Ночные тени (сборник) - Ирина Глебова

Почему? Пять жертв оставил он просто на лесных полянах, в заброшенных окраинных сараях, у большого стога на дальнем скошенном поле. Да, Викентий интересовался этим делом ещё раньше, знать не зная, что самому придётся столкнуться с убийцей-чудовищем. И вот перед ним шестая из известных жертв. Он стоит на коленях, разглядывая убитого, и находит подтверждение своей теории, возникшей ещё раньше.

– Капитан Лоскутов, – позвал он. – Иди-ка сюда.

Михаил в эту ночь как раз дежурил и приехал с оперативной бригадой.

– Смотри.

Викентий показал на грязные, в мозолях и давних порезах руки убитого, на обломанные ногти, давно не стриженные тёмные волосы, а также на жалкую кучку одежды. Она была брошена чуть в стороне от хозяина – такая рванная, заскорузлая и потёртая, что становилось ясно: её долго носили, не снимая. Сейчас вещи внимательно перебирали эксперты.

– Ну что?

– Похоже, бродяга? – вопросительно протянул Лоскутов.

– Точно! – обрадовался Кандауров. – Юный бродяга или бомж. А помнишь, не так давно мы говорили об этом «упыре», и я ещё тогда предположил, что он сам из бомжей? Или, по крайней мере, последнее время стал бродяжничать. Помнишь? Ведь три его жертвы оказались из этой среды. Этот парень, похоже, четвёртый.

– А точно ли это «упырь»? Может, кто под него работает?

– Отнюдь! – майор, казалось, обрадовался вопросу. – Из газет он, может и знает об отрезанных ушах и выколотых глазах. Но наша печать, слава Богу, от западной всё-таки отличается тем, что запреты в приказном порядке – это закон. Даже для «альтернативных» и «независимых» изданий. Так что об одной, главной подробности, нигде ни разу не упоминалось. Понял, о чём я?

– Понял. Согласен.

Они направились к дереву, где остался след от кострища. «Запретная» подробность была именно там. Костёр убийца раскладывал у толстого дерева. Собственно, это был примитивный мангал: вырытая в земле продолговатая яма, полная древесных углей, обгоревшие сучья вокруг. А на стволе – вертикальная полоса засохшей и потемневшей крови.

– Вот она, неизвестная подробность, – указал Викентий. – Он сажал парня, прислонив к дереву. На его спине обязательно обнаружат остатки коры… Как и во всех прошлых случаях.

– Сотрапезничал, мразь! – Михаил нервно вздрогнул. Холодный озноб пробежал по спине, хотя и в эти ранние часы было очень тепло – предощущалась дневная жара. – Сам ел человечину и его… заставлял… своё собственное тело… Нет, уму непостижимо!

– И вот ещё что, Миша, на что я обратил внимание. Два последних раза его жертвами становились подростки. Этот, – неуловимо кивнул в сторону убитого, – третий.

– Распробовал. Молодое тело вкуснее.

Викентий, нахмурив брови, резко глянул на капитана. Михаил его понял.

– Да ладно тебе! – сказал. – Может, я и цинично выразился, но по сути – верно.

Гриня

Мальчик вернулся домой минут через сорок. За это время Гриня успел обшарить всю квартиру. Взять здесь особо было нечего. Одежда у отца и сына обычная, магнитофон хороший, «Панасоник», но уже не новый, фотоаппарат отечественный, «ФЭД», машинка печатная электрическая, но ведь не компьютер… Ни золота, ни камешков! Но это ясно – в доме нет женщины. Зато книг – три стены снизу доверху в стеллажах. Но книги сейчас тоже не проблема, хотя здесь есть отличные, даже редкие, академических изданий. Деньги Гриня тоже нашёл – в портмоне на одной из полок, их явно не прятали. Сто долларов купюрами по пятьдесят, да рубли: немного, явно, чтобы прожить до получки. Так, мелочь…

Впрочем, сейчас у него такой цели не было: что-то взять и скрыться. Наоборот, лучшего убежища и не придумать. Кто знает, отчего менты травлю устроили? Именно на бродяг? Может, вожжа под хвост попала, порядок наводили. Может, наркоманов вылавливали или воров. А может…

Нет! Самому себя ему не в чем упрекнуть. Никаких следов, никаких зацепок на себя он не оставлял. И всё же лучше переждать опасное время вот в таком месте. Заботятся о тебе, сочувствуют… Этому газетчику он такого наплетёт – доволен будет.

Опасность Гриня всегда хорошо чуял. Потому, обычно, не задерживался на одном месте: вскоре после «инкарнации» уезжал в другой город. А тут чуть не попался. Пошёл в гости к «коллегам», в подвал, прихватив свою долю в пиршестве – кусок «телятинки». Угощал дураков! Пили, ели, засиделись допоздна. Два бомжа-приятеля – познакомились накануне, – уговаривали его заночевать тут же, у них, на рванных матрасах да ржавой панцирной сетке. Хотел было, да что-то – чутьё зверя, наверное, – погнало прочь, к себе, на сцену. А утром – как раз облава. Приятелей наверняка выловили, а он отсиделся. В панике рванул было из города, да на вокзалах ментов и ОМОНа – не продохнёшь! Подался было на трассу – и там за каждым кустом! Нет, решил, в каморке за сценой безопаснее. И не гадал, что подвернётся другое, ещё более безопасное место.

