тогда почему у нее пересохло во рту, а сердце бьется часто и неровно? Неужели ей страшно? Нет, это чувство не походило на страх.

Он кинул поводья конюху, а сам направился к замку легкой, летящей походкой. Как будто не провел все утро в седле. Имоджин была бы только рада, увидев в нем хоть какие-нибудь признаки слабости. Почему бы ему не охрометь, например?

Запоздало сообразив, что противоречит сама себе, она сердито закусила губу. Это тип совсем сбил ее с толку!

Он исчез из виду, но по-прежнему занимал все ее мысли. Она готова была признать, что для Кэррисфорда Фицроджер будет хорошим хозяином. Но будет ли он хорошим мужем для нее? Будет ли он добр к ней? Пожалуй, да — если ему не перечить. Решится ли он поднять на нее руку? Тоже да — если она заслужит наказание. Она содрогнулась, но с удивлением обнаружила, что почти не испытывает страха. Кажется, она все-таки поверила в его честность.

Оставалось лишь молить небеса, чтобы она не ошиблась. Ведь при желании он может прикончить ее одним ударом.

А как насчет первой брачной ночи? От этой мысли ей стало не по себе.

Она вспомнила Дженин и зажала рот рукой, борясь с тошнотой. Это не должно, не могло быть так плохо, как для Дженин!

Они будут лежать в кровати, а не на столе. Она не станет сопротивляться, а значит, никому не придется держать ее силой. Фицроджер наверняка не такой… не такой огромный, как Уорбрик.

В конце концов, близость — обычное дело, и без этого у нее не будет детей. Она сумеет выдержать столь трудное испытание подобно всем женщинам, начиная с самой Евы. Однажды она сломала руку и даже не пискнула, пока ей вправляли кости и накладывали лубки. Надо просто зажмуриться и думать о чем-нибудь приятном.