На дне могилы - Джанин Фрост

У меня на глазах выступили слезы. И, не оглядываясь по сторонам, я знала, что люди, спешившие к выходу, смотрят на нас.

— Извини, я не хотела… — начала я.

— Да, ты не хотела, — охрипнув от презрения, перебил он. — Не хотела, потому что не думала. Идем, Кэтрин. На сегодня хватит.

Он потянул меня за руку, вывел из кинотеатра. Я шла, опустив голову, чтобы прохожие не видели, как я плачу.

Два дня Грегор со мной не разговаривал. Я позвонила маме, но лишь получила выговор за то, что оскорбила такого прекрасного человека. Разве я не понимаю, как мне повезло, что он взял меня к себе? Не ценю, как близко к сердцу он принял мои интересы? Я не призналась, что на душе у меня кошки скребут от того, чем именно он интересуется. Может, я и вправду была неблагодарной. Как-никак, Грегор так много сделал для меня. Без него мне и моей семье грозила ужасная опасность. И он был взрослый — очень взрослый. Нельзя же было ожидать, что такой зрелый мужчина, как Грегор, согласится держать руки при себе, если я его интересую.

Я провела два дня в искреннем раскаянии и только на третий решилась с ним заговорить. У меня был план — я только не знала, сработает ли он.

Прежде всего я немного накрасилась. Грегору, кажется, я больше нравилась в макияже. Потом я уложила волосы. Теперь одежда. Сама я предпочитала брюки, но Грегор их терпеть не мог. Я перебирала наряды, продолжая посыпать голову пеплом. «Видишь все эти хорошенькие вещички? Это он их тебе купил. Видишь эту спальню? Она, пожалуй, больше целого дедушкиного дома. Никто никогда так хорошо с тобой не обращался. Да, у Грегора бывают перепады настроения, но ты сама — уродец-полукровка. Тебе ли бросать в него камень?»

Я выбрала белое платье без рукавов и с виноватой поспешностью натянула его на себя. Еще разок почистила зубы и направилась к Грегору.

Но у самой его двери я остановилась. Что, если он уже решил отослать меня домой? Господи, как я могла быть такой дурой?

— Входи, я тебя слышу, — позвал он.

Я вошла в его спальню и, увидев обстановку, чуть не забыла, зачем пришла. Ух ты! Какая варварская древность.

Его кровать была почти вдвое шире моего королевского ложа. По четырем углам стояли перевитые, отполированные древесные стволы. Вырезанные на них фигуры переплетались, а наверху они сходились, образуя резной балдахин. И вся кровать, похоже, была вырезана из одного гигантского, подкормленного гормонами дерева. Никогда я не видела ничего подобного, а внимательнее вглядевшись в иные фигуры, покраснела. Одни сплетались в схватке, другие — по другой причине.

— Ей больше четырехсот лет, сделана по образцу ложа Одиссея столяром, который умел выращивать деревья так, что они изгибались и переплетались по его желанию, — отозвался на мое безмолвное изумление Грегор. — Великолепно, non?

— Да…

Я оторвала прикипевший взгляд от кровати и перевела на него. Он сидел за рабочим столом перед компьютером. Свернул окно и откинулся назад, скрестив руки на груди. В ожидании.

— Я хотела извиниться за тот вечер, — начала я. — Я тебя так оттолкнула, но я думала, что это глупо, потому что ты никак не мог мною заинтересоваться. Поэтому, когда ты меня поцеловал, когда сказал… ну, сам знаешь что, меня так тряхнуло, и я подумала… я не поверила в такое счастье.

Мысленно продумывая оправдательную речь, я решила, что лучше мне признаться в своем безумии, как бы стыдно ни было. К тому же это было правдой. Я не понимала, зачем Грегору я, когда вокруг тонны хорошеньких, роскошных женщин, которые счастливы были бы его заполучить. Если бы не его темперамент, я считала бы его идеалом.

— Подойди ближе.

Я облегченно выдохнула: он, судя по голосу, уже не сердился. Подошла и остановилась за шаг от него.

— Ближе.

Пока он мягко тянул это слово, глаза его изменились. Серый цвет заливал изумрудный огонь.

Я положила руки ему на плечи, задрожала. Он расставил колени, я встала между ними.

— Поцелуй меня.

Мне было не по себе, но и отказаться страшно. Я прижала свои губы к нему, не зная, так ли надо.

Его рот открылся, руки ожили. Они прижимали меня, пока его язык пробивался за мои сомкнутые губы. Внезапно я оказалась лежащей на нем, кресло откатилось назад, а Грегор целовал меня так, словно искал клад у меня во рту.

Его поцелуй был мне приятен, хоть и казался слишком властным. А вот когда он приподнял меня одной сильной рукой и распластал на матрасе, я протестующе замычала.

— Грегор, подожди, — выдохнула я, когда его губы передвинулись мне на горло.

Холодный воздух коснулся моих бедер, когда платье задралось кверху.

Ой! Я собиралась извиниться и помириться — может, даже поцеловаться, — но это в мои намерения не входило.

— Что ты сказала? — гневно вскинулся он, перестав тянуть молнию моего платья.

Я вздрогнула при виде показавшихся у него изо рта клыков. До сих пор я только раз видела его клыки: на крыльце дедушкиного дома, когда он при первом знакомстве доказывал, что он вампир. Клыки меня напугали, но одновременно подсказали одну мысль.

— Укуси меня, — не раздумывая выпалила я. Сердце испуганно застучало, но я готова была ухватиться за любую альтернативу, лишь бы он не набросился на меня с жестокими упреками. — Выпей моей крови.

Грегор уставился на меня и улыбнулся:

— Oui. Сегодня кровь твоего тела, а завтра кровь твоей невинности.

О Господи! Что я наделала! Грегор привстал, притянул меня к себе. Рукой откинул мне волосы, оттянул воротничок платья. Все во мне сжалось. Очень страшно будет?

— Ты боишься, — пробормотал он. Его язык прошелся по моей шее и заставил меня отпрянуть. Его объятия превратились в стальную хватку. — Тем слаще будет.

Я хотела что-то сказать, но смогла только вскрикнуть. Клыки пронзили кожу, и я буквально почувствовала, как брызнула из нее кровь. Грегор потянул в себя, и меня пронизала боль, но ее смыл распространившийся по телу жар. Он потянул сильнее, усиливая мое оцепенение, и я отдалась поджидавшей меня темноте.

15

— Ты проснулась.

Я открыла глаза и увидела склонившуюся надо мной Каннель. Она выпрямилась, указала на стоящий рядом поднос:

— Вот. Еда и железосодержащие таблетки. Тебе это нужно. У тебя всего несколько часов до заката.

— Что?

Я мигом села. Словно меня стрекалом ткнули. Голова закружилась. Каннель смотрела без сочувствия:

— Он много из тебя выпил. — И она добавила что-то по-французски.

Хоть я и мало знала, но разобрала слова: «тощая» и «коза».

— Что такое, Каннель? — Я тоже была не в настроении. — Вам не кажется невежливым оскорблять человека на языке, на котором он даже ответить не может?