Личное дело сыщика - Николай Леонов

Уже ночью Гуров пришел домой. Поблагодарил Крячко за работу – Вера сидела у него на кухне и пила чай с печеньем.

– Что это у тебя? – ужаснулась Мария, разглядев кровавый след на шее мужа.

– Решил повеситься? И кто помогал? – Станислав подошел к шефу.

– Маревский. Бросился ко мне в объятия, да по дороге глаз потерял. – Гуров устало улыбнулся и поплелся в ванную.

– Твоя работа, Гуров, меня в гроб вгонит! – прокричала Мария и пошла лить слезы в зал.

Крячко как мог стал успокаивать ее и, надо сказать, достиг успехов. К выходу полковника Мария прекратила лить слезы.

– Зря ты так, – пробурчал Лев Иванович на супругу. – Со мной же ничего не случилось.

Он подошел, поцеловал Машу.

– Сейчас, моя дорогая, пойдем пить чай, а мне можно и остограммиться.

– Одному пить нельзя, станешь алкоголиком, – подмазался Крячко. – Рюмки в серванте, я знаю.

– Может, я пойду? – Верочка поняла, что мужики собираются пить.

– Сиди, сиди, – махнул рукой Гуров. – Отдыхай, у нас завтра много дел, и без тебя не обойтись.

– Опять? – возмутилась она. – Когда же вы оставите меня в покое?

Полковнику пришлось напомнить малолетней проститутке, что ее труд оплачивается.

– И не надо эмоций. Мне на сегодня хватит.

Утром у полковника сильно болела голова, но он мужественно поднялся, заставил себя сделать пару подходов на отжимание и пятьдесят раз присесть. В квартире, кроме него и жены, ночевала и Вера. Полковник просто-таки заставил девочку остаться, мотивируя это тем, что ее искать замучаешься, а нужна она уже с самого утра.

В восемь по телефону доложились Нестеренко с Котовым. Вверенные им дамы с Андроновым или лицами, которые в перспективе могли быть его зондами, не общались ни по телефону, ни очно. Это Гурова устраивало.

Они с Верой спустились вниз, сели в ожидающую их «Волгу» и отправились в управление.

Не было еще и девяти, когда в кабинет ввели Петрова.

Увидев Веру, он остолбенел. Крячко пришлось надавить ему на плечи, чтобы он опустился на стул.

– Год – это много? – спросил Гуров серьезно у насильника.

– Да, – живо согласился Антон, подозревая, что сейчас начнутся торги.

– А десять лет?

– Да, да, – твердил тот, глядя на полковника заискивающе.

– Вот эта девочка может написать заявление, тогда ты уедешь из Москвы надолго. А может и не писать. Возьмется она за перо или нет, зависит от тебя.

– Что я должен сделать?

– Какой образованный, понятливый, интеллигентный молодой человек, готовый служить правосудию, – не выдержал Крячко. – Ничего нового делать не придется. Сейчас ты звонишь Андронову, он назначает встречу. Берешь Веру и едешь с ней к Гене. Представишь ее как способную танцовщицу. Естественно, она наркоманка, и, естественно, на иглу ее посадил ты. Здесь все ясно?

– Конечно, конечно.

– Не надо так переживать. Может быть, ты больше и не будешь никогда ночевать в СИЗО, придется, правда, выступить на суде свидетелем, но это ведь мелочи?

Петров согласно закивал.

Крячко заранее позаботился о том, чтобы ночь у Петрова выдалась беспокойная. Больше он ночевать в камере явно не хотел. Следов побоев видно не было, но вот за конский хвост его, должно быть, подергали и «фанеру» на прочность проверили.

– Да, я согласен. Сделаю, как скажете.

– Верочка, я надеюсь, ты не будешь трястись, – обратился Гуров к Лентовой. – Дяденька ведь совсем не страшный.

– С чего вы взяли, Лев Иванович, что я боюсь этого пидора!

От восторга Крячко захлопал в ладоши.

– Все может вернуться на круги своя, – назидательно произнес Крячко, пристально глядя на Петрова. – Иди звони, – полковник показал на свой телефон. Параллельный аппарат стоял на столе Гурова.

Лев Иванович снял трубку и стал ждать, пока конский хвост наберет номер.

После десятка гудков Петров повесил трубку.

– Его нет дома, – с некоторым облегчением произнес он.

– Звони в бар, – подсказал Лев Иванович.

На этот раз трубку подняли.

– Это Антон. Гена есть?

– Подожди, – буркнули в ответ.

– Чего хочешь? – оптимистичный звонкий молодой голос ворвался в телефонную сеть.

– Гена, привет. Телка есть.

Вера поморщилась.

– Какая?

– Сиськи, писька, все на месте, сам проверял.

Крячко зарядил Петрову кулаком по ребрам, одними губами проговаривая одно и то же слово:

– Спокойнее, спокойнее.

– Смачная? – спросили из бара.

– Самый сок.

– Тащи ее прямо сейчас. Но она не шалава?

