Аэлита (Закат Марса) - Алексей Николаевич Толстой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лось вспомнил давешние слова Гусева о событиях. Подумал:
«Счастье? Вот, – живи, борись, побеждай, гибни, – там разберут – за что и зачем. Счастье? А сердце держи на цепи, неразумное, неистовое, несчастное».
Толпа скрылась за холмами. Лось шибко шел, взволнованный движением, борьбой, и вдруг остановился, запрокинул голову. В синей вышине плыла, снижаясь, крылатая лодка. Вот – сверкнула, показав крылья, описала круг, – все ниже, ниже, скользнула над головой и села.
В лодке поднялся кто-то, закутанный в белый мех, белый, как снег. Из-за меха, из-под кожаного шлема глядели на Лося взволнованные, тревожные глаза Аэлиты. Неистово забило сердце. Он подошел к лодке. Аэлита отогнула на лице влажный от дыхания мех. Потемневшим взором Лось глядел в ее лицо. Она сказала:
– Я за тобой. Я была в городе. Нам нужно бежать. Я умираю от тоски по тебе.
Лось только стиснул пальцами борт лодки, с трудом передохнул.
Чары
Лось сел позади Аэлиты. Механик, – краснокожий мальчик, – плавным толчком поднял крылатую лодку в небо.
Холодный ветер кинулся навстречу. Белая, как снег, шубка Аэлиты была пропитана грозовой свежестью, горным холодом. Аэлита обернулась к Лосю, – щеки ее горели:
– Я видела отца. Он мне велел убить тебя и твоего товарища. – Зубы ее блеснули. Она разжала кулачок. На кольце, на цепочке висел у нее каменный флакончик. Отец сказал: пусть они уснут спокойно, они заслужили счастливую смерть.
Серые глаза Аэлиты подернулись влагой. Но сейчас же она засмеялась, сдернула с пальца кольцо. Лось схватил ее за руку:
– Не бросай, – он взял у нее флакончик и сунул в карман, – это твой дар, Аэлита: темная капелька, сон, покой. Теперь и жизнь, и смерть – ты. Он наклонился к ее дыханию. – Когда настанет страшный час одиночества – я снова почувствую тебя в этой капельке.
Силясь понять, Аэлита закрыла глаза, прислонилась спиной к Лосю. Нет, все равно – не понять. Шумящий ветер, горячая грудь Лося за спиной, его рука, ушедшая в белый мех на ее плече, – казалось, кровь их бежит одним круговоротом, – в одном восторге, одним телом летят они в какое-то сияющее, древнее воспоминание. Нет, все равно – не понять!
Прошла минута, – немного больше. Лодка поравнялась с высотой тускубовой усадьбы. Механик обернулся: у Аэлиты и сына неба были странные лица. В пустых зрачках их светились солнечные точки. Ветер мял снежную шерсть на шубке Аэлиты. Восторженные глаза ее глядели в океан небесного света.
Мальчик механик уткнул в воротник острый нос и принялся беззвучно смеяться. Положил лодку на крыло и, разрезая воздух крутым падением, спустился у крыльца дома.
Аэлита очнулась, стала расстегивать шубку, но пальцы ее скользили по птичьим головкам на больших пуговицах. Лось поднял ее из лодки, поставил на траву и стоял перед ней согнувшись. Аэлита сказала мальчику: «Приготовь закрытую лодку».
Она не заметила ни Ихошкиных красных глаз, ни желтого, как тыква, перекошенного страхом, лица управляющего, – улыбаясь рассеянно, оборачиваясь к Лосю, она пошла впереди него в глубь дома, к себе.
В первый раз Лось увидел комнаты Аэлиты, – низкие, золотые своды, стены, покрытые теневыми изображениями, будто фигурками на китайском зонтике, почувствовал кружащий голову горьковатый, теплый запах.
Аэлита сказала тихо: – Сядь. – Лось сел. Она опустилась у его ног, положила голову ему на колени, руки на грудь, и более не двигалась.
Он с нежностью глядел на ее пепельные, высоко поднятые на затылке волосы, держал ее руки. У нее задрожало горло. Лось нагнулся. Она сказала:
– Тебе, быть может, скучно со мной? Прости. Мне смутно. Я не умелая. Я сказала Ихе: поставь побольше цветов в столовой, когда он останется один, пусть ему играет улла.
Аэлита оперлась локтями о колени Лося. Лицо ее было мечтательное:
– Ты слушал? Ты понял? Ты думал обо мне?
– Ты видишь и знаешь, – сказал Лось, – когда я не вижу тебя – схожу с ума от тревоги. Когда вижу тебя – тревога страшнее. Теперь мне кажется – тоска по тебе гнала меня через звезды.
Аэлита глубоко вздохнула. Лицо ее казалось счастливым.
– Отец дал мне яд, но я видела – он не верит мне. Он сказал: – «я убью и тебя, и его». Нам недолго жить. Но ты чувствуешь, – минуты раскрываются бесконечно, блаженно.
Она запнулась и глядела, как вспыхнули холодной решимостью глаза Лося, – рот его сжался упрямо:
– Хорошо, – сказал он, – я буду бороться.
Аэлита придвинулась и зашептала:
– Ты – великан из моих детских снов. У тебя прекрасное лицо. Ты сильный, – сын неба. Ты мужественный, добрый. Твои руки из железа, колени – из камня. Твой взгляд – смертелен. От твоего взгляда женщины чувствуют тяжесть под сердцем.
Голова Аэлиты без силы легла ему на плечо. Ее бормотание стало неясным, чуть слышным. Лось отвел с лица ее волосы:
– Что с тобой?
Тогда она стремительно обвила его шею, как ребенок. Выступили большие слезы, потекли по ее худенькому лицу:
– Я не умею любить, – сказала она, – я никогда не знала этого… Пожалей меня, не гнушайся мной. Я буду рассказывать тебе интересные истории. Расскажу о страшных кометах, о битве воздушных кораблей, о гибели прекрасной страны по ту сторону гор. Тебе не будет скучно меня любить. Меня никто никогда не ласкал. Когда ты в первый раз пришел, я подумала: – я его видела в детстве, это родной великан. Мне захотелось, чтобы ты взял меня на руки, унес отсюда. Здесь – мрачно, безнадежно, смерть, смерть. Солнце скудно греет. Льды больше не тают на полюсах. Высыхают моря. Бесконечные пустыни, медные пески покрывают туму… Земля, земля… милый великан, унеси меня на землю. Я хочу видеть зеленые горы, потоки воды, облака, тучных зверей, великанов… Я не хочу умирать…
Аэлита заливалась слезами. Теперь совсем девочкой казалась она Лосю. Было смешно и нежно, когда она всплеснула руками, говоря о великанах.
Лось поцеловал ее в заплаканные глаза. Она затихла. Ротик ее припух. Снизу вверх, влюбленно, как на великана из сказки, она глядела на сына неба.
Вдруг, в полумраке комнаты раздался тихий свист, и сейчас же вспыхнул облачным светом овал на туалетном столике. Появилась всматривающаяся внимательно голова Тускуба.
– Ты здесь? – спросил он.
Аэлита, как кошка, соскочила на ковер, подбежала к экрану.
– Я здесь, отец.
– Сыны неба еще живы?
– Нет, отец, – я дала им яд, они убиты.
Аэлита говорила холодно, резко. Стояла спиной к Лосю, заслоняя экран. Подняла руки к волосам, поправляя их.
– Что
