Такой горячий, но сладкий кофе (СИ) - Делаверн Хельга

— Ваше безе. — лысеющий официант сверкнул белоснежной улыбкой и поставил на стол десерт. — Я могу забрать это блюдо? — он показал на тарелку со злосчастными улитками.

— Да, конечно, — устало ответил Саша. День только начался, а скандалы уже не заставили себя ждать.

Облокотившись на стол, я зажала рот рукой и смотрела на прохожих, чья одежда в окне, весело переливалась самыми разнообразными красками. Если честно, больше всего в этой ситуации мне было жалко Сашу. Юноша находился между двух огней, которые норовили сжечь его дотла.

— Наверное, папа просто не понял, что ты раньше никогда не ела улиток, — тихо сказал он.

Я повернулась к нему и, заглянув в его карие глаза, спросила:

— Ты знаешь, что наш брак по расчёту?

Молодой человек смотрел на меня так серьёзно, что я уже пожалела о своём вопросе.

— Я слышал много версий. Родители говорят, что тебе нужны наши деньги, друзья считают, что ты вышла за меня замуж из жалости. Артём вообще уверен, что ты просто хочешь его позлить. И вот теперь и ты говоришь мне о каком-то расчёте. Знал ли я об этом? Да, знал. Знал и всё равно надеялся, что ты будешь со мной из-за денег, жалости или мести. Как видишь, я не прогадал. Но уточнять детали «твоего расчёта» я не хочу. Мне достаточно того, что ты останешься им довольна.

— Пойдём домой?

Пока мы шли по улице Саша молчал. Молчал и крепко держал меня за руку. Да и потом по квартире он тоже слонялся, не издавая при этом ни звука. И даже ночью, когда Герц лёг в кровать, он смотрел в потолок, закусив губу. Жаль, что я не могу прочитать его мысли.

— Ты расстроился? — я положила голову ему на грудь, гадая, оттолкнёт меня сегодня юноша или нет.

— Я знал, на что шёл.

— Не жалеешь теперь? — я провела рукой по его животу.

Саша дёрнулся и дрожащим голосом сказал то, что напрочь отбило мне всё желание заниматься с ним любовью.

— Его ты также возбуждала?

Вздохнув, я села на кровать и пыталась провести свои мысли в порядок.

— Если тебе интересно, то его я вообще не возбуждала.

— Да?

Я обернулась:

— Он всегда приходил ко мне уже возбуждённый.

То ли ревность, то ли моя ухмылка пробудила в молодом человеке настоящий звериный инстинкт. Резким движением Герц дёрнул меня за руку и буквально повалил на кровать. Когда он больно схватил меня за пальцы, я, не сводя с него глаз, сказала:

— А, может, я не хочу тебя?

— Что значит «не хочу»? Ты сама сказала, что вышла за меня замуж по расчёту, так что отрабатывай.

Чем дольше я сопротивлялась (наигранно, разумеется), тем сильней он возбуждался. Нежность Саша чередовал с грубостью; например, одной рукой Герц хватал меня за горло, а другой гладил по волосам. Правда, его порыва надолго не хватило. Видимо, решив, что в какой-то момент молодой человек сделал мне больно, хотя на самом деле такого не было, он осторожно поцеловал меня в губы и прошептал:

— Всё очень и очень плохо.

Всё очень и очень плохо, потому что, когда ты хватаешь меня за пальцы, волосы и шею я вспоминаю, что Артём делал со мной то же самое. Грубый и быстрый секс до боли во всём теле и хрипоты в голосе.

— Не вздумай останавливаться.

Да он, собственно, и не собирался этого делать; просто перешёл на более щадящий режим. Воспитание не позволяло юноше быть эгоистом в постели, поэтому все его старания были направлены только на моё удовлетворение. О себе Саша этой ночью совсем не думал, а зря: после близости у меня создалось впечатление, словно он лёг со мной в кровать против собственной воли. И, по-моему, это Герц отрабатывал какой-то расчёт, а не я.

— Ты куда? — еле слышно простонал юноша.

— Я покурю и вернусь.

— Нет, родная, не уходи. Мы ещё не закончили.

Я улыбнулась, когда Саша уткнулся лицом в подушку и засопел. Нет, родной, на сегодня мы точно закончили.

Глава 37

«Любовь должна быть умной и доброй,

А страсть легкомысленной и беспощадной.

