Дорога к себе - Александр Бромов

— Сью, а мы тебе песенку хотели спеть, чтоб порадовать, — огорченно признался Тьенси. — Думали — испугаешься, плакать будешь.

— Пойте, — милостиво разрешила девушка и приготовилась слушать, положив локти на перила.

В руках демонов, как по волшебству появились гитары, они дружно опустились на колено, и мелодия стремительно рванулась из-под пальцев. Бешенный перебор струн, горящие задором глаза, звучные голоса, поющие о любви к прекрасной девушке, и буйство огня.

Это было захватывающее зрелище: маленькая сказочная фея, стоящая посреди безумной феерии. Языки пламени обвивали ее ноги, жарко обнимали за плечи, опадали вниз и снова устремлялись вверх, беззвучно вторя музыке, подстраивая ритм сердца Леонардо под ритм мелодии — он хочет жить! И быть рядом с ней!

— Они бы концерты так отрабатывали, — недовольно произнес Сантилли, падая плечом на косяк, — а то стоят столбами и глаза закатывают.

В первый момент, отворив дверь, он опешил, но потом стало понятно, почему Ласти так настойчиво предлагала провести разминку на крыше террасы — боялась испортить сюрприз. Сочтемся, милая, сочтемся. После родов. А пока заведем небольшую копилочку твоих выходок.

— Вот и показал бы, — посоветовала демонесса, подпирая дверь с другой стороны. — А Лео неплохо держится. Наш человек.

Мельком глянув на бледного юношу, осторожно переходящего галерею, император задержал взгляд на кресте и пренебрежительно фыркнул.

— Бледноватая фантазия, — подвел он итог и начал спускаться, оставив позади обиженное сопение жены и сердитое: «Мелко мстишь».

Певцы косились на него, но песню не прерывали. Следом выглянула Элерин и удивленно вздернула брови, обозревая не лишенное мрачного своеобразия зрелище, особенно если не обращать внимания на бесов и трупы.

Царственно махнув рукой братьям: «Продолжайте, продолжайте», — Сантилли дошел до начала лестницы, сдвинул панель, закрывающую настройку домашних обоев и принялся вносить изменения, игнорируя стилус и пальцем подправляя некоторые детали. Сначала исчезла грудь девушки, висящей на кресте, жутковато закрутившись в спираль и размазавшись, затем раздвинулись плечи.

— Что за тощий гермафродит? — поинтересовался Сах, свешиваясь с перил. — Ты его кормить собираешься?

— Не все сразу, — пробормотал ашурт, наращивая торс.

Маг не выдержал издевательства над центральным персонажем и скатился вниз.

Песня закончилась, дав возможность братьям тихо пристроить гитары на невидимый в пламени столик и со стороны понаблюдать за трансформацией жертвенной девственницы в жертвенного девственника. Сах, оттеснив друга, с упоением рисовал крылатую дьяволицу, вытягивая ее из языков пламени.

— Это выше моих сих! — горестно воскликнула Элерин, поняв, куда идет дело и, сердито распинывая попадающиеся по пути головы и конечности, ушла на кухню, напоследок легким движением пальца выкрутив за спинами художников из лавового потока полуразложившийся труп.

— Вряд ли он остался равнодушным, — ашурт, сдвинув брови, особенно тщательно подправил последнюю деталь. — Такая девочка старается, старается, а с его стороны никакой реакции. Сохраняем?

Сах согласно угукнул, и они обернулись, чтобы проверить результат совместного творчества. Дружный возглас «Дьявол!» не услышал бы разве что глухой — прямо перед ними, нос к носу, кровожадно вращая слепыми белками глаз и скаля остатки зубов, натужно покачивался облезлый пример с библейских иллюстраций, смиренно дожидаясь, когда его заметят. Номер сорвал оглушительные овации в виде слепяще-желтого жгута, перевитого траурной лентой заклинания разрушения всего и вся. Труп с треском вынесло мимо оторопевших певцов во двор, где он и нашел успокоение в бассейне.

Ласайента удовлетворённо проследила полет дымящихся останков через гостиную на выход, еле удержавшись от соответствующих комментариев.

— Рино, — во всю мощь легких гаркнул император, — твои шуточки?

— Так я и созналась, — рассеянно отозвалась жена, предусмотрительно отгородившись от мужа распахнутой дверцей холодильника. — О, у нас есть пицца! А когда это у нас не было пиццы? — спросила она себя, вытягивая кусок, и ответила. — А у нас всегда есть пицца.

Тьенси, не меньше брата ошарашенный реакцией Сантилли и Сах Ира, уважительно выдохнул:

— Не слабый болид! — привлекая к себе нежелательное внимание отца.

После секунды недоверчивого вглядывания в преображенного сына, ашурт ласково поманил его пальцем:

— Иди сюда, зайка.

Но тот нахально мотнул головой, зазвенев многочисленными колечками в левом ухе и блеснув длинной серьгой в правом, но с места не сдвинулся.

Сах скрестил руки на груди и весело посоветовал:

— Беги, Тьен.

Они сорвались с места одновременно, но у хулиганов была фора, всего несколько метров, но этого хватило, чтобы, разбежавшись, оттолкнуться от стены и перебросить тело на галерею. Эрри, бросившись наперерез, притормозил Сантилли подлой подножкой и повторил маневр брата, усевшись на перила, как на жердочку. Император по инерции пробежал несколько шагов и не спеша вернулся на исходную позицию.

— Ты сам разрешил, — крикнул ему Тьенси, на всякий случай смещаясь ближе к дверям своей комнаты.

— А, может быть, я хотел лучше рассмотреть. Допустимо? — усмехнулся Сантилли. — Ласти, я боюсь представить, что тебя ждет в будущем?

— А у меня, — парировала демонесса, подходя к смеющемуся Даэрри, — проблем с воспитанием сына нет, в отличие от некоторых.

— Это потому, что пока некоторые шлялись неизвестно где, воспитанием его неуемного чада занимался я, — возразил ашурт, ложа руки на бедра.

— Тогда откуда столь потрясающий результат? — деланно удивилась Ласайента, любовно потрепав «результат» по волосам, и положила руку ему на плечо.

— Наследственность? — сделал предположение Сах и подмигнул сестре, с интересом следящей за развитием событий с порога кухни.

Даэрри повернулся к демонессе, подмигнул тихонько хихикающей Сьюзен и замер при виде белого, как полотно, Леонардо, мертвой хваткой вцепившегося в перила. Человек расширенными от ужаса глазами смотрел куда-то над головой Сантилли и шевелил губами, бесконечно повторяя одну и ту же строчку: «No nos dejes caer en la tentaciуn, mas lнbranos del maligno».[1]

Йёвалли перевел взгляд на крест и изумленно приподнял брови: когда это Сантилли успел задать столь активное продолжение простенькой программе? Рядом ойкнула Сьюзен, заливаясь краской стыда, и заливисто присвистнула Ласайента:

— Камасутра в действии. Кому из вас делать было нечего?