Черный трибунал - Виктор Доценко

Однако в УПРО великодушно простили проступок Адика, решив: ну ошибся человек, с кем в МВД не случается?! Пусть лучше отставной милиционер гуляет на воле, пусть радуется жизни, пусть даже отвечает в мафиозной структуре за безопасность! Но с условием регулярной передачи на Лубянскую площадь всего, что может заинтересовать «контору».

Адик после вербовки сильно изменился, даже внешне: отпустил длинные волосы, стал носить косичку-хвост на затылке, как Стивен Сигал. Правда, в отличие от голливудского супермена, у сексота были хитрые, заискивающие масленые глазки. Но дело свое он знал.

Адик оказался сексотом ценным и исполнительным: многочисленные проверки показывали, что он никогда не гнал дезинформацию, никогда ничего не путал. И нынешнее агентурное сообщение не оставляло сомнений в стопроцентной подлинности информации.

— Нам еще террористов не хватало, — внимательно перечитав агентурное сообщение, пробормотал Богомолов неприязненно. — М-да. Дожили. «Черный трибунал». «Белое братство». Орден меченосцев. Рыцари плаща и кинжала…

Отложив донос отставного подполковника, генерал вновь придвинул к себе оперативную сводку, взял алый маркер и подчеркнул в абзаце о пожаре в гостинице «Космос» слова: «…при загадочных обстоятельствах произошло самовозгорание».

Если это действительно убийство, закамуфлированное под несчастный случай, налицо высочайший профессионализм исполнителя. А коли так, преступление грамотно спланировано и блестяще осуществлено…

Кем?

Как ни крути, получается, что «Черным трибуналом».

Но что это за трибунал и кто уполномочил его в демократической стране приговаривать людей к казни без суда, следствия и защиты пусть даже таких откровенных негодяев, как все эти погибшие?!

Конечно, Константин Иванович не раз и не два слышал о тайном подразделении спецслужб, якобы созданном для физической ликвидации криминальных авторитетов и лидеров бандформирований. И естественно, относился к подобным слухам со здоровым скепсисом. Все это отдавало дешевыми газетными сенсациями, воскрешением в памяти любимого домохозяйками телесериала «Ее звали Никита».

Кто-кто, а генерал спецслужб знал наверняка: ни тут, в Федеральной службе безопасности, ни в Региональном управлении по борьбе с оргпреступностью, ни в Московском уголовном розыске такой структуры нет и никогда не было.

Правда, оставалась еще одна возможность: совсекретная служба государственного контроля «КР», до недавнего времени подчиненная Прокурору (о котором Богомолову, как и всем на Лубянке, не было известно практически ничего), всегда находилась вне зоны досягаемости ФСБ.

Но ведь «КР» была распущена еще в начале августа, Прокурора выперли на пенсию, и с тех пор о нем никому ничего не было известно. По одним слухам — уехал из России, по другим — сидит на даче, пописывает мемуары…

К тому же и во времена своей деятельности «КР» была спецслужбой прежде всего аналитической, контролирующей, но никак не исполнительной, карающей.

Стало быть, ликвидация бандитов незаконными методами могла быть лишь частной инициативой сотрудников одной из силовых структур: милицейской или лубянской. Какой именно?

Закурив, Богомолов отложил бумаги в сторону и, пододвинув пепельницу, задумался.

«Руку МВД» генерал отмел сразу. Многолетняя практика показывала: сотрудникам правопорядка куда проще, а главное, выгоднее договориться с бандитами мирно, нежели объявить им войну на тотальное уничтожение. Впрочем, гангстеризм выгоден ментам стратегически: исчезни сегодня оргпреступность как явление, а бандиты как класс — что завтра делать с РУОПом? Останется распустить Шаболовку, распихав лихих сыскарей на должности постовых милиционеров, а амбалистых собровцев пристроить физруками в группы здоровья.

Стало быть, физической ликвидацией занимались люди, так или иначе причастные к Лубянке: или действующие сотрудники, или лица, уволенные в действующий резерв, или отставники.

Первые и третьи отпадали.

У штатных сотрудников для подобной самодеятельности нет ни свободного времени, ни технического оснащения, ни доступа к постоянно обновляемой информационной базе, ни — что самое главное! — средств. Ведь любая война стоит денег, а зарплата в ФСБ, даже у старших офицеров, чудовищно мала… У отставников свободного времени, конечно, больше, но, естественно, отсутствует все остальное. Да и силы уже не те…

Тщательно проанализировав ситуацию, Богомолов уже спустя минут сорок нарисовал для себя приблизительный портрет исполнительного звена «Черного трибунала». По всей вероятности, это несколько десятков младших офицеров действующего резерва КГБ — СБ РФ — ФСБ, по каким-то причинам ушедших в бизнес и преуспевших в нем. Скорее всего, с опытом проведения нелегальных операций как в России, так и за ее пределами.