Чувствуете разницу?

Они как враги, претворяющиеся лучшими друзьями».

Эти предложения всю ночь крутились в моей голове. Засели простой мыслью: с них обязательно нужно начать новый роман; вот прям немедленно необходимо оторваться от кровати и сесть за главу, но сон, подобно прелестной гурии, душил меня ароматом сладких цветов и едва слышимых шорохов. Видимо, Саша спросонья никак не мог нащупать тапки, пока кто-то усердно трезвонил в дверь. Я повернулась к нему лицом, но он шёпотом сказал мне: «Спи», и, потирая глаза, направился в прихожую, пытаясь по пути надеть штаны. Однако вернуться в царство Морфея не удалось, потому что в коридоре разыгралась самая настоящая драма, название которой, ещё Иван Сергеевич Тургенев придумал. Отцы и дети, чёрт возьми!

А так как Алексей Владимирович предпочитал говорить чётко и громко, то его слышала не только я, но и, по-моему, весь подъезд.

— Кажется, я попросил тебя вчера приехать в издательство, — не поздоровавшись с сыном, мужчина сразу же начал разговор на повышенных тонах.

— Я проспал.

— Бизнес не терпит отговорок. Ни одна шлюха не стоит потраченного на неё времени.

Судя по ответу юноши, от его сна не осталось ни следа.

— Женщина, которую ты называешь шлюхой, моя жена. Я знаю, что у вас пока не складываются отношения, и, тем не менее, ты обязан её уважать.

Старший Герц усмехнулся:

— Жена, как же. Сколько таких жён ты можешь подцепить с моими деньгами, а? Ты никогда об этом не задумывался? Открой глаза, Саша! И посмотри, что твоей Марине на самом деле нужно!

— Марине нужен я.

— Будь я моложе, ей был бы нужен я. А всё почему? Потому что это МОЙ бизнес. И вы живёте здесь на МОИ деньги. Не забывай об этом.

— Мы у тебя ничего не просили. Забери всё, что ты нам дал, мы проживём без твоей помощи.

— Без моей помощи ты будешь валяться возле мусорных баков, а твоя жена стоять на панели.

— Отец!

Признаться честно, я плохо знала их семью, чтобы предугадать последствия такой ссоры. Какова вероятность, что словесная перепалка может перейти в драку?

— Добро пожаловать, Алексей Владимирович, — сказала я, встав рядом с Сашей, — не желаете пройти на кухню?

— Смотри, Саша: стоило мне упомянуть слово «шлюха», как твоя возлюбленная тут же оказалась здесь. Как думаешь, совпадение ли это?

Молодой человек закрыл глаза и сжал кулаки.

— Папа, сейчас тебе лучше уйти.

— А что, Марина? Давай расскажем ему, как ты продавалась мне, когда этот слюнтяй лежал на больничной койке?

— Что значит «продавалась»? — он растерянно посмотрел на меня.

— Ты знал, что в твоей жене есть предпринимательская жилка? Рассказать тебе, как она со мной торговалась о цене своей свободы после того, как целовалась с Артёмом? Пороть тебя надо было в детстве дедовским ремнём! Может, тогда бы ты стал мужиком!

— А, может, меня просто нужно было воспитывать, чтобы я стал мужиком? Ты же сам променял нас с матерью на своих молодых подстилок!

Нервы Алексея Владимировича были не такими крепкими, как у Саши. Мужчина отвесил юноше нехилую пощёчину.

— Учить меня вздумал, щенок? Я, между прочим, предлагал тебе учиться на моих ошибках!

Усмехнувшись, он вытер кровь с губы:

— А я и учусь. Видишь, я выбрал в жёны женщину старше себе и не кувыркаюсь с малолетками.

— Если бы она не согласилась стать твоей женой, с тобой бы до старости никто не кувыркался. — прошипел старший Герц. — Посмотри на себя! Ты же ведёшь себя как тряпка! Ни одна нормальная баба с таким не свяжется по собственной воле. Только из жалости или за деньги! И то вариант «из жалости» ещё под большим вопросом! В чём ты вообще меня обвиняешь? Ты захотел эту игрушку, — он показал на меня пальцем, — так я тебе её купил! Какие ко мне ещё могут быть претензии?!

Я приподняла бровь:

— А я-то думала, что сама продалась. А тут вон оно как выходит: ты захотел, и меня купили? — я посмотрела на Сашу.