В этой квартире Гриня нашёл несколько мест, где можно хорошо припрятать свои инструменты и лекарства. Сначала подумал было: за книгами. Уж слишком их тут много. Но потом прикинул – нет, не годится. Хозяева явно читать любят, кто их знает, за какой книгой потянутся! А вот в туалете за бачком – дырка в стене, трубы видны. Гриня попробовал рукой – нет, там не глубоко. И явно никто никогда не заглядывает – зачем? Это удобное место. А ещё на балконе: в старом кухонном столе какого только хлама нет! Железные трубы, рейки, пачки старых газет, старые цветочные горшки с землёй. Чёрт ногу сломит, и никто ничего не найдёт!

Да, Гриня уже решил: он здесь задержится на некоторое время. Пусть в городе станет поспокойнее. В этом доме он будет в безопасности. А хозяину такого наплетёт, такую историю жалостливую расскажет, да чего-нибудь ещё позапутаннее – пусть голову ломает!

Но не только соображения о собственной безопасности манили Гриню остаться. С сегодняшнего утра ещё одна мысль сладко затеплилась в сердце. Ещё одно желание-мечта появилась. Вполне, впрочем, осуществимое…

Он услыхал, как мальчишка открывает дверь, и пошёл ему навстречу. Правда, сначала аккуратно выглянул, убедился, что тот один.

– Во! – Серёжа приподнял пакет. – Завтракать будем. Хлеба купил, булок, молока. Вы пьёте молоко? Или кефир? Тоже есть.

– Люблю молочко. – Гриня застенчиво улыбнулся, выходя за мальчиком на кухню. – Но только чтобы тебе хватило.

– Хватит на всех.

Серёжа резал хлеб, доставал из холодильника масло, и всё время чувствовал, что этот чудной гость его разглядывает. Вообще-то он ко всяким разглядыванием привык. Когда он ещё жил с матерью, кто-то из её приятельниц сказал:

– Ну, Светланка, ты всё передала сыну. Не всякая девочка так хороша! Если не изменится, когда вырастет, ох и будет «смерть бабам»!

Про смерть он не понял, но то, что его с девчонкой сравнили, огорчило. Ему очень хотелось бы быть похожим на отца: иметь жёсткие тёмные волосы, худощавое лицо с высокими скулами, прямой нос, твёрдые губы… А было всё наоборот! Круглое лицо, короткий нос, светлые серые глаза. Правда, брови и ресницы тёмные, но волосы совсем-совсем светлые, мягкие. Хорошо хоть, очень густые и лежат послушно. Зато улыбка у него – Серёжа это точно знал, – очень заразительная! Зубы – блеск: ровные, белые, и ямочки на щеках. Даже на учителей действует неотразимо!

Гриня и вправду рассматривал, любовался пареньком. Ловкий, крепенький, мускулистый. Ни жиринки лишней – это хорошо. А кожа… Даже сквозь загар видно, какая нежная, шёлковая! Хороший мальчик – приветливый, доверчивый…

Серёжа между тем рассказывал:

– У меня дружок есть, Пашка. Мы с ним вообще-то собирались на лодочную станцию смотаться, походить на вёслах по реке. Искупаться… Жара ведь… А как вы? Может, с нами?

Гриня отлично понял по интонации, что мальчику вовсе не хочется, чтобы он к ним присоединялся. Ему и самому не нужно было знакомство ещё с одним мальчиком. Мало ли что… А мальчишки, они такие глазастые! Всё запоминают.

– Ты, Серёженька, за меня не переживай. Иди, делай, что хотел, развлекайся. А я тут… почитаю, отдохну.

Серёже стало стыдно. Конечно, этот Гриня усёк, что он не хочет брать его в компанию. Ещё подумает, что он, Серёжа, стесняется того, что тот бомж.

– Да ну, – махнул рукой. – На речку мы всегда успеем. Позвоню Пашке, откажусь. Скажу, что у нас гость.

– А если он спросит, что за гость?

– Ну… скажу – папин знакомый.

– Ты лучше скажи своему дружку, что я ваш родственник. Оно, знаешь, про знакомых любят расспрашивать: кто? что? А родственник – ну и родственник.

– Это точно, – согласился Серёжа. – Родственниками никто не интересуется.

– Где у вас есть родня?

– В Курске есть…

– Вот и скажи, что из Курска. Дядя… двоюродный. И другим, если будут спрашивать, тоже так говори.

– Ладно, – согласился Серёжа. – Но, может, вы куда хотите пойти? В кино там…

– Зачем кино! – замахал руками Гриня. – Деньги только тратить. Вон у вас телевизор какой хороший. Я очень давно телевизор не смотрел. Так бы и сидел около него.