Приключения знаменитых первопроходцев. Африка - Луи Буссенар

В середине августа экспедиция опять прошла по Шире. Доктор намеревался продолжать исследования к северу от Ширвы, а потом направиться к неизвестному прежде озеру Ньяса. Он слышал о нем от туземцев, называвших это озеро Ньиньеси, что значит «звезды».

По дороге экспедиция открыла горячий источник — в нескольких шагах один от другого из земли бьют два ключа, сливающиеся в прозрачный ручеек. Его температура оказалась 79° по Цельсию! Опущенное туда яйцо варится за три минуты[141]. Если ящерицы и насекомые слишком приближаются к воде, тут же свариваются живьем. Путешественники видели их останки на берегу. Однажды при них большой жук решил присесть на предательскую поверхность воды; он погиб прежде, чем успел сложить крылышки.

Постепенно болота уступили место лесам, но земля оставалась достаточно плодородной. Путешественники прошли по стране манганджа, радостно поразившись царящему в ней порядку. Деревни здесь чисты, хорошо выстроены, рядом всегда течет речка или ручей (проточная вода для негра — половина жизни); в каждой деревне есть «боало» — площадь под большими тенистыми деревьями, где собираются все сходки.

Их экономика гораздо более развита, чем воображают люди, представляющие всех туземцев жуткими дикарями, — торгаши с побережья и географы, привыкшие, не выходя из дома, роскошно живописать нравы и обычаи всех народов.

«Это, — пишет Ливингстон (слог его часто однообразен, но всегда совершенно ясен), — деятельная, трудолюбивая раса. Они обрабатывают железо и хлопок, плетут корзины и циновки, но более всего занимаются земледелием. Нередко можно видеть, как все жители деревни — мужчины, женщины и дети — идут в поле и усердно работают мотыгами, а младенцы в это время спят в тени каких-нибудь кустарников».

Надо отметить, наши французские крестьяне не в меньшей степени, чем эти смиренные африканцы, подчиняют себя закону труда — вот только так же ли они счастливы?

Ливингстон — наблюдатель неизменно проницательный и щепетильно правдивый — дает далее такое интересное описание способа обработки девственных земель:

«Вырубку леса они производят точно так же, как американские колонисты: рубят деревья маленькими туземными топориками. Стволы и ветви складывают в кучу и сжигают, а золой посыпают землю. Пни высотой около метра оставляют гнить на корню: между ними и разбрасывают семена.

Если вырубка сделана на травянистом участке, манганджа захватывает обеими руками сколько может травы и завязывает узлом, а после обрубает под корень мотыгой. Так, охапку за охапкой, очищают все поле; повсюду теперь сохнет сено в маленьких пучках. Перед началом сезона дождей сено сгребают и сжигают, золу смешивают с землей и используют как удобрение.

Главный промысел племени — железоделательный. Руду добывают в горах; в каждой деревне есть домна, угольщики, кузнецы. Последние делают хорошие топоры, наконечники копий и стрел, лопаты, браслеты. Принимая во внимание, что работа здесь ручная, а инструмент примитивен, все это поразительно дешево.

Манганджа делают и много глиняной посуды: котлы, миски, большие корчаги для зерна, всевозможные кувшины. Их изящно лепят без круга и с немалым вкусом украшают добываемым в горах графитом.

Некоторые занимаются только тем, что плетут из бамбуковых побегов красивые корзинки; некоторые вяжут сети — частью для себя, частью для обмена на соль и вяленую рыбу. Соль и рыба, наряду с табаком, железом и шкурами, — предметы оживленной торговли между деревнями.

Многие манганджа имеют внешне разумный вид, пропорциональную голову, высокий лоб, приятное лицо. Они много занимаются волосами; хорошая прическа здесь — предмет гордости, поэтому они бесконечно разнообразны».

И только когда заходит речь об украшении, земледелец и ремесленник, который в умении работать мог бы поспорить со многими европейскими крестьянами, проявляет себя как дикарь, влюбленный в причудливые, бессмысленные побрякушки. Некоторые заплетают длинные пряди на лбу, буйволовы рога. Эта прическа в большой моде, для нее приходится приклеивать к волосам целую сложнейшую конструкцию: трубочки, связочки, подпорки… Другие, напротив, заплетают волосы сзади в густую косу, изображающую буйволов хвост. У иных множество маленьких косичек, подпертых кусочками коры, торчат, как лучи, во все стороны вокруг головы; кто-то носит волосы уложенными в несколько ярусов, а у его соседа бритая голова блестит, как тыква.

Манганджа с ума сходят и от безделушек; все пальцы, даже большой, у них унизаны металлическими фигурками животных, а руки и ноги — латунными, железными, медными браслетами.

Но самое экстравагантное из этих, с позволения сказать, украшений — конечно, пелеле: кольцо, которое женщины носят в верхней губе. В детстве им протыкают губу как можно ближе к носу и в дырочку вставляют деревянную шпильку, чтобы рана не затянулась. Когда края зарубцуются, на место шпильки вставляют стерженек потолще, растянуть дырочку, затем еще толще, еще — и наконец добиваются, что в дыру на губе можно вставить металлическое кольцо диаметром шесть — семь сантиметров[142].

Манганджа-горянки носят подобное украшение все без исключения; достаточно часто оно встречается и у жительниц Нижней Шире. У женщин победнее кольца (или диски) бамбуковые, а у богатых — жестяные или слоновой кости. Металлические пелеле часто имеют форму маленькой тарелочки, а костяные — напоминают кольцо для салфетки.

Женщина — если только она не в трауре — не является на людях без пелеле. Попробуйте представить себе, как ужасна губа, торчащая на два пальца перед носом! Когда женщина, давно носящая пелеле, улыбается, щеки ее судорожно дергаются, губа вместе с кольцом подскакивает до самых глаз, нос уморительно торчит в дырке кольца и видны зубы, заостренные, как у кошки или крокодила.

Подобные экстравагантные кольца не только безобразны, но и страшно неудобны: невозможно произносить губные звуки, есть жидкую пищу, пить из чашки — только лакать языком. Серьезно говоря, невероятно противно глядеть, как изуродованная верхняя губа дергается при каждом движении языка, а по подбородку постоянно струйкой бежит слюна, которую не может удержать полуоткрытый рот.

А скажите этим женщинам, что это ужасно, нечистоплотно, неудобно, — она ответит вам так же, как француженка, измученная корсетом и остроносыми туфлями: «Так носят!.. Коди!..»[143]

Трудно сказать, откуда взялась подобная ужасная мода, распространенная не только в этих местах и даже не только в Африке: она ведь встречается и в Бразилии, недалеко от Амазонки, в штате Гояс, у индейцев-ботокудов[144]. Только индейцы называют пелеле «ботоке» и уродуют не верхнюю губу, а нижнюю.