Птичья песня - Яна Ветрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тьфу ты! – воскликнула я, отскочила от лужи и опрокинула стул. Кеды моментально промокли.
Я едва не расплакалась, но быстро взяла себя в руки. Если Джей сейчас что-то почувствует, то спустится из библиотеки, начнёт сверлить меня взглядом и договариваться о новых правилах. Давай договоримся, Рина, что ты больше не ревёшь в светлое время суток. Это у вас так моют пол или ты изобрела новый метод? Давай договоримся, что ты будешь впредь мыть пол классическим способом. И ещё что ты не будешь ходить по дому в мокрой обуви!
Я сняла кеды и повесила их за шнурки на солнечной веранде. Ступать босыми ногами по намокшему полу было неприятно, но я не пошла за другой обувью, чтобы не испортить и её. В рюкзаке лежали кроссовки и балетки – Алина считала, что в путешествии нужно иметь запасную обувь.
Часть воды утекла под полки и плиту, часть просочилась в щели в полу, древесина потемнела и распухла. Сначала я попыталась собрать лужи в ведро, но потом решила, что проще будет тряпкой распределить воду по кухне и коридору – вроде как и пол помыла. На деле оказалось не так просто, но за час я справилась. По углам прятались комки намокшей пыли, местами можно было заметить разводы, но стало чище, чем до этого. Пока тряпка была мокрая, я повозила ей по полу в своей комнате и даже по ступенькам. В столовую я даже заходить не стала – всё равно ей никто не пользуется. Подумав, я ещё раз окунула тряпку в ведро и протёрла пол на лестничном пролёте с мрачными пейзажами. Я задумчиво стояла перед лестницей на третий этаж, когда дверь библиотеки отворилась, и Джей сообщил, что там мне делать нечего, а вот библиотеку не стоит обходить вниманием. Мои босые ноги он то ли не заметил, то ли проигнорировал.
Уже второй раз за день я пообещала себе сначала думать. Нет чтобы убравшись на кухне, сразу скрыться в саду! Только добавила себе работы. К счастью, колдун был слишком погружён в чтение, чтобы осуждать мои методы уборки.
После того, как я помыла пол в библиотеке, мне хотелось одного – добраться до кровати, лечь и не шевелиться до вечера. Но приближалось время обеда. Колдун всё ещё ел мало, а я всегда предпочитала плотно позавтракать, поэтому обед был поздний. Робин, похоже, решил сегодня не приходить.
Проклиная всех колдунов вместе взятых, а также их замшелый мир, я бросила в кастрюлю картошку, залила водой и поставила на плиту. Вспомнила, что картошку надо было помыть, пришлось сливать уже нагревшуюся воду, мыть клубни и снова заливать водой. Давно я не чувствовала себя такой растяпой, как сегодня.
Я присела, положила голову на стол и сама не заметила, как уснула. Проснулась я, когда вода уже почти выкипела, а картошка растрескалась и развалилась. Спасибо, что не сгорела! Я вывалила картошку в раковину, кое-как, обжигаясь, счистила шкурку, переложила в большую тарелку. Пригодилась купленная утром зелень – я присыпала неаппетитные развалины укропом.
Джей зашёл на кухню и воззрился на распухший влажный пол. Я испугалась, вспомнила про тётушкин способ и быстренько представила зеркало между мной и колдуном. Тот нахмурился и ничего не сказал. Обед прошёл в молчании. Джей отковыривал оставшиеся шкурки и каждый кусочек картошки запивал водой. Он съел совсем мало, сказал, чтобы я занялась изгородью, и опять удалился в библиотеку. Интересно, когда же наступит мой черёд посидеть в кресле с книжкой?
К вечеру я валилась с ног от усталости, мысли путались и перескакивали с одного на другое. Я вспомнила про кеды на веранде и тут же забыла про них, вспомнила про мшистый мир, задумалась, как бы через него попасть домой, переключилась на воспоминания о тётушке и так и заснула.
Проснувшись от комариного звона, я разозлилась на себя, что не смогла снова увидеть тень мира. Сегодня каменный Бонифаций спал. Он был чистым, но я всё равно смахнула с него уличную пыль. Теперь нужно придумать имя и второму. Я стёрла с него пыльцу от нависавших белых цветов, протёрла покатый лоб. Ну конечно! Я посчитала слоги – у каждого получалось по четыре. Меньше, чем в «Екатерине», но по-королевски много для этого мира.
– Нарекаю тебя Достоевским! – торжественно произнесла я.
Теперь у меня появилось целых два друга, вынужденных слушать мои жалобы – убежать-то они не могли.
Следующие несколько дней прошли прекрасно. Каждое утро я ходила на рынок. Можно было бы покупать больше продуктов и бывать там реже, но я использовала любую возможность, чтобы избегать колдуна, даже если это означало очень медленно и тщательно отмывать Достоевского и Бонифация, не менее тщательно стричь дикую изгородь по периметру участка, вдумчиво поливать посаженные Робином цветы, которые уже дали первые ростки. Робин забегал несколько раз на кофе, один раз принёс Джею книжку, в которую тот вцепился и не вышел из библиотеки даже пообедать. Тут я не могла ему посочувствовать – нечего было тащить кого попало, то есть меня, из мира без магии. Мог преспокойно найти опытную служанку здесь.
Хоть я и ложилась спать раньше и не была такой уставшей, никак не удавалось снова увидеть тень мира. Даже когда мне случилось пару раз проснуться на рассвете, за окном зеленел всё тот же сад, хоть уже и приведённый в порядок, но не тот, который я хотела увидеть вновь.
Глава 9. Тень мира
В тот день в гости заглянул Робин. Он зашёл на кухню, когда мы с Джеем заканчивали искать в тарелках съедобные кусочки, и даже попробовал найти что-то похожее на еду в сковородке.
– Брось, это невозможно, – сказал Джей, взял яблоко и ушёл на веранду.
Робин присоединился к нему, а я махнула запиской над краном, чтобы помыть посуду. То ли магии в записках сразу было мало, то ли я тратила много воды, отмывая львов, но запас уже истощился вполовину. Надо бы спросить Робина, для чего нужны остальные записки и попросить принести новых.
Я уменьшила поток воды и прислушалась, о чём там щебечут колдуны. Джей ворчал, что мои кулинарные потуги больше похожи на попытки отравления. Я даже уронила щётку от возмущения!
– Не ной, – оборвал его Робин, – сам виноват.
Правильно, сам виноват!
– Мне всегда не везло, но это же просто катастрофа!
Я со злостью принялась оттирать сковородку. Хорошо, что она чугунная, а то я бы протёрла в ней дыру.
– Тебе всегда везло больше, чем другим, –
