Последнее слово девятого калибра - Вячеслав Денисов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Дойдет до того, что этот хренов юрист еще за рубеж свалит!» – вот мысль, которая посетила Лисса к концу дня.
Он сидел в кресле, тянул из высокого бокала токайское и пытался подавить в себе волнение от того, что ни от Беса, ни от Баварцева нет никаких известий вот уже шесть часов.
Когда свет солнца за окном из веселого превратился в унылый, а бутылка легкого вина опустела, на его столе опять зазвонил телефон…
В половине восьмого в номере появились Бутурлин и Злобин.
По их блестящим глазам и слегка порозовевшим лицам Струге догадался, что сближение «участников процесса» продолжается. На столе на этот раз появился не коньяк, а настоящий мужской продукт – водка «Смирнофф». Пока Злобин, виновато поглядывая в сторону Струге, сооружал на столе из принесенного пакета некое подобие застолья, Бутурлин не преминул упомянуть о том, что на сегодняшних лекциях Антон Павлович был отмечен как отсутствующий.
– Ничего удивительного, если я на них не присутствовал, – спокойно заметил Антон, в душе досадуя на то, что Выходцев, очевидно, договорился не с тем, с кем нужно.
– Как бы вас не отозвали… – заметил Злобин, разливая напиток. – Сегодня куратор говорил, что обо всех отсутствующих на занятиях будет сообщено в суды.
«Этого еще не хватало!»
– Вы как ребенок, Струге, – отметил Бутурлин. – Словно вырвались из заточения на волю. Безответственно. Что нового в расследовании?
– Слишком резкий переход. – Струге дотянулся до телефона – Выходцев опаздывал уже на десять минут. – Протоколы пишутся, дело сшивается, расследование продолжается. Вы слишком много пьете крепких напитков, Бутурлин. В вашем возрасте, при вашем здоровье, это неблагоразумно. Научитесь пить как я – до упаду, но очень редко.
– Вы передали Выходцеву письмо?
– Передал. Он закинул его в дальний ящик своего стола и забыл. С него спрашивают не за расшифровку манускриптов, а за поимку убийц.
– Вы думаете, он их найдет? – спросил Злобин. – Кажется, дело чересчур запутано.
Струге промолчал. На другом конце телефонной связи воцарилось молчание, перемежаемое длинными гудками. Наверное, Выходцев уже в пути. Накинув на себя одежду, Антон так же молча вышел из номера и прикрыл за собой дверь.
Перед лифтом он остановился. Непонятная тревога вползала в него сквозь поры кожи. Чувство опасности и возможного подвоха – это неотъемлемое качество всякого уважающего себя судьи. Оно присуще и оперативникам, и следователям, и преступникам. Но у каждого оно проявляется по-своему. Антону оно представлялось вяжущей, липкой паутиной, залепляющей лицо. Словно он, находясь в ночном лесу, находился в одном шаге от чего-то невидимого. Невидимого, но готового при первой его оплошности пасть на его лицо мертвой хваткой.
Убрав руку от кнопки вызова, он повернулся и пошел к лестнице. Лестнице, которая всего сутки назад подарила ему одно из не самых приятных воспоминаний о пребывании в столице. Темный лестничный пролет встретил его тишиной. Все двери, ведущие на этажи, были наглухо закрыты во избежание сквозняков. Стекла и здоровье своих постояльцев в этой гостинице хранили свято. Антон спускался по лестнице и слышал лишь свои шаги…
Проходя мимо двери восьмого этажа, Струге увидел двоих, выходящих на лестницу. Кто-то решил выйти на улицу, воспользовавшись лестницей, а не лифтом. У каждого свои причуды. Струге, если не торопился, всегда считал своим долгом спуститься или подняться при помощи своих мышц. Впереди еще очень много дней, когда будешь лежать и думать о тех моментах, когда имел счастье передвигаться самостоятельно. Ценить малое все начинают лишь тогда, когда его лишаются. Если лишить Струге обыденной и уже незаметной для себя привычки прикуривать по утрам сигарету, то он, наверное, сойдет с ума. Однако сейчас, пока есть возможность насладиться первой утренней затяжкой, оценить ее по-настоящему просто невозможно…
От мощного удара по голове Антон выронил из руки шапку…
Ноги предательски подломились, став в одно мгновение тряпичными. Пытаясь заслониться от второго возможного удара, судья резко обернулся и поднял на уровень бровей согнутую в локте руку. Однако его тело, лишенное опоры и сотрясенное неожиданным ударом, понесло вниз по лестнице…
Антон, будучи откинутым не к перилам, а к стене, пытался всеми силами удержать свое тело. Но оно, подчиняясь незыблемому закону гравитации, неслось вниз. Он успел лишь заметить, что в руке одного из напавших зажата палка. Короткий обрезок металлической трубы, обмотанный толстым слоем медицинского пластыря.