Вне сомнения, люди это решительные, осмотрительные и весьма неглупые: как говорится — люди с чистыми руками, горячим сердцем и холодной головой. И конечно, с серьезной, но скрытой поддержкой в высших эшелонах власти.

Но если такая глубоко законспирированная структура действительно существует, непонятно, для чего отправлять друзьям погибших мафиози послания, за что и почему они казнены? Для чего светиться, зачем брать на себя ответственность? Зачем пугать будущие жертвы? И чего ради сознательно подставляться под удар? Ведь преступные сообщества наверняка начнут собственное следствие.

Далее…

Сегодня этот самый «Черный трибунал», решив навести в стране порядок целиком незаконными методами, ликвидирует исключительно лидеров криминалитета.

Но кто знает, может быть, завтра эти загадочные люди, почувствовав собственную силу, посчитают, что россиянам мешает жить не только мафия, но и некоторые члены правительства, которых они посчитают коррумпированными, какие-нибудь депутаты Государственной Думы… или же Президент?

Кто и по каким критериям определяет объекты ликвидации?

И кто может гарантировать, что подобные методы борьбы не ввергнут страну в пучину тотального террора, как в тридцать седьмом году?!

Для ответов на эти вопросы информации было слишком мало. Информации всегда недостаточно. Да и много ли можно надумать, сидя в тиши лубянского кабинета? Теперь, как никогда прежде, генерал нуждался в помощнике, которому мог бы поручить любое, самое деликатное задание, в исполнителе, которому доверял бы всецело и безоговорочно: в сборе информации и в осуществлении оперативных мероприятий.

Такой человек у него был!

С силой впечатав окурок в пепельницу, Богомолов потянулся 'к перекидному календарю и, прошуршав страницами назад, остановился на девятом октября, пятнице.

«Прилетает С. Гов.» — значилось под этой датой.

Константин Иванович улыбнулся каким-то собственным мыслям, придвинул к себе телефон и, едва набрав номер, услышал знакомый голос:

— Слушаю.

— Савелий? Здравствуй, дорогой. Когда прилетел со своего Кипра?

— Еще в пятницу утром, — послышалось из трубки.

— Как Вероника?

— Учится. Наверное, месяца два видеться не будем. А то и больше. — В голосе собеседника прозвучала печаль.

— Значит, холостякуешь? А что мне не звонишь?

— Да вот с Андрюшей Вороновым решили на рыбалку смотаться. Чего в Москве сидеть, этими кислыми физиономиями любоваться?

— Неужели на рыбалку? — не поверил Богомолов. — Так холодно ведь!

— Если есть клев, настоящий рыбак никогда не станет жаловаться на погоду!

Судя по жизнерадостным интонациям абонента, Богомолов справедливо решил, что рыбалка наверняка удалась.

— Савелий, извини, что я тебя беспокою. Встретиться надо, — поджал губы Богомолов.

— Когда? Где? Что-то важное? — сразу же посерьезнел собеседник.

Хозяин кабинета взглянул на часы.

— У меня сейчас совещание намечается… Позвони на мобильный часика через три. Надеюсь, к этому времени освобожусь. Сможешь?

— В девятнадцать пятьдесят пять? — по-военному точно переспросил Савелий.

— В двадцать ноль-ноль, — округлил Богомолов. — Номер мой, надеюсь, еще не забыл?

— Обижаете, Константин Иванович! Разве могу я забыть ваш номер? Да и вас самого…

В дождливые осенние дни огни окон и витрин, рано зажженные бесчисленные фонари расплывчато отражаются на асфальте московских проспектов, бульваров и улиц. Над бездной этих отражений, точно по глубоким черным каналам, с шуршанием проносятся автомобили, разбрасывая на тротуары грязные брызги. Бегут, крутятся, сталкиваются у дверей магазинов, закусочных и станций метро набрякшие влагой зонтики. Дождевая мгла отдает сыростью, плесенью, бензиновой га-оью и мокрой листвой, серое небо сочится холодной влагой. Мерцают огненные блики рекламы, призывающей обнищавших граждан ходить в рестораны, отдыхать на курортах Таиланда, смотреть японские телевизоры и кататься на американских джипах.