Кронштадт - Андрей Посняков

Да где же мячик-то? Может, вон туда укатился, за пень? Или… Ага, вот он! Нагнувшись за мячом, мальчик вдруг вскрикнул: показалось, что руку его вдруг обвила змея. Толстая, буровато-зеленая, только почему-то – с листьями. С пожухлыми бурыми листьями.

– Помогите-е-е!!! – Вит успел еще раз крикнуть, прежде чем «змея», мгновенно обвив все его тело, с такой силой сдавила грудь, что затрещали ребра. И не было уже никаких сил кричать. А проклятые бурые кольца подобрались к горлу… И свет померк в серых глазах мальчишки.

Бывший сержант Джаред Хорг, как и все дампы, всегда был не очень-то дружелюбным существом. Не особенно и веселым, скорей – мрачным. И одиноким. Очень одиноким, опять же, как все дампы, – безобразные до отвращения люди мусорной кучи. Покрытые кровоточащими язвами, со свисающими лоскутами кожи. Отчаянно шепелявящие вследствие генетически передающегося поражения органов речи. С огромными белками открытых, без век, глаз. Этакие страшилища, дампы, однако, отличались солдатской верностью и особым понятием о чести. Правда, понятие это относилось лишь к их воинским отрядам – семеркам. Ныне у Хорга семерки не было. Благодаря одноглазому властелину Новоселок. Вот ведь подсуропил, поганый кусок дерьма! Пришлось срочно искать пристанище, хотя бы на зиму. Пусть даже у хомо, которых Хорг, как и все дампы, не уважал. Но хомо его наняли и обещались платить. А значит, нужно было служить им, уважая свою воинскую честь. Жаль, что все тут бестолково… как всегда у хомо, увы. Никаких поручений новоявленному наемнику в крепости не дали, хоть он и просил. Вот и маялся бездельем, гулял… И однажды случайно набрел на играющих в какую-то занятную игру мальчишек. Посмотрел, таясь за кустами, – не хотелось пугать игроков своим внешним видом. Потом пришел еще разок, еще. Игра оказалась не сложной, но азартной, и дамп неожиданно для себя всерьез ею заболел. Даже чуть не кричал, когда не туда, по его мнению, били.

Вот и сейчас, в солнечный осенний денек, он отправился на знакомое место и еще издали услыхал ребячьи крики. А потом, когда подошел ближе – еще крик. Крик боли и ужаса! Уж такие-то вопли привыкший к войне и крови сержант умел отличать. Тем более – кричал ребенок. Кто-то из игроков, скорее всего.

Крик доносился из густых зарослей возле развалин. Сообразуясь со своим понятием о воинской чести, наемник выхватил меч и, не раздумывая, врубился в самую чащу. Конечно, меч, даже двуручный, – не секира, деревья не валит, однако просеку в кустах Хорг проделал быстро. И так же быстро увидел источник крика – светловолосого мальчишку-хомо, которого душил в смертных объятьях зеленовато-бурый плющ-удав. Хищное растение было хорошо знакомо сержанту. Еще бы – ведь дампы использовали его для ритуальных казней!

Резким ударом меча Хорг перерубил плющ, а затем принялся старательно отсекать побеги и рвать стягивающие тело жертвы кольца, к счастью, уже ослабевшие настолько, что парнишка мог дышать. И даже что-то сказал, одними губами, едва слышно… какое-то слово… и даже показал глазами…

Мяч! Ну конечно, мяч. Та круглая штука, которую парни пинали, стараясь обмануть соперника и попасть в ворота.

Дамп показался из-за кустов во всей своей красе. В лохмотьях, с красным, покрытым язвами, лицом и страшными выкаченными глазами с вертикальными звериными зрачками. Пародия на человека, жуткое отвратительное чудовище, монстр!

На сгибе правой руки монстр нес обессилившего Вита, в левой же держал мяч. При виде такого ужаса юные футболисты уже изготовились бежать – позвать хоть кого-нибудь на помощь. Однако чудовище вовсе не проявляло агрессии. Наоборот, осторожно поставив парнишку на ноги, кинуло ребятам мячик.

– Ви-ит… Это ты кричал? – заикаясь, спросил Пашка.

– Я… – Виталик захлопал ресницами. – Меня там какая-то змея чуть не задушила. А вот этот… он меня спас! Он мой друг теперь.

– Вит… а кто он?

– Я – кроштшатшшкий наемжник, – кое-как пояснил Хорг. – Шолдат. Вжы менжя не бойтешь. Вот… Хотитше потрогатш мечш?

– Ого! – голубоватый, со слегка волнистым у гарды клинком, меч вызвал у футболистов неподдельное восхищение. А когда наемник еще показал пару ударов да протянул свое оружие самому младшему, Пашке…

– Тяжелый! – улыбнулся тот. – Дяденька, а его ведь двумя руками держать надо, да?