Не давая судье прийти в себя после падения, двое мужчин, как грифы, метнулись на рухнувшее тело, и тот, что был с палкой, еще дважды ударил Струге по голове…
– Хватит!.. – остановил очередной взмах второй неизвестный. – Еще одного судейского трупа здесь не хватало! Переворачивай его…
Струге сопротивлялся, как ему казалось, изо всех сил. На самом деле его движения были скорее похожи на барахтанье младенца в люльке. Почувствовав во рту обжигающую, пахнущую спиртом жидкость, он понял, что ее вливают не для того, чтобы привести в чувство. Пришлось сглотнуть. Поток спиртного, проскальзывая в судорожно сжимающееся и расширяющееся горло, свободно вливался внутрь.
Пытаясь отвернуть голову, судья почувствовал, что его мертвой хваткой держат за лицо чьи-то руки.
А во рту стоял отвратительный запах рекой льющегося спиртного.
Если бы не этот, первый удар по голове, в одно мгновение превративший тренированное тело в вялый студень, Антону ничего бы не угрожало. Эти двое молодцев, что так старательно пытались из совершенно трезвого человека сделать абсолютно пьяного, не представляли бы никакой угрозы. Но эта тошнотворная боль в затылке…
Так долго бутылка водки не тянулась для Струге никогда… Боясь захлебнуться, он судорожно глотал и глотал, чувствуя приближающийся рвотный позыв. Спиртное слегка приглушило боль. И теперь вместо обширной боли Антон ощущал несколько местных ломящих очагов. Его били еще?..
Неужели в этой гостинице больше никто не имеет привычку ходить по лестницам?
И почему в гостиницу постоянно попадают, минуя охрану и бдительных дежурных, сомнительные личности?
Вопросы в затуманенном разуме менялись один за другим.
Мысли Антона, цепляясь за осколки сознания, никак не могли соединиться воедино и принять обоснованные очертания. Лишь бестолковые звуки, летающие вокруг, удалялись и спустя некоторое время возвращались. А еще был жар, вливающийся внутрь.
А потом все исчезло. Пропало, словно не было. Наступил покой и чувство легкого, невесомого счастья. Словно первый мартовский день детства. Первого и последнего дня детства, когда умер отец. И в тот момент, когда это известие пришло в его семью, в Антоне Струге перемешались эти два чувства. Еще не исчезнувшая беспричинная радость от первого дня наступившей весны и стиснувшая голову, словно тисками, боль утраты…
Он никогда за все прошедшие с того момента тридцать лет не вспоминал этот день. А сейчас, словно по наваждению, он ощутил это чувство перемешанных, совершенно несовместимых ощущений.
Струге лежал между восьмым и седьмым этажом гостиницы, посреди осколков разбитой бутылки.
На его голову чьей-то заботливой рукой была надета его же шапка. Вокруг него была спиртовая лужа…
Глава 6
Сознание ловило отдаленные звуки, а перед полузакрытыми глазами мелькали какие-то тени. С трудом разлепив веки, увидел рядом с собой Выходцева. Тот что-то внушал знакомой тетке и выпроваживал ее за дверь.
Что за тетка и где он мог видеть ее раньше? Бред какой-то…
Вопреки всем ожиданиям, очнувшись, он стал понимать столько же, сколько понимал в бессознательном состоянии. Те же бестолковые движения вокруг, те же гортанные звуки.
Да что такое, мать-перемать, происходит?!
– Очнулся, слава тебе господи! – заверещала тетка. – Превратили гостиницу черт знает во что!
– Не мешай, женщина, имя господа нашего с нечистым… – пробормотал Антон.
– Тьфу! – в сердцах произнесла женщина. – Доложу начальству!
– Не нужно никому докладывать! – донесся до Струге бас Выходцева. – Легче вам от этого не станет. Все, забыли!
– Щас, забыли! Я уже сотрудников вызвала! Судья он или не судья – мне все равно! Приедут, пусть разбираются!
А-а-а-а!.. Вот что это за тетка! Это та самая, что Максимку Меньшикова выпроваживала!
– У-у-у… Какая!
– А вы не мычите, гражданин!! – взбеленилась дежурная. – Завтра сообщат на работу, как вы тут квалификацию повышаете, тогда я посмотрю, как вы замычите!
– Да-а-а… Тогда я точно замычу…
С виноватым видом Выходцев выпроводил женщину за дверь.
Оторвав голову от подушки, совершенно пьяный Антон обвел мутным взглядом помещение. Возвращающийся от двери Борис, сидящие неподалеку Бутурлин и Злобин…
