Вызывной канал - Антон Санченко

17.14 Капитан Зюзькин убыл для оформления отхода в портнадзоре.

17.15 Комиссия в составе боцмана Юрика, второго механика Дяди Федора и старшего помощника Сереги начала самодосмотр судна для выявления посторонних лиц и предметов, запрещенных к вывозу. Обнаружены трое лиц женского пола и пять лиц мужского пола, три ящика водки и ящик черной икры в каюте N 13.*Запись ошибочна. Одно из лиц мужского пола является фрахтователем судна Б. Альбертовичем. Икра и водка входят в судовые запасы для питания армянского населения на переходе Одесса-Пирей.

17.30 Комиссия закончила работу. Посторонних лиц, и предметов, запрещенных к вывозу не обнаружено.

Вернулся Зюзькин. Учись, Серега, пока батька жив, говорит.

Рассказывает.

Мол, капитан порта даже обрадовался, когда Зюзькина увидел. Чего не заходишь, капитан, спрашивает. Что, устранил уже всё? Молодец! За четыре дня всего-то справился. Тут ваш "Днепровец четвертый", мол, две недели на внешнем рейде из-за ерунды какой-то проторчал.

И Регистру уже успел предъявиться? Отход уже оформляешь? Ну, совсем молодец, не чета бюрократам вашим ГУРФовским. Две недели всё доказать нам пытались, что судно укомплектовано пиротехникой согласно норм вашего регистра карманного. Да купили б на Привозе уже эти три ракеты несчастных, простой судна — куда дороже обходится.

А ты, капитан, молодец. Сразу видно — кооперативный моряк. Быстро отстрелялся. Да не спеши, теперь уж чего. Утром уже отойдешь. В пятницу, вон, даже по приметам в море нехорошо выходить.

А Зюзькин-то прикинул уже, что Регистра ему опасаться вроде как и нечего, раньше двенадцати часов понедельника официальный порядок его никак не сработает, но в субботу снова Герцен на вахте, как бы еще чего не накопал экстрасенс пришельческий. И отвечает капитану порта. Спасибо, мол, я не суеверен. Тот рассмеялся и дал портнадзору добро.

— Ну что ты, Серега, как Станиславский? Заладил: не верю, не верю. Вахту у трапа пойди проверь. Сейчас таможня прибудет.

Торчу я с этих пророков. Иной такого накаркает, что ему же самому лучше сразу в петлю залезть, если хоть десятая часть из предсказанного сбудется. А он, бедолага, еще и расстроен бывает, если греки не сожгут родную Трою точно в предсказанный им день.

Вот и старпом повеселел даже, когда увидел, кто в этот раз старшим смены таможенников приехал. Напевать даже стал. Свою любимую. "Нет, мой милый, никуда я не уеду… "

Имел он счастие познакомиться с мадам Тамарой задолго до дня сурка.

— Я тогда еще третьим помощником был на пассажире. Шли на Дунай, границу в Одессе закрывали. Однокашник ко мне в гости зашел, посидели… Короче, не успел судовую кассу в трансфлот сдать, а таможня уже на борту. Сейчас-сейчас, быстрее лани лечу сдавать — обещаю. А она мне говорит, да зачем, мол. Ты сейф просто опечатай и сумму задекларируй. Я и не знал, что так можно. В общем, как только я ее же совету последовал, так и был пойман с поличным на месте преступления. Сама же и поймала контрабандиста. А я еще как раз зарплату не выдавал народу, сумма на кассе изрядная была. Такие дела.

— Так что, мой милый, никуда мы не уедем.

Аж расцвёл человек. Никакой «меланхолии и гиппохондрии». А мы со Спортсменом переглянулись:

— Да нет, — сразу понял Юрец, — там в шкиперской столько добра сверху навалено, никакая Тамара за день не перекидает. Но заволновался, смотрю, боцманюра. Раскраснелся. Ещё немного, и сам эту мадам Склодовскую-Кюри с рентгенами во взгляде в шкиперскую повел бы. Она ни здрасте, ни пожалуйста, только на борт ступила, сразу: "Куда?" — спрашивает. В смысле, как в каюткомпанию для начала попасть. А боцманюра понял так, что сразу — на место преступления. Хорошо, старший из армян со своим американским президентом перехватил ее у дверей. Смерила мадам его взглядом, как кролика — от ушей до хвоста:

— Доллары в декларацию занесены? — спрашивает.

Да, старпом мог быть удовлетворен. Первое апреля продолжалось по полной программе.

Собственно, то что уже никто никуда не едет, стало ясно минуте на двадцатой работы комиссии. Армяне, подвергнутые досмотру с пристрастием, позиция за позицией теряли вкус к путешествию по историческим местам Греции. Разве сунешься в Акрополь, не имея за душой ни одной электродрели? Или в храм Посейдона на мысе Сунион без сотни махровых полотенец? На Агоре засмеют. Когда же мадам инспектор проявила себя еще и как ценитель живописи, ни о каком шоп-туре в Грецию уже и речи не было. Видимо это паломничество к горе Олимп было задумано с тайной целью посрамить обитель языческих богов видом библейско-армянской святыни.

Но мадам Верещагина не собиралась останавливаться на достигнутом. Напрасно армянские женщины обзывали её нехорошими словами, когда она перешла к нательному досмотру мужей. Ни грамма секса в раздевании до трусов не было. Просто за державу Тамаре было обидно. В особенности за братскую Армению.

Наша со Спортсменом каюта также подверглась особенно тщательному досмотру сразу двумя Тамариными подчиненными.

— Ну чего там? Не замаялась еще? — время от времени спрашивал один из них.

— Иду на разведку. Заодно и колбаски еще подрежу, — отвечал Спортсмен и исчезал за дверью. Он очень грамотно пользовался запретом на передвижение Светок по судну.

— Не, еще бодро роет. В унитазе рукой шарит. По локоть, — докладывал Спортсмен, вернувшись с разведки.

— Еще боржомчику?

Досталось от Тамары и Бизнесмену Альбертовичу, у которого в Одессе было схвачено все. Никакие уверения в том, что икра будет скормлена армянам, а водка выпита лично им еще до подхода к внешнему рейду Пирея, не произвели впечатления на эту рентгеноокую леди. Только технические причины помешали ей пустить конфискованные деликатесы через буфет морвокзала в тот же день.

— Ничего, пацаны, — утешали нас таможенные постояльцы.

— До конца смены всего двадцать минут осталось. Не успеет она вас закончить. А со сменщиками уж как-нибудь договаривайтесь.

А Тамара, чувствуя цейтнот, неистовствовала, подгоняя не успевших спрятаться в нашей каюте подчиненных:

— Ищите, я чувствую, еще что-то есть!

И стоило ей так нервничать? Спросила бы у нас со Спортсменом, мы бы ей честно признались, что кроме нашей водки и пятисот тонн стального уголка с липовыми документами на Бейрут, ни грамма контрабанды на судне уже не осталось.

Конечно, Зюзькин, задним числом может бахвалиться своей славой первопроходимца таможен, бить себя в капитанский жетон, объяснять, что это обычный таможенный прием: злой таможенник все находит, добрый все возвращает и принимает благодарности, которыми позже поделится со злым; и что Зюзькин сразу все понял, обо всем договорился, и Бизнесмен Альбертович зря подкупал того рядового пограничника, которому доверили охранять гору экспрориированного добра на причале. Пусть они хоть передерутся за сомнительные лавры лучшего контрабандиста недели. Мы то с Юриком знаем, что и по сей день стояли бы у морвокзала, если бы в наши светлые головы не пришла одна спасительная идея.