– Джа, – кивнул наемник. – Джвумя. Джержи. Шпробуй.

Пашка, как смог, размахнулся…

– Развлекаетесь? – как раз в этот момент к ним и подошли Кир с шамом.

Наемник пожал плечами:

– Можно и такш шкажать. Всше равно работшы пока нетшу.

– Нет, так будет, – усмехнулся Кир. – Вот прямо сейчас.

Вернувшись обратно в крепость, десятник уже вечером доложил на Совете все свои сомнения насчет Цитадельской. Совсем недавно выжигали, и вот нате вам – плющ-удав! Впрочем, семена вполне могло занести морем.

– Говори, сука! Я кому сказал?! – намотав на руку ремень, Дэм коротко, без замаха, ударил привязанного к сиденью парня в живот. Не рассчитал – несчастный грохнулся на пол вместе со стулом, инстинктивно втянув голову в плечи.

Это был совсем еще молодой парень, часовой со склада горюче-смазочных материалов. Тот самый, во время дежурства которого исчезла солярка. Или могла исчезнуть. В этот день еще трое дежурили. И каждого нужно было допросить. Допросить как следует, без всякой жалости, как и поручил Совет. Точнее, даже не Совет, а сам его председатель, командор Стефан!

Дэм чувствовал себя на седьмом небе. Еще бы! Впервые ему поручили столь важное дело: раскрыть целый заговор, вывести на чистую воду окопавшихся в крепости врагов. Поручили не кому-нибудь, а именно ему. Это и был тот шанс, о котором говорила Дайна. И создал его во многом сам Дэм, не поленившийся написать сообщение о том, что десятник Кирилл Розмахов самочинно, без разрешения Совета, привинтил манипуляторы боевому роботу. И еще зачем-то пригнал туда гусеничный тяжелый тягач.

Уж конечно, крепыш не стал впутывать в это дело Алексию, не упомянув о девчонке вообще. И надеялся (да что там, надеялся – точно знал!), что Кир ее тоже не выдаст, все возьмет на себя. Мысль о том, что он, Дэм, поступил подло, предав близкого друга, не терзала парня вовсе. Он точно знал, что поступил правильно, что приблизился к своей мечте. Ведь уже совсем скоро Алексия станет его невестой. Иначе и быть не могло! Кир теперь мешать не будет, не сможет. Нет, его не казнят перед строем, просто сошлют на юг, в дальний форт, месяца на три, а то и вообще – до самого лета. И уж это время Дэм не потратит зря.

После доноса… нет, не доноса – просто сообщения – крепышу и доверили то важное и секретное дело, которым он занимался сейчас, не жалея ни себя, ни допрашиваемых.

– Говори! – еще удар. На этот раз хитрый Дэм прислонил стул к стенке, об которую допрашиваемый тут же ударился затылком.

– Я ничего не помню, нет…

– Совсем-совсем ничего? – вкрадчиво осведомился крепыш. – А я тебе помогу вспомнить, не сомневайся.

Как поступать дальше, ему рекомендовала все та же Дайна, девушка не только красивая, но и умная, и хорошо знающая жизнь. Почему-то ни с того, ни с сего она вдруг стала покровительствовать Дэму, взяв его под свою опеку. Что-то подсказывала, советовала, а иногда даже и допускала до себя. Изредка, но бывало. И все же Дэм по-прежнему любил Лексу, любил, несмотря ни на что. По крайней мере, так казалось ему самому, и Дайна его уверенность вполне разделяла.

Взяв ножницы, крепыш разрезал робу допрашиваемого. Прямо на груди, снизу вверх, вместе с тельняшкой. И, достав нож, изобразил первый узор – длинную кровавую кривую.

Связанный парнишка дернулся и закричал, выпучив глаза от боли и страха. А Дэм примерился нарисовать ему розу вокруг пупка… Жаль, не успел.

– Я все скажу, все!

– Говори, – лишь усилием воли крепыш отложил в сторону нож.

– А что… – испуганно зашептал часовой. – Что говорить-то?

– Скажи честно и прямо. Солярку велел отдать член Совета Выживших Кир?

Блеск клинка… зловещая усмешка…

– Да, да! Он!

Точно так же было и со вторым, а вот с третьим Дэм неожиданно увлекся. Кожа очередного допрашиваемого вдруг показалась такой белой и нежной, так просилась под нож… Крепыш не стал себя ограничивать. Просто не смог. Рисовал, рисовал, рисовал, не обращая внимания на кровавые брызги. Как настоящий художник. И остановился лишь тогда, когда несчастный уже не кричал. Умер.

И, как назло, в каземат тут же вошли Стефан и Дайна. Правда, за смерть допрашиваемого Дэму не пеняли.

– Это ничего, – тряхнув косой челкой, командор как-то по-отечески улыбнулся. – Это бывает. Главное, ты старался выполнить свое дело.

– И выполнил его хорошо, – кивнула Дайна. – А потому достоин награды.