Вампиры — дети падших ангелов. Танец кровавых ма­ков. - Ирина Молчанова

— Лайонел, если ты хотел остудить мой пыл, у тебя получилось. — Она смахнула со щеки капли воды и сняла с себя его мокрую одежду.

— Прости, не сдержался, — на вздохе промолвил молодой человек, собравшись в водяной столб и обретая прежнюю форму.

Девушка с таким восхищением смотрела на него, что он вдруг показался себе мальчишкой, который показывает понравившейся девочке глупые фокусы. Потемневшие от воды волосы спиралями спускались на грудь, прилипнув к тонкой изящной шее и груди. Катя показалась ему сейчас еще более маленькой, хрупкой. И у него легонько сжалось сердце от нежности к ней и точно дыхание перехватило. Он мог бы целую вечность носить ее на руках, крепко прижимая к груди, лишь бы предоргазмовая дрожь внутри от одного взгляда серых дождливых глаз, не кончалась. Лишь бы по-прежнему чувствовать себя живым, по-настоящему живым.

— А каково это, — спросила она, — когда превращаешься?

Лайонел лег на спину, заложив руки за голову и, глядя в алое закатное небо, признался:

— Это потрясающе. Выход из тела сам по себе доставляет огромное наслаждение, он подобен тысяче оргазмов, полету с огромной высоты, глотку свежего воздуха после ужасной духоты и еще немножко похож на первое купание голышом. — Он приподнялся и одним движением притянув девушку, положил на себя. — Выйти из своего тела, чтобы войти в твое — это самое фантастическое, что я когда-либо испытывал.

Она засмеялась и, положив локти ему на грудь, опустила на них подбородок.

— Мне хотелось бы испытать когда-нибудь. А ты можешь превратиться в огонь?

Молодой человек помолчал.

— Я могу стать снегом, дождем, градом, туманом, ветром… огонь не моя стихия.

— Да, и правда. — Она провела ноготком по его шее. — Превратись ты в огонь, все твои Антарктиды давно бы растаяли.

Лайонел непонимающе вскинул брови, она же прижалась ухом с той стороны, где молчало его сердце, и тихо сказала:

— Все-таки оно ледяное. А растает — и конец…

Он улыбнулся, погладив ее по уже почти сухим мягким волосам.

— Ну раз так, тогда ты меня медленно убиваешь, моя огненная девочка.

Они смотрели на ночной город с высоты трехсот метров, сидя на перилах Эйфелевой башни.

Анжелика, одетая в черное вечернее платье, украдкой бросала взгляды на своего собеседника, снова и снова отмечая, как он мужественен и хорош собой. Их роман, стремительно начавшийся на лестнице в доме Вик Талилу, уже неделю не сходил с первых полос всех газет.

А сегодня они вдвоем сбежали с очередного приема, подарив любопытствующим новые поводы для сплетен.

Морган взял с перил бокал, наполненный кровью, и, пригубив, сообщил:

— Пару часов назад один друг сказал, что мое дальнейшее нахождение в Париже нежелательно.

— Ферран, — задумчиво протянула Анжелика и, обеспокоенно поинтересовалась: — Он же не может тебя выгнать?

— Как официальный правитель города, конечно, может.

— Он не посмеет! — задохнулась от возмущения девушка. — Разве у тебя нет разрешения старейшин на деятельность в любом городе мира?

— Есть. — Нориш усмехнулся: — Но завтра я еду в Пикардию[12].

Анжелика помолчала, взвешивая его слова. Ей уже стало понятно, что этот мужчина, как прочие, бегать за ней, по каким-то известным лишь ему причинам, не намерен. Поэтому она кокетливо улыбнулась.

— Это приглашение?

— Если хочешь, — с долей безразличия ответил он.

— Пикардия — такая глухая деревня, — томно вздохнула Анжелика, но видя, что Морган даже не пытается убедить ее в обратном, бодро воскликнула: — А впрочем, почему нет! Вик со своим торгашом как раз пару дней назад укатила в Амьен. Мы могли бы навестить ее.

— Хорошая идея, — улыбнулся Нориш. — И я тебя умоляю, не называй Вио торгашом, он ас в своем деле.

— Не понимаю, что Талилу в нем нашла, — фыркнула девушка. — По-моему, он ужасен со своим бесконечным «Я знаю, что вам нужно!»

Морган расхохотался, а посерьезнев, обронил:

— Встречались мне и такие мужчины, которые говорили: «Интересно, что все находят в этой Тьеполо? Она же бесчувственная льдина!» Также знакомы мне и женщины, утверждающие: «Лайонел Нортон худший из мужчин. За что его любить? За непомерную гордыню и смазливую мордашку?»

Анжелика надменно вскинула бровь.

— Это та кучка неудачников, которые не в силах страдать по нам молча? — Девушка отхлебнула из своего бокала и заявила: — Дело не в том, что невозможно всем нравиться, а в том, что я не могу каждому ответить взаимностью. Полагаю, Лайонел тоже не может.

— Само собой, иного объяснения и быть не может, — иронично скривил губы Морган.

Девушка отставила бокал и, запрокинув голову, медленно втянула теплый сухой воздух. И, немного помолчав, полюбопытствовала:

— Ты ее видел, не так ли?

Он не уточнил, кого именно, и кивнул.

Анжелика с любопытством посмотрела на него.

Нориш признал:

— Она мила, но непонятна, лично мне. Видимо, Лайонелу тоже, иначе бы он ее не выбрал.

— Выбрал? — переспросила девушка. — Так говоришь, будто это серьезно и надолго! Да не пройдет месяца, как он объявится где-нибудь и станет очаровывать красоток!

Проницательный взгляд васильковых глаз устремился на нее.

— А ты, давно очарованная, выжидаешь?

Девушка ответила не сразу.

С тех пор как в ее жизни неожиданно появился Морган, о Лайонеле она вспоминала крайне редко, лишь когда кто-то говорил о нем или встречала упоминания в газетах. Сейчас она не чувствовала прежнего неудержимого желания видеть его, прикасаться к нему, говорить с ним, думать о нем. Зависимость таяла и ей это нравилось, но до полного избавления было еще далеко. От одной только мысли о рыжей девице гнев вспыхивал точно факел.

— Очарование кем-то длится не вечно, — наконец сказала Анжелика. — Я больше не жду его.

Нориш недоверчиво усмехнулся и, приподняв бокал, провозгласил:

— За это стоит выпить.

Она поднесла свой бокал к его, и под мелодичный звон от соприкосновения стекла губы двоих слились в поцелуе.

Ей нравилось, как спокойно и в то же время властно его рука лежит на ее талии, что он не суетится и не теряется, как многие слишком пылко влюбленные ухажеры. С ним ей было спокойно и по-настоящему хорошо.

— У меня для тебя кое-что есть, — отстраняясь, сказал Морган. Он вынул из бумажного пакета, стоящего рядом, небольшую скульптуру из розового мрамора.

Анжелика изумленно уставилась на две фигурки, одну женскую — лежащую на лестничных перилах, а вторую мужскую — позади.

— Это пошло, — определила девушка.