Врата в будущее. Эссе, рассказы, очерки - Николай Рерих
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не будем возвращаться ко всем ошибочным или ничтожным заключениям, которые в свое время вводили человечество в заблуждение. Можно вспомнить, как в свое время опорочивались опыты с силою пара, с электричеством и со многими явлениями, ставшими сейчас общеизвестными даже в начальных школах. Можно лишь пожалеть, что так же как теперь, так и в прошлые дни, очевидно, преобладало отрицание и многое затруднялось этим разрушительным рычанием.
Много раз приходилось советовать людям вести дневники или записи, чтобы вносить узнанные достоверные факты. Так же точно, как метеорологические наблюдения должны производиться повсеместно и неотступно, так же и многие другие факты должны быть отмечаемы во всей их необычности.
Приходится читать о рождении четверни и даже шестерни. Факт сам по себе необычный. Но когда и такие факты наслаиваются, то наблюдения над ними могут быть очень поучительны.
Вообще без всяких отрицаний нужно научиться пристально всматриваться в действительность. Когда робкие люди восклицают: «Это невозможно!» — то к таким негативным воплям нужно относиться более чем осмотрительно. Все те новые грани, которые сами стучатся в обиход современного человечества, должны быть опознаны, и прежде всего во благо.
Даже когда говорится о новых гранях, то можем ли мы утверждать, что они новые и что они грани? Кто возьмет на себя дерзость настаивать, что это самое не было уже когда-то известно. Может быть, забыт тот язык, на котором эти же факты произносились; но никто не скажет, что в существе своем они были неизвестны.
Радостно замечать, как опознание прошлого, а вместе с тем прогнозы возможности расширяются и углубляются. Достоверная запись пытливого обывателя может принести несчетную пользу, уничтожая суеверия и невежество и подкрепляя истинных пытливых исследователей.
14 марта 1935 г.
Пекин
Благоухание
«Сады — переставшие благоухать». Так сказала на своей лекции в Клубе американских женщин м-сс Эйскаф.
Она говорила: в древние времена китайские богачи и административные лица взращивали сады, чтобы создать у себя дома иллюзию природных холмов и полей провинции.
Наслаждаясь этим отдыхом в переменой обстановке в черте города, они доставляли удовольствие также и своим женам. Особенно для китайских женщин, принужденных вести замкнутую жизнь, эти сады были украшением жизни.
При устройстве садов китайцы стремились подойти возможно ближе к подражанию тем пейзажам, которые им нравились.
Эти сады не занимали большого пространства. Китайцы слишком ценили землю, как площадь, пригодную для земледелия. Но на сравнительно небольшом участке земли искусство китайских садовников позволило им создавать подлинные произведения искусства.
Как например, м-сс Эйскаф указывает на сад некоего Кан Эна, взращенный им в пределах Шанхая в 1577 году, — «в этом саду были ручьи, пруды, холмы, бамбуковая роща, субтропические цветы, павильоны и долины».
Говоря о китаянках, докладчица также высказывает сожаление, что в настоящее время они так же изменились, как и старинные сады. Как ни странно, хотя китаянки теперь несравненно больше эмансипированы, чем в прежнее время, они тем не менее утеряли многое в том влиянии, которое они имели в жизни страны. Раньше, почти нигде не показываясь, ведя затворнический образ жизни, они все же умели оказывать нужное им воздействие на своих мужей.
Лекция м-сс Эйскаф приобретает тем больший интерес, что докладчица является известной переводчицей древних китайских поэтов, занимая пост почетного библиотекаря «Королевского Азиатского Общества», замечает газета.
Когда однажды меня спросили, какая разница между Востоком и Западом, я сказал: «Лучшие розы Востока и Запада одинаково благоухают». Нам приходилось читать очень осудительные книги о разных странах. Каждое такое осуждение сейчас же вызывало отпор из страны осужденной. Появлялась новая, иногда очень спешно написанная книга, полная самых ужасных приговоров.
Один собиратель книг показывал в своем книгохранилище особую полку разноцветных книг, говоря: «Здесь собрание осуждения». Книги так и были подобраны в порядке отрицаний и осуждений.
Собиратель-философ очень ценно отметил в этой последовательности, насколько распространяется яд осудительного приговора. Хронологически рассматривая эти своеобразные накопления, можно было видеть и прогрессию злобной отравленности. В осуждениях своих авторы спешили погружаться лишь в отрицательные стороны. Допустим даже, что они не хотели намеренно лгать, но сделали лишь своеобразный словарь отрицаний. Подчас такие порицательные собирания напоминали того некоего шутливого критика, который из целого тома подсчитывал, сколько раз там было употреблено отрицательное «нет», и патетически заключал: «Разве может быть хорошей книга, в которой 700 раз сказано «нет?»
