Пленница судьбы - Лора Бекитт

Один из жандармов схватил девушку за волосы, другой пнул сапогом в бок. Они швырнули ее обратно на стул.

…Тоскливо скрипнула тяжелая дверь, и вошел тот человек, что задавал Мари вопросы, а с ним дама лет сорока — сорока пяти, с бледной тонкой кожей, легкими морщинками вокруг глаз и рта, заметными лишь при внимательном рассмотрении, высокомерно изогнутыми бровями и янтарно-серыми глазами, менявшими цвет, как у кошки. Она бросила на Мари мимолетный взгляд, с виду равнодушный, а на самом деле внимательный, и села, оправляя оливкового цвета юбку из дорогого шелка. Ее волосы были завиты вокруг лба и на висках и сколоты сзади золотыми шпильками, руки затянуты в перчатки тончайшей жемчужно-серой кожи с красивыми узорчатыми строчками. В ушах покачивались серьги с крупными жемчужинами.

В каком бы состоянии ни пребывала Мари, она не могла не удивиться: что делает здесь эта красивая элегантная женщина?

Между тем полицейский махнул в сторону Мари.

— Она все еще здесь? Уведите же ее!

Мари решила воспользоваться случаем.

— Эти господа приставали ко мне! — смело заявила она.

Как и следовало ожидать, полицейский возмутился:

— Все вы так говорите! А ты сама что делала на улицах Парижа?

Незнакомая дама, оказавшаяся невольной свидетельницей их разговора, неожиданно вмешалась:

— Месье Клоден, нужно ли быть таким строгим к девушке? Посмотрите в ее глаза — они как жемчуг при лунном свете! Возможно, бедняжка была не в себе или просто ошиблась.

У нее был приятный, полный достоинства голос, с нотками интимности и доверительности. Она улыбнулась — губами, тогда как глаза смотрели трезво и жестко: эта женщина знала, что делает.

Месье Клоден сделал жандармам знак выйти.

— На нее пожаловался очень прилично одетый господин. Сказал, что она предлагала ему вступить в интимную связь за деньги и говорила разные непристойности.

— Но у вас нет его заявления?

— Девушка не зарегистрирована и не прошла осмотр.

— Вы же знаете, месье Клоден, если девушка поступит в мой дом, она пройдет осмотр и будет зарегистрирована в течение двадцати четырех часов.

Он нахмурился.

— Все это так, мадам Рувер, и тем не менее…

Женщина незаметно и ловко что-то сунула под лежащие на столе бумаги. Складка на лбу месье Клодена разгладилась.

— Ну что ж… Если под вашу ответственность…

Когда они вышли на улицу, мадам Рувер сказала:

— Они бы изнасиловали тебя и избили. Тебе повезло: я редко появляюсь здесь. Просто с одной из моих девушек случилась беда, вот я и пришла… Как тебя зовут?

— Мари.

— Я приглашаю тебя к себе, Мари. Ты красива, хотя это не бросается в глаза. Но красоту надо уметь чувствовать… Мне кажется, со временем из тебя может получиться что-то очень интересное. Скажи только, что побудило тебя заняться этим ремеслом? Ты ведь в первый раз, верно?

— Да. Мне очень нужны деньги.

— Самый достойный и честный ответ.

— Но я слышала, в таких домах девушкам мало платят.

— Все зависит от того, сколько и на что ты будешь тратить. Не спорю, уличная проститутка все берет себе, но ей проще заразиться дурной болезнью, да и конкурентки не дадут спуску. А нас посещают только приличные господа. Мои девушки неплохо зарабатывают, некоторые умудряются скопить себе на приданое и выходят замуж.

— Я уже выходила замуж, — сказала Мари, глядя куда-то в сторону.

— Тогда ты должна знать самое главное о мужчинах: что ни делай, благодарности от них не добьешься. Остается самый простой и верный выход: брать с них деньги.

Мари молчала.

— Не хочешь говорить о себе? И не нужно. Я не хочу слушать. Если попадаешь в этот мир, прошлое лучше оставить за его дверями. Ты думаешь, мы завоевываем Париж? Он сам приползает к нам на коленях, потому что мы — это нечто закрытое и особенное, страна призрачных удовольствий, обманчивых надежд. Но именно потому, что в нашем мире все так призрачно и обманчиво, к нам приходят снова и снова.

Так и оказалось. Мари накормили, и она выспалась в чистой постели, а вечером увидела девушек. Они были разными: белые, как мел, и яркие, как переспелый плод, лица, прически — от маленьких и скромных, с мягким пучком или свернутыми на темени косами, с гладкой или чуть подвитой челкой до взбитых, точно пена, украшенных золотыми сетками, бархатными лентами, филигранной работы гребнями или завитыми страусовыми перьями. Туалеты тоже разные: темно-синие, как вечернее небо, или красные, как вино, отделанные блестками, стеклярусом или бисером тяжелые платья, легкие и светлые как облако, драпированные в виде туники или шарфа, с цветами из шелка на груди. Туфли с овальными металлическими пряжками или бантами из лент, с перекрещивающимися на лодыжках ремешками и изящно загнутым каблуком. Многие девушки вышли в «салон» нарумяненными и набеленными, точно фарфоровые куклы, с крошечными мушками на лицах.

Светские дамы подобны настоящим бриллиантам, проститутки — бриллиантам фальшивым. Вторые не без успеха заменяли первых.

Туалеты для начинающих, как правило, выбирала хозяйка. Она сказала, что Мари пойдут любые тона: вишневые, бордовые, красные оттенят цвет ее кожи и волос, синие и голубые подчеркнут красоту глаз. Для начала она велела Мари облачиться в бледно-голубой, отделанный белоснежным кружевом капот, посидеть в глубине салона и понаблюдать за тем, как себя ведут другие девушки.

Салон представлял собой нечто особенное. Венецианские зеркала, окруженные толпой серебряных херувимов, обитая ярким бархатом мебель, низкие диваны, оттоманки и кресла, ковры, искусственные цветы, шелковые с золотой бахромой занавеси, таинственное мерцание свечей. Позы девушек, позволяющие подчеркнуть изящество тела, изгиб бедер, выпуклость груди. Неуловимые призывные взгляды, легкое покачивание шелковой туфельки на кончике ступни, воздушное колыхание прозрачного белья…

Мари пришлось пройти процедуру крайне унизительного медицинского осмотра и процедуру регистрации. Прежде чем позволить ей выйти в салон, мадам Рувер произнесла некую символическую фразу: «Разочарование можно перехитрить — просто не нужно желать слишком многого и надо стараться принимать жизнь такой, какова она есть».

Но Мари, рожденная на уединенном острове и выросшая среди дикой природы, меньше чем кто-либо могла прельститься этим миром, проникнуться его тлетворным влиянием, соблазниться его блеском.

Какие нужно собрать душевные силы, какой сложной мерой измерить долг, благоразумие, волю и любовь, чтобы переступить невидимую черту, она не знала, но чувствовала, что выдержит. И постарается сохранить в себе хоть что-то от прежней Мари. Мадам Рувер предложила девушке выбрать для себя другое имя, любое, какое она пожелает, пусть самое вычурное и красивое, но та отказалась, хотя некогда мечтала о том, чтобы ее звали иначе. Она не хотела менять судьбу — она желала испить ее до дна. И получить наказание — или награду.