– Нет, что ты, б… буду.

Когда разговор закончился, Гуров подошел к Петрову.

– Жена и теща считают вас культурным и тихим человеком. Все, что вы сейчас сказали, записано на пленку. Если еще хоть раз в жизни вы скажете нехорошее слово, они эту пленку получат, и их мнение о вас изменится. Вам понятно?

Так мог втирать только Гуров.

– Да, конечно.

– Не умничай. Ты постоянно у нас под контролем. Одно неверное движение, и пуля в голове – подарок от снайпера. Понял?

– Конечно.

Никаких снайперов не было, но пусть не расслабляется.

На самом деле их было всего четверо: Гуров, Крячко, Котов, Нестеренко – старая гвардия. Последние, по распоряжению Гурова, сдавали сейчас «своих» женщин людям с Петровки и должны были с минуты на минуту подъехать.

Гуров хотел завести Андронова, но клюнет ли?

Сегодня от нуля часов до двух ночи Маша натаскивала Веру. Учила, как ей вести себя, что говорить, как показывать ножку, чтобы у мужчины слюна текла. Мария Строева была хорошей актрисой, теперь ей выпала возможность стать режиссером. И мысль о провале спектакля Гуров не допускал.

Сегодня утром Маша гримировала Веру, делала прическу, создавая некий сексуальный образ чистой и недоступной девушки. По мнению Льва Ивановича, только на чистоту и можно было ловить. Фраза, брошенная Петровым, о том, что он уже «пробовал», несколько подпортила первоначальный замысел.

Гуров пытался создать набоковскую Лолиту и в то же время хотел некой утонченности. Критически взглянув на Веру, он сопоставил проект с оригиналом и пришел к выводу, что не все так плохо.

Парочка вошла в «Белую пену», следом за ними, разыгрывая мужичка с похмелья, впрочем, так оно и было, вошел Крячко. Вряд ли девочке что-то угрожало, но они должны были перестраховаться. Микрофоны, нацепленные на Петрова, не могли предотвратить насилие.

– Садитесь, – услышал Гуров чей-то голос в наушниках.

Вскоре к парочке подошел Андронов.

– Привет. Здравствуйте, – это, видно, уже даме.

– Привет. Вот, хочет танцевать у Маревского.

Пауза. Рассматривает.

– Хорошо. Вы нам что-нибудь покажете?

– Да, – услышал полковник робкий голос Веры. Молодец, вперед не лезет.

– Группу «АББА» знаете?

– Конечно. Мне прямо здесь танцевать придется?

– А что такого, сейчас отодвинем пару столиков – и вперед. Посетителей мало. А те, кто есть, с удовольствием посмотрят.

– Ну, хорошо. Правда, старовато.

– Вы, как профессионал, должны быть готовы ко всему, – заметил Андронов.

Зазвучала музыка. Гуров слышал смех, прорвалась парочка одобрительных возгласов.

– Она ему нравится, – это Крячко делает доклад в микрофон. – Выпроваживает Петрова.

Песня оборвалась. Сидя в «Волге», Гуров видел, как длинноволосый вышел из бара. Через сотню метров его перехватят Нестеренко с Котовым, посадят в гуровский «Пежо» и никуда не отпустят, вдруг еще понадобится.

– Целует ручку, сажает за стол.

Через полчаса Андронов посадил Веру в машину и повез. Как оказалось, за город.

– Дело пахнет керосином, – поделился Гуров с Крячко, который ехал впереди на своем «мерсе».

– Похоже. Ты ножичек-то подаренный прихватил?

– Нет. Сегодня у меня оружие горячее, а не холодное, – ответил Гуров, оглядываясь.

Нестеренко и Котов не отставали, ориентируясь по «Волге».

– Как там наши бойцы? – Крячко не спускал глаз с белой «Ауди», в которой сидели Андронов и Вера.

– На месте, не волнуйся.

Вышли на Киевское шоссе. Скорости возросли – все-таки трасса.

– Может, мне немного отстать? – предложил Крячко.

– Нет уж, давай держись. Будь пассивен, но агрессивен.

– Где-то я об этом читал. Сворачивают в лес!

– Мимо! Едешь мимо. Ориентируй меня.

– Поворот направо.

– Понял. Проезжай двести метров, затем давай обратно.

Когда подъехал «Пежо», полковник уже проверил личное оружие.

Вскоре вернулся и Крячко.

– Мужики, времени нет, – Гуров вытащил наручники и пристегнул Петрова к дверце машины, чтобы тот не исчез. – Мы с Крячко с одной стороны дороги, Григорий и Валентин – с другой. Только по лесу, на открытые места не выходить. Помните, что он очень опасен. Все. Бегом марш.

Оперативники бросились в лес.

Гуров первые триста метров одолел как молодой, затем почувствовал, что годы берут свое, но темп не сбавил.

– Далеко, сука, ты девочку увез, – прошептал он, замирая на краю проселочной дороги и осматриваясь.