Конечно, в своем осудительном настроении критик не пытался подсчитать, сколько раз в той книге было сказано «да». Во всяком случае, когда вы видите целый отдел книгохранилища, составленный из взаимных отрицаний, то становится жутко. Ведь одни отрицания не утешительны, думается, что без произнесения панацеи мы и не имели права осуждать.
В сложности жизни можно находить новые уродливости, и все-таки мы не в состоянии будем сказать какое-то общее осуждение. Автор «Доброй Земли» пытался противопоставить два как бы взаимоисключающиеся течения. Это уже не есть осуждение, но сопоставление. Вообще мы не должны говорить просто худо без того, чтобы сказать, что хорошо или как можно сделать хорошо.
В каждом саду бывают периоды, когда цветы не распустились и когда даже ни листьев, ни почек не видно, и садовник вас предупредит, что через три месяца вы бы уже и не узнали такого сада. Все зацветет, все распустится, все примет новые формы. Опытный садовник дает множество примеров, приложимых и во всей жизни. Зимний рассказ о летних садах всегда будет носить особое словесное выражение. Зимою особенно мечтается о лете.
Также и о женском труде. О назначении женщины. Часто требуется от женщины все большего и большего, ввиду того, что внутренно ей отводится значение особое. Сейчас повсюду говорится о равноправии женщины. Уже как-то старообразно звучит эта формула. Уже становится невозможным вообще говорить о ней. А как же иначе, где же может быть недопускаемо равноправие? Иногда принято говорить о том, что бабушки знали что-то лучше своих внучек. И это сравнение будет совершенно условно. Лучшие розы одинаково прекрасны. Вот уже за окном зеленеют почки, вот уже покрываются вишни цветочным убором, и не может быть сад без благоухания.
Лишь бы был сад, лишь бы процветали пустыни, лишь бы вышли опять наружу животворные подземные реки.
Сады будут благоухать.
19 марта 1935 г.
Пекин
Волны жизни
Сообщается: «В жизни каждого человека бывают, что называется, удачные дни, характеризуемые необычайно хорошим настроением и удачей во всех начинаниях. Но наряду с ними случаются и «черные дни», когда неприятности сыплются как из рога изобилия, неудачи преследуют на каждом шагу и все кажется окрашенным в черный цвет».
«На этом, казалось бы, совершенно случайном явлении немецкий ученый Ризе построил целую научную теорию. Все в мире, от великого до малого, говорит он, подчинено закону волнообразных колебаний — точно так же и в жизни каждого человека существуют особые ритмы повышения и понижения всех его физических и психических свойств».
«Опытным путем Ризе установил, что человеческая жизнь определяется тремя видами ритмов: «мужским», имеющим период в 23 дня и регулирующим физические процессы в организме, «женским», с периодом в 28 дней, ведающим душевными явлениями, и, наконец, ритмом симпатической нервной системы, управляющим умственными процессами. Эти ритмы образуют особые кривые, то повышающиеся, — и тогда все наши способности и качества проявляются наиболее ярко, — то понижающиеся, когда тело, душа и мозг работают замедленно и неудовлетворительно».
«Эти колебания не зависят ни от каких внешних явлений, на них не действуют даже болезни, и они всегда, для каждого данного человека, сохраняют свою закономерность». Ризе берется даже вычислить для каждого субъекта жизненную кривую и заранее предсказать те дни, когда ему, что называется, везет, и дни, когда лучше ничего не предпринимать.
«Ризе при содействии известного спортсмена Тросбаха проверил свою теорию на людях, занимающихся спортом, и при помощи ее объяснил, почему те или иные спортсмены вне зависимости от подготовки то внезапно показывают большие достижения и побивают рекорды, то так же неожиданно сдают и проигрывают более слабым соперникам. Ризе вычислил жизненную кривую знаменитого немецкого бегуна Пельцера и доказал, что во время спортивных состязаний в Германии, предшествовавших мировой Олимпиаде, эта кривая показывала определенное повышение — тогда, как известно, Пельцер показал рекордное время; во время же самой Олимпиады в Лос-Анджелесе кривая Пельцера пошла вниз, и поэтому он бегал несравненно хуже, чем обычно».
