Магия твоего взгляда - Аманда Квик

Люсинда проследила за ее взглядом. Внизу элегантные пары, включая Патрицию и неподходящего мистера Саттона, танцевали вальс. Патриция в своем бледно-розовом платье, отделанном розовым тюлем, выглядела одновременно невинной и соблазнительной. Наряд дополняли длинные, до локтей, розовые перчатки и диадема из сверкающих драгоценных розовых камней.

Люсинда прекрасно понимала, что сама она представляет собой совершенно другую картину. Модистка Виктории выбрала для нее темно-голубой шелк. Этот цвет идеально подходит к рыжим волосам и голубым глазам мадемуазель, заявила мадам Лафонтен на отвратительном французском языке, свидетельствовавшем о ее рождении отнюдь не в Париже, а где-то в районе лондонских верфей.

У платья было довольно глубокое — даже вызывающее, по мнению Люсинды, — декольте, обнажавшее плечи и значительную часть груди, но мадам Лафонтен отказалась уменьшить его хотя бы на дюйм, а Виктория с ней согласилась.

— Чтобы с достоинством поддерживать дурную репутацию, надо намеренно выставлять себя напоказ, — сказала она Люсинде. — Вы должны быть смелой.

Люсинда не считала, что разыгрывать светскую даму — это правильно, но отдавала должное Виктории, когда Дело касалось сватовства. Карточка Патриции была расписана полностью. К концу бала она будет падать от усталости, улыбаясь, подумала Люсинда, а у ее бальных туфелек будут дырки на подошвах. Патриция едва успевала сделать глоток шампанского, как следующий кавалер уже приглашал ее на танец.

— Что вы видите, когда смотрите на комнату, полную людей, леди Милден? — спросила Люсинда.

— Множество пар, которым не следовало вступать в брак, и не меньшее количество пар, состоящих в незаконных связях.

— Это, должно быть, угнетает?

— Да. — Виктория опустила бинокль и опять отпила шампанского. — Но я нахожу, что моя новая должность свахи улучшает мне настроение. Удачный брак, знаете ли, действует как противоядие.

— Если я правильно подсчитала, Патриция станцевала с девятью различными кандидатами. Сколько их еще осталось?

— Из моего списка — двое, но я заметила нескольких джентльменов, не являющихся моими клиентами, — им тоже удалось записаться к ней. Мне это нравится. Я всегда рада неожиданному. Иногда люди находят друг друга без помощи свахи. Такую возможность не стоит исключать. Ведь именно так нашли друг друга Таддеус и Леона.

— На таком балу, как этот?

— Не совсем. В картинной галерее.

— Значит, они оба увлекаются искусством?

— Нет. Это было в полночь, и их соединил не интерес к искусству. Они оба пришли туда, чтобы украсть один артефакт, принадлежавший очень плохому человеку. Их чуть не убили.

— Боже милостивый! Как это… — Люсинда запнулась, подбирая подходящее слово, — необычно.

— Они вообще необычная пара. Он обладает гипнотическими способностями, а она умеет считывать информацию с кристаллов.

Люсинда посмотрела вниз, на Таддеуса и Леону. Она не была свахой, но даже с этого расстояния ощущала интимную связь между ними.

— Они, наверно, очень счастливы, что нашли друг друга, — тихо сказала Люсинда.

— Да, — подтвердила Виктория. — При первом же взгляде на них я поняла, что они идеальная пара.

— Что вы будете делать, если ни один из присутствующих сегодня на балу джентльменов Патриции не подойдет? — спросила Люсинда.

— Я составила расписание чаепитий, лекций, музеев и галерей, запланирован и еще один бал на следующей неделе. Не сомневайтесь, я найду ей пару.

— Вижу, вы очень уверены в том, что у вас все получится.

— Это легко, если у тебя такой клиент, как ваша кузина.

— А что вы делаете, если клиент подходит, но не слишком красив?

Виктория бросила на Люсинду испытующий взгляд:

— Почему вы спрашиваете? Люсинда покраснела.

— Это всего лишь предположение.

Виктория поднесла к глазам бинокль и стала снова смотреть в зал.

— Если вы имеете в виду Калеба Джонса, то это вряд ли.

— Почему?

— Калеб Джонс — очень сложный человек и с каждым днем становится все более странным.

— Это вежливый способ сказать, что он никогда не сможет найти себе подходящую пару?

— Насколько я могу понять, вы недавно познакомились с ним. Вы наверняка поняли, что его взгляд на мир не такой, какой большинство людей назвали бы нормальным. К тому же он непредсказуем, когда дело доходит до приличий.

Люсинда вспомнила привычку Калеба появляться у нее рано утром.

— Вы правы. Он не соблюдает обычных правил приличия.

— Да нет. Он отлично знает, как надо себя вести. Все-таки он Джонс. Но его манеры достойны сожаления. Он нетерпелив с людьми, часто бывает груб и избегает светских приемов. Знающие люди говорили мне, что, оставаясь дома, он сидит либо в лаборатории, либо в библиотеке. Кто был бы счастлив с таким человеком?

— Ну…

— Он, конечно, женится. Он Джонс, и это его долг. Но я сомневаюсь, что он обратится ко мне за помощью. — Виктория фыркнула. — И слава Богу.

— Вы действительно считаете, что не сможете найти ему пару?

— Скажем так — я считаю, что это совершенно невозможно, чтобы Калеб Джонс и женщина, на которой он женится, узнали, что такое настоящее счастье в браке. Не то чтобы такая ситуация была уникальна — в высшем обществе это почти норма.

— Я согласна, что мистер Джонс может быть резок, но мне кажется, его плохой характер всего лишь следствие его таланта и самоконтроля, который он использует, чтобы совершенствовать свой дар.

— Возможно, так оно и есть, но когда вы доживете до моих лет, моя дорогая, то поймете, что подобная степень самоконтроля не слишком полезна для человека. Она делает его жестким, негибким, непреклонным.

То же самое она сказала Патриции, вспомнила Люсинда. Тем не менее говорить о причинах, по которым Калеб никогда не будет счастлив, было почему-то тяжело.

— И я очень сомневаюсь, что Калеб заметит в браке нехватку плотского удовлетворения, — продолжала Виктория, словно прочитав мысли Люсинды. — Влюбленность — это не в его характере. Он наденет обручальное кольцо на палец, сделает жену беременной, а потом уединится в лаборатории или библиотеке.

— Вы хотите сказать, что мистер Джонс не может испытывать страсть? — воскликнула Люсинда.

— Одним словом — да.

— Я не хочу вас обидеть, мадам, но вы ошибаетесь. Настала очередь Виктории удивиться.

— Неужели вы верите, что Калеб Джонс способен на более деликатные чувства?

— Возможно, не совсем правильно было бы назвать это деликатными чувствами, но уверяю вас, он способен на сильные эмоции и глубокие